Новый рассвет - Сандра Браун

– В «щипцы» нанялся? – В вопросе таилась легкая насмешка. Так называли ковбоев, которым после окончания большого выгона скота приходилось снова искать заработок. Они нанимались огораживать колючей проволокой открытые пастбища и сами себя оставляли без работы.

– Ну, жрать-то надо, – легко возразил Джейк.

Он внимательно следил за Присциллой, смаковал каждый ее соблазнительный жест.

Корсет ее был туго зашнурован. Сдавленные им груди колыхались, прозрачная сорочка едва прикрывала их. Природа щедро одарила Присциллу. Она отбросила в сторону нижнюю юбку, села на маленький круглый пуф у туалетного столика. Зеркала по бокам были подвешены на петлях. Присцилла могла поворачивать их и изучать себя со всех сторон. Пуховкой из ягнячьей шерсти она легко провела по шее, плечам и груди.

– Ты передохнуть приехал? Скоро назад?

Джейк рассмеялся коротким, низким смешком.

– Ну нет. Надоело: перекати-поле, пыль – и ничего больше. Я бросил это место.

– И какие у тебя планы?

Какие у него планы? Шататься, пока не подвернется работа. То, что он делал всегда – с тех пор, как стал взрослым. Он мог заработать приличные деньги на родео, их хватало, чтоб кормиться самому и кормить коня, поигрывать в покер и развлекаться в заведениях вроде «Райских кущ».

– В скольких перегонах ты участвовал, Джейк? Я сбилась со счету – столько раз ты возвращался в Форт-Уэрт с севера!

– Я и то сбился. Несколько раз ездил в Канзас-Сити. Добрался однажды до Колорадо. Мне там не понравилось. Вообще-то ничего, но чертовски холодно.

Он заложил руки за голову и с наслаждением наблюдал, как Присцилла подкрашивает соски. Она набирала краску пальцем из крошечной баночки на туалетном столике и неторопливо, любовно наносила на груди.

– А ты как? Долго копила на это заведение?

– Пять лет.

Спроси, чего оно стоило, хотелось ей сказать. Сколько часов я провалялась на спине. Сколько часов провела с жирными, потными фермерами, выслушивая их жалобы – жена, мол, не хочет больше детей и отказывает в супружеских правах, – сколько часов с грубыми, воняющими скотным двором ковбоями.

Сначала Присцилла работала в Джефферсоне, последней остановке на границе. Потом, когда построили железную дорогу, а Джефферсон остался в стороне и захирел, она перебралась в Форт-Уэрт – шумный городок, где сходились железнодорожные пути со всего штата, всегда полный ковбоев, которым не терпелось расстаться с заработанными на выгоне скота деньгами.

Здесь дела ее пошли в гору, Присцилла показала себя по-настоящему. В те дни клиенты получали сполна за свои деньги. Иногда и сверх того. Она стала известна. Она копила деньги. Когда их набралось достаточно, она пошла к одному из своих верных клиентов, банкиру, и заключила с ним тайную сделку. Они выкупили бордель у прежней мадам и превратили его во дворец удовольствий высшего класса. «Райские кущи» не гнушались посещать не только буяны-ковбои, но и скотоводы, их работодатели. Затраты оправдали себя. Бордель оказался выгодным капиталовложением. За два года она расплатилась с банкиром. Заведение Присциллы, расположенное в районе города, который назывался «Квартал красных фонарей», оскорбляло приличное общество, но зато обеспечивало хозяйку.

– Здесь всегда найдется работа. Будешь сдавать карты, или найму тебя вышибалой.

Джейк рассмеялся, поставил пустой стакан на стол около качалки.

– Нет, спасибо. Я ковбой и не люблю, когда вокруг стены. К тому же тебя послушать, если я буду торчать тут постоянно, девочки твои передерутся вконец. Не стоит волновать их, – насмешливо ответил он.

Присцилла нахмурилась. Теперь на ней было черное атласное платье. В волосах вместо пурпурного блестело черное перо, закрепленное застежкой с фальшивым бриллиантом. Джейк Лэнгстон всегда чересчур много о себе воображает. Она подавила улыбку, поправилась: Джейк Лэнгстон всегда был высокого мнения о себе. Что ж, в мужских достоинствах ему не откажешь.

Присцилла натягивала длинные кружевные черные перчатки, эффектно оттенявшие ее руки и плечи, и украдкой разглядывала Джейка. Он возмужал и стал даже слишком привлекателен, дьявольски привлекателен. Ничего удивительного, что он так самонадеян. Раньше волосы у него были совсем светлые, теперь они потемнели, но не сильно. Женщин притягивают эти белесые пряди, как мошек свет фонаря. Кожа Джейка загорела, огрубела на солнце, окрасилась в цвет меди, отчего синие глаза казались еще ярче. Глаза и рот окружала сеть морщинок. Но эти следы прожитых лет не портили его, наоборот, он стал куда красивее, чем в юности. Он суров и жесток. Опасен. И за его ленивой усмешкой как будто кроется какая-то тайна. Усмешка намекает, что тайна эта весьма игривого свойства, порочная тайна, и он не прочь ею поделиться. Его мужественность столь вызывающа, что ни одна женщина не смогла бы противиться ему.

Присцилла помнила его мальчиком. Это она посвятила его в тайны секса. Тогда они встречались часто, встречи их были страстными, горячими, неистовыми. Так ли было бы сейчас? Много лет она томилась желанием узнать это.

– Ты надолго в Форт-Уэрт?

– Проездом. Вечером с последним еду в Восточный Техас. Помнишь Коулмэнов? Их дочь завтра выходит замуж.

– Коулмэн? Из обоза переселенцев? Росс, так ведь?

Присцилла прекрасно знала, о ком идет речь, но поддразнивала Джейка так же, как он всегда поддразнивал ее. Это была их игра, они играли в нее при каждом свидании.

– А как зовут женщину, ту, на которой он так великодушно женился?

– Лидия, – бесстрастно ответил Джейк.

– Ах да, Лидия. Лидия – и все, у нее ведь не было фамилии? Мне всегда любопытно было, скрывается она от кого, что ли.

Присцилла вынула пробку из хрустального флакончика с духами и слегка подушилась – за ушами, шею, запястья, грудь.

– Я слышала, они разводят лошадей на ранчо и все у них хорошо.

– Да, хорошо. Моя мать живет на их земле. И мой братишка, и Мика.

– Тот ползунок?

– Он уже большой. Стал отличным лошадником. Я мало таких встречал.

– А что сталось с ребенком мистера Коулмэна? Ну, Лидия еще кормила его до их свадьбы.

Джейк помолчал, со сдержанным гневом взглянул на Присциллу.

– Ли, – ответил он наконец. – Они с Микой – два сапога пара. От них всегда много шуму.

Присцилла оглядывала себя в зеркале, приглаживая волосы.

– Стало быть, дочь Коулмэнов взрослая, выходит замуж?

– Не больно она взрослая. – Джейк нежно улыбнулся. – Последний раз, когда я видел ее, у нее еще были косички и она донимала Ли и Мику, упрашивала взять ее укрощать строптивого жеребца.

– Сорванец?

Присцилла была довольна. Она помнила, какими телячьими глазами смотрел Джейк на Лидию Коулмэн. Все мужчины в поселке обожали Лидию, хотя их жены встретили ее с неприязнью. Не будь Лидия замужем за Россом Коулмэном, Присцилла безумно завидовала бы ей. Приятно думать, что дочь Лидии – долговязая девчонка, нескладный подросток, сорванец.