Убить наследников - Юрий Лузанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рубленый рассказ Ильи произвел на Колю такое впечатление, что он даже деньги рассыпал.
– Мне нужно исчезнуть, Коля. У тебя есть кто-нибудь, у кого можно спрятаться? Хотя бы на время.
– Надо подумать. Гм. Ну, есть один такой человечек.
Коля поскреб щеку, косясь на Илью.
– Не смотри на меня так. Я не убийца, черт побери, – разозлился тот.
– Да верю. Просто мне чего-то выпить расхотелось.
– Ну и хорошо, ты мне сейчас нужен трезвым. В общем, я сейчас быстро соберу рюкзак, а ты выходи и жди меня у памятника Шухову. Через полчаса встречаемся.
В логове арабиста
Едва переступив порог квартиры, Илья чуть не ткнулся лбом во внезапное препятствие. Вместо коридора почти сразу за входной дверью путь преграждала стена.
– Налево, – сориентировал хозяин. И сам юркнул куда-то вбок.
Из глубин необычной квартиры тянуло неоднозначным душком сандалово-гвоздичных благовоний, с привкусом еще чего-то, мускусно экзотического.
– Где тут у тебя свет, Рич? Все забываю, – завертел головой Коля.
– Справа по ходу, – отозвался обладатель странного имени.
В давние советские времена это помещение было пристроено к первому этажу жилого дома на Алтуфьевском шоссе и числилось нежилым. Здесь, в большой подсобке жилконторы, хранили инвентарь дворники и спорадически выпивали сантехники.
Позже, когда жилконтору открыли в другом месте, здесь собирались подростки-картежники, вольнолюбивая молодежь с гитарами и портвейном. Замок с многострадальной двери сбивался бессчетное число раз. Домуправ сначала истерил. Потом умер. А вслед за ним умер и Советский Союз. Шпана окончательно пошла вразнос. Однажды наркоманы чуть не спалили эту подсобку вместе с домом.
Так продолжалось до тех пор, пока в квартире рядом с пристройкой не скончалась одинокая бабка. Ее жилплощадь стремительно захватил ушлый силовик, после чего урвал и пристройку. Он переделал ее в однокомнатную квартиру, провел воду, свет, газ, интернет, вставил новые окна с автоматической очисткой стекол. Но на серьезный ремонт поскупился. Когда его чуть не посадили, силовик сбежал во Францию и поселился на вилле в Монпелье, а московскую квартиру и эту неформатную однушку стал сдавать по сходной цене…
Коля слегка подтолкнул Илью, и они вошли в тускло освещенную комнату. Запах ароматического зелья усилился. Илья увидел на столе пузатый сосуд, над которым вился дымок.
На диване в позе лотоса сидел хозяин с ноутбуком на коленях. Это был маленький человек в очках, которого Илья принял за подростка. Но когда малыш глянул на него, Илья понял, что ему лет тридцать.
В облике очкарика было что-то индусское. Во-первых, природная смуглость. Во-вторых, у него были жгучие глаза, узкие губы и необычной формы нос с оттопыренными ноздрями.
– Рич, дашь пожрать? – спросил Коля.
Очкарик молча кивнул на холодильник.
Бесцеремонно в нем покопавшись, Коля выудил кастрюлю с макаронами и колбасу.
– А выпить есть?
Рич кивнул за спину. Коля, словно самонаводящаяся боеголовка, прянул в угол. И через секунду победно, как кубком, потряс бутылкой виски.
Налил себе и Илье.
– А Рич? – спросил тот.
– Он не пьет. Ну, будем!
Коля торопливо махнул стопку. Илья рванул за ним. С тех пор как не стало Алины, его преследовало желание поскорее опьянеть. Человек со странным именем Рич нацедил себе холодный зеленый чай.
Выпив еще по одной, Илья спросил, как они познакомились. Коля покатился пьяной улыбкой:
– Не поверишь: на презентации восточного искусства.
– Ты увлекся восточным искусством?
– Да нет, Наташка Белоконь с четвертого курса затащила. Она же у нас большая любительница всяких музеев. Я тогда в завязке был, маялся сильно. Вот Наташка и говорит: давай сходим, отвлечешься. Там мы из-за чего-то поругались, а тут рядом Рич. Я ему давай жаловаться, потом за ним увязался. Он не возражал, представляешь? Слова мне не сказал, хотя я всю дорогу его доставал. Правда, Рич? Помнишь, как ты мне потом читал этого… Али-бабу.
– Абу-аль-Аля, – поправил Рич.
– А откуда такое имя необычное? – спросил Илья.
Рич рассказал, что вырос в семье посла Нидерландов в России. Папа из Роттердама, мама из Багдада. Родители постоянно ссорились. Мирились, только когда забивали косяк. На Рича же забивали регулярно. В тринадцать лет он ушел из дома. Скитался по глухим деревням с подростками-бродягами. Своим смуглым лицом он смахивал на цыгана. Однажды прибился к табору. Его приняли за своего и даже завели разговор на ромском. Он ничего не понимал, но уже через неделю освоил. В таборе научился ездить на лошади и ловить рыбу сетями. Потом сбежал, не в силах терпеть грязь и бесприютность кочевой жизни.
Пока скитался, в его семье разыгралась драма. Отец с матерью были обвинены в шпионаже, и их в двадцать четыре часа выслали из России.
Рич узнал об этом в отделении полиции Пензы, где его сняли с поезда как безбилетника и задержали ввиду отсутствия документов. На вопрос «Кто твои родители?» он ответил: «Сирота». Кто он и откуда, местные органы опеки особо не допытывались. Когда же из Москвы пришел ответ на запрос о родителях, в Пензе только ахнули. Что делать с сыном шпионов? Высылать? Но куда, в Нидерланды или в Ирак? При этом ни один из горе-родителей так и не заявил свои права на сына.
Тем временем подростку стукнуло четырнадцать. Он получил российский паспорт на имя Ричарда Иванова и был отправлен в детдом. Оттуда он вскоре сбежал и снова пристал к цыганам. Но поругался с местным бароном и еле остался жив – увернувшись от брошенного в него ножа, кинулся в реку и вынырнул на противоположном берегу.
С тех пор Рич стал бродягой. Несколько лет он блуждал по деревням, где ему давали приют сердобольные тетки. Когда же выяснилось, что Рич хорошо знает арабский (первые десять лет он прожил у бабушки в Багдаде), ему посоветовали рвануть в Москву.
Знание языка неожиданно пригодилось. После кризиса 2032 года Россию наводнили беженцы из стран Ближнего Востока. На городских рынках развелось немало торговцев в чалмах.
Рич стал крутиться возле торгашей в качестве толмача. Быстро освоил арабские диалекты, а заодно аварский, киргизский и курдский.
Потихоньку он прирос к этой среде и стал в ней незаменим. Потребность в нем возникала постоянно. Случалась ли у торговцев разборка с бандитами, или полиция вдруг наезжала на них, требуя дань, Рич тут же мчался к месту конфликта. Несколько раз его чуть не убили.
Однажды взрыв прогремел ровно на том самом месте, где он только что стоял рядом с торговцами и помогал им писать на
