Морской орел. Новые сказки русской Тавриды - Сергей Крупняков

– Мой милый, мой единственный Орёл! Как я истосковалась по тебе! Как давно я тебя не видела! Не слышала твой любимый голос.

– Кто ты? Я не вижу тебя, – воскликнул Орёл.

– Я твоя Орлица, я вернулась к тебе. – Прошептал из камней нежный голос.

– Моя Орлица давно погибла, – ответил он. – Выйди, покажись, кто ты?

– Я душа её, – ещё нежнее прошептала гадюка. – Я так истосковалась по тебе. Нет во всём свете другого такого Орла. И боги дали мне путь поговорить с тобой, любимый.

– Орёл не мог вымолвить и слова. Он лишь привстал на сильных своих ногах, расправил крылья, и в этот момент гадюка увидела незащищённое крыльями место. Там, где расположено сердце. И метнулась, вонзив в него свои отравленные зубы. Острая боль пронзила Орлиное сердце. Но в темноте он даже не увидел гадюку. Он сложил крылья, и упал на дно своего гнезда. Упал и затих. И казалось, что он умер. Тогда гадюка раскрыла свою ядовитую пасть, чтобы укусить ещё, и ещё раз. Но чёрная тень Грифа мелькнула над гнездом. И гадюка, шипя от упившейся ядовитой злости, уползла в бескрайнее море.

Мир под водой был голубой и солнечный. И множество разноцветных рыб плавали повсюду. Они украшали море своим неповторимым цветом, и разнообразием.

– И это всё моё! – Прошипела под водой гадюка. Теперь моё!

Она шипела и булькала воздушными пузырями. Они медленно подымались вверх, к солнцу. И окружающие рыбы любовались ими. И при этом думали: «Какие красивые воздушные шарики! Как они легки, как они забавны? Как они мило тянутся к солнцу!»

Вот тут-то, гадюка и подплывала сзади. Она хватала за жабры зачарованного окуня, который самозабвенно любовался воздушными пузырьками.

А у гнезда в это время сидел Гриф. Он приподнял клювом крыло Орла. Оно безжизненно вырвалось, и упало на колючие ветки.

– Говорил же я тебе, – с жалостью в голосе прошептал он. – Говорил! Так ты и погиб, не проживши веку.

– Рано ты оплакиваешь меня, брат. – Прошептал Орёл. – Я жив ещё. И силы мне придаёт именно то, за что ты так ругал меня!

– Что же? – Переспросил гриф.

– А то… На большее у Орла не хватило сил. Он умолк. Только слегка опускалась и подымалась его грудь. Но он не стонал. И Гриф не услышал больше ни слова.

Улетел Гриф. И тогда стали собираться вороны. Чёрные и серые. Самая большая из них, нагло влезла в гнездо. И громко крикнула: «Кар-р-р». И не звука в ответ. Орёл лежал на спине, и крылья его были распростёрты. А гордая голова и клюв склонились набок. И только грудь выдавала дыхание.

– А! Не околел ещё! – Ворона прыгнула на грудь Орлу. И несколько раз клюнула своим чёрным, испачканным падалью клювом. Прямо в то место, где было сердце. Она клевала и клевала, вырывая перья, и они, подхваченные ветром, понеслись в море. Когда ворона насытилась своей властью, она закаркала.

– Кар-р-р. Идите, идите же сюда, птицы-вороны! Давайте заклюём Орла до смерти. И отведаем Орлиного Сердца. Многие из них подошли ближе. Некоторые из них уже открыли было клювы. Но тут они услышали голос.

– Нет! Нет! – Это твёрдо крикнула Белая Ворона. Она была мудрая. И часто её клевали за это. Но и боялись. Ибо то, что говорила Белая Ворона, всегда сбывалось. – Ещё не родилась та ворона, которая отведала бы Орлиного Сердца. И не поплатилась бы за это рано или поздно.

Она с шумными хлопками сорвалась с места. И все вороны, хлопая и шумя крыльями, каркая, поднялись над гнездом Орла. Они вытянулись в длинную, неровную стаю, словно живое, чёрное облако. И потянулись к берегу. Туда, где от львов и леопардов осталось ещё достаточно падали. И без особого труда, по ночам, ещё можно было набить свои желудки ворованным мясом.

Улетели все. Да только не та ворона, что клевала орла в орлиное Сердце.

– Ну уж нет! – Шептала она. – Это гнездо теперь моё! Прочь отсюда, дохлая, глупая птица! Она попыталась клювом вытащить Орла из гнезда. Но ничего у неё не вышло. Тогда она из веток Орлиного гнезда соорудила своё. теперь, вся гадость, какая была в вороньем гнезде, падала на распростёртую орлиную грудь и крылья. Но Орёл, после всего что было, уже почти не слышал, и ничего не видел. Он умирал.

– Хорошо, хорошо, каркала по утрам ворона. Она выбрасывала на Орла очередную порцию грязи, и улетала на кормёжку.

Но Орёл всё ещё был жив. И те перья, что унесены были в море, унесены были не напрасно. Теперь все рыбы знали, что Орёл попал в беду. И каждый раз, когда ворона отправлялась на кормёжку, Морские летучие рыбки подлетали к Орлу, и приносили ему морскую воду. Это была не простая вода. Её поднимали с большой глубины дельфины. Они были мудрые, они знали, что только эта вода спасёт жизнь их защитнику. А змей в море стало так много, что порой казалось, что это уже не море, а грязное змеиное болото.

А летающие рыбки! Они соглашались нести в своих ротиках живую воду, хотя знали, что вернуться с утёса им уже не удастся! И они падали рядом с Орлом, и отдавали ему живую воду вместе со своими жизнями.

И вот однажды утром, Орёл открыл глаза и почувствовал, как сила наполняет его могучие крылья. В это время ворона выбросила на него новую грязь. И взлетела, не заметив, что Орёл оживает. А Орёл увидел вокруг себя эту грязь, и увидел вокруг себя мёртвых летучих рыбок. Их прозрачные крылья тихо шелестели на ветру. Они ни о чём не просили. Они просто лежали рядом. И тогда Орёл всё понял.

Невероятная сила наполнила его крылья. И он ловко, как встарь, перевернулся на свои могучие лапы. С острыми как бритва когтями. Он стряхнул с себя всю грязь, и молнией ринулся в небо. Поздно увидела ворона опасность. Сверху, со стороны солнца, как молния ринулся он на чёрную птицу. Удар был так силён, что только хлопок разнёсся по округе. И тысячи чёрных, и серых вороньих перьев разнеслись над морем. Они тоже были подхвачены ветром, и понеслись в сторону гор, и дальше вниз, в сторону бескрайней равнины. И никто не промолвил во след им, ни единого доброго слова.

«Вор…она…, вор…она» – только слышались с земли чьи-то голоса. А орёл уже парил над самой водой. И видел всё, что творилось в глубине его пучины. Видел множество гадюк, в грязном, заболоченном, почти уже безжизненном море.

Высоко взлетел Орёл. Гулко разнёсся над морем его орлиный клёкот. Услышали этот голос такие же Орлы, и в горах, и на равнине. И вновь собрались в большую орлиную стаю. Они растянулись от горизонта до горизонта. И, расправив свои могучие крылья, они низко полетели над самым морем.

Берёзонька светлая

На солнечной лесной полянке, у небольшого озерца, росла молодая берёзка. У неё был белый, с золотистым отливом ствол и зелёные листочки.

Однажды весной она открыла глаза и сразу засмеялась! И как не засмеяться, когда вокруг всё было так прекрасно, так красиво и радостно. Неподалёку, на полянке, росли белые, крупные ромашки. А среди них голубыми глазками смеялись васильки, радостно звенели колокольчики. И у самого леса пристроился красный мак: он был очень гордый и красный, но тоже улыбался.

А лес! Он был ещё прекраснее! Хотя и лес, и цветы, были точно одно целое, чего нельзя отделить друг от друга.

Неподалёку от берёзки росли два маленьких деревца. Они стояли рядом, близко-близко и всё время о чём-то шептались. Они смотрели друг на друга, и нежное, ласковое шушуканье доносилось до берёзки при каждом дуновении ветра. Они увидели берёзку, услышали её смех. И тоже радостно засмеялись.

– Здравствуй, берёзонька! – сказало деревце, которое было посветлее. Оно ещё теснее прижалось к Буко, и они протянули к Берёзке свои листочки. – Давайте дружить, – сказали они хором.

– Давайте, – радостно ответила Берёзонька и тут же перебросила им свой маленький, золотой листочек, который она очень любила.

– Спасибо, милая Берёзка! – ответили Буко и Буковинка. Они протянули к Берёзоньке свои веточки и дружно зашелестели.

– А можно и мы с вами? – Услышали они голоса со всех сторон. Это были ещё два деревца. А тут подоспело и третье.

– Меня зовут Ясень!

– А меня Осинка!

– А я Плющ! – громко крикнул кустик, который рос у корней берёзки. Он был такой кудрявый, и листья у него были тёмно-зелёные и упругие.

– Ах, какой милый, – подумала Берёзка, и в тот же момент Плющ обвился вокруг её ствола. Ясень и Осинка взяли за веточки Буко и Буковинку, и они закружились в весёлом хороводе.

– Давай расти вместе? – шепнул плющ Берёзке.

– Давай! – с радостью ответила она.

Так и стали они жить, вшестером на солнечной полянке.

С каждым днём они всё выше росли, тянулись к солнышку. Буко и Буковинка как всегда, тесно прижавшись, грели своими нежными веточками друг друга. И все радовались глядя на их счастье. Берёзка почему-то росла быстрее плюща, и к осени её крона была уже так высока, что Плющу не удавалось увидеть её вершину. От обиды и страха, что Берёзка обгонит его ещё больше, он прижимался к ней ещё теснее, оплетал её своими упругими веточками и завязывал туже узлы.