Предание - Мария Вечканова

С дальнего края деревни клубами валил серый жирный дым. Я перепугалась не на шутку и побежала будить отца. Однако к своей великой радости я поняла, что опоздала – он и еще нескольких старых мужей уже несли студеную воду в глубоких ведрах. Если бы мне сейчас не было так страшно, я бы залюбовалась: мокрые бугры стальных мышц отливали золотом в лучах красного солнца; капли, расплескивающиеся от быстрого бега, так и сияли разноцветными радугами… Все это я заметила краем глаза, кинувшись будить родичей, которые могли помочь потушить пожар. Уже через пару мгновений, дружно подхватив корзины (прутья так туго сплетены меж собой, что ни одна капелька воды не просочиться), мы помчались к реке.

Жар от огня был страшен! Мужчины никого не подпускали близко и сами заливали пожар. Через некоторое время стало ясно, что последние два дома уже не спасти – пламя нещадно поедало остатки добро́тных жилищ. Тогда мы облили водой близстоящие дома и стали копать небольшую траншею между горевшими и еще непоколеченными участками земли – благо, дома стояли далеко друг от друга, так что мы успеем вырыть порядочно, пока жар доберется до нас.

Копать землю кинулись все, кто способен держать лопату в руках, в том числе и мои братья. И я. Отца не порадовало, что я тоже присоединилась к работе, но времени сейчас спорить со мной у него не было. Упертость – у нас в роду! Мы копали до натруженных мозолей, до боли в груди; мы задыхались дымом и катившийся градом со лба пот мешал видеть землю. Хотя куда там моим жалким усилиям до удалости родни! Мне надо сделать двадцать гребков, братьям – два, а отцу – один. Однако я силилась мыслить, что мое участие приносит хоть маленькую, но пользу.

Немного погодя пожар стал затухать. Жар поуменьшился. Огонь забрал себе несколько домов, но остановился перед неожиданной преградой. Не зря мы долго и упорно трудились! Я стояла рядом с отцом и смотрела, как догорают, шипят горячие угли; как плачут люди, жившие здесь… Конечно, мы все поможем построить им новые дома, однако утерянного добра уже не вернуть.

А еще вовсе не радовала мысль, что, наверняка, пожар устроил дракон. Никто не говорил об этом, но я читала на лицах людей – они тоже так думают.

С этим надо что-то делать! Вчера – загадочные тени и пара овец; ночью – пожар; что же нас ждет сегодня? Я мысленно стала перебирать все возможные варианты борьбы с драконами, но тот, который мог принести эффект – только один. Девушка! Семнадцати лет. И незамужняя (никто в нашем роду после всего, что случилось с дедом, не станет больше отдавать дивчину, встретившую свою любовь или вышедшую замуж). По роковому стечению обстоятельств, в нашем роду только одна оказалась подходящей для подношения. И это я.

Я сразу же постаралась прогнать от себя столь прескверную мысль, но глубоко в душе она, все же, не давала мне покоя. Я попробовала подумать о более приятных вещах: после такого непростого утра не грех было бы и вымыться.

Однако отец собрал всех и велел идти назад, в Общинную избу. И посмотрела бы я на смельчака, который бы посмел его ослушаться. Так и шли мы, все понурые, грязные и до смерти голодные. В Общинной избе специально на такой случай держался небольшой запас провизии: сушеная рыба и немного вяленого мяса, пахучие травы и грибы и, конечно, яблоки.

После сытного, но мрачного перекуса отец велел всем, включая и детей, усаживаться полукругом. Мама в этот раз сидела рядом с нами, маленькая Лусия свернулась клубочком у нее на коленях, а Ирен пристроилась с другого боку.

Андерс и Андреас остались стоять за маминой спиной. Сегодня с шалостями покончено, сейчас они защитники. Я посмотрела на них внимательнее: как же они выросли и возмужали за эти два дня! А может, братья всегда такими были, просто я этого не замечала? Мне вспомнилось, как они выходили с отцом в море и работали не хуже взрослых мужей; как придумали новые сети, в которых можно было уместить в два раза больше рыбы, чем обычно; как братья увидели сегодня в горящем доме маленького котенка и оба ринулись его спасать. Правда, от чрезмерного усердия в дверях столкнулись лбами друг с другом, и внутрь попал только один, но кто именно из-за их похожести сказать было сложно. В общем-то, храбрости и ума (если только дело не касается котенка в горящем доме) им обоим было не занимать. И когда придет время посвящения в воины, отца они не опозорят. Другое дело, что ребячество, возможно, так и останется в братьях до старости. Хотя, возможно, это и не так плохо. По крайней мере, глядя сейчас на этот неразлучный дует, сложно предположить обратное.

Я уселась возле Ирен. Отсюда мне хорошо было видно отца. Старое волнение вновь накатило, и сжавшийся в горле комок мешал дышать. Я почувствовала на себе чей-то взгляд. Повернулась в его сторону – это смотрела мама. Ее всегда лучистые глаза были наполнены нежностью, лаской и теплотой. И я невольно почувствовала прилив сил.

– Все будет хорошо! – прошептала она мне одними губами. Я ей поверила, ком в горле разжался, и я благодарно улыбнулась.

Мне казалось, мать всегда чувствовала, что происходит в моей голове, и какие мысли по ней блуждают. Не знаю, как это у нее получается, но даже отец никогда не мог скрыть от проницательной мамы все свои тяжкие печали.

Моя мать всегда была образцом мудрости и любви. Недаром же фактически каждый житель нашей небольшой деревеньки приходил к ней за советами в делах семейных ли, знахарских или житейских – мама всегда помогала.

Возможно, именно поэтому мы с братьями и сестрами росли в мире и согласии – без материнской мудрости и папиной руководящей руки мы вряд ли бы стали теми, кто мы есть.

Хотя мама уже давно отвернулась, ее теплый взгляд все еще грел мою измазанную щеку. Я вздохнула и приготовилась слушать отца. Однако пока говорили по большей части старейшины: с одной стороны страшно выходить на улицу, а с другой, здесь ведь тоже много не насидишь. В итоге, мудрые деды придумали два возможных разумных варианта: либо выходить из Общинной избы и продолжать свои приготовления к зиме (дракона во всей красе ведь до сих пор никто не видел), либо собирать нажитое имущество и искать новый дом.

Меня удивило, что никто не вспомнил о девушке. Хотя, судя по редким взглядам, кое-кто все же подумал об этом и нашел-таки счастливую претендентку. Я почувствовала, что краснею. Люди спорили и повышали голоса все больше и больше. И тут я поняла, что так больше не могу. В моих силах защитить дом, а я сижу и, как последняя трусиха, жалею себя. Ну и пусть меня не станет, зато будут жить они! До следующего года у них останется достаточно времени, чтобы собрать порядочно еды и сладить добро́тный корабль. Возможно, новое место примет их более благосклонно. Я вскочила, и все споры разом смолкли.

– Я пойду! Я пойду к дракону! – голос мой дрожал, губы прыгали, но это не имело никакого значения. Я уже решила свою судьбу.

– Нет – спокойно возразил отец. – Пока я вождь, ты будешь меня слушаться.

Никто не решался вступить в наш разговор. Даже мать. Краем глаза я заметила, как побелело ее лицо. Возможно, это был первый и последний раз, когда она не смогла или не успела понять, что происходит в душе ее дочери. Что ж, я люблю тебя, мама…

– Ты вождь, но какой с того толк, если весь твой народ истребит злобный ящер? – я знала, что он меня не отпустит, поэтому надо было действовать быстрее. – Я люблю вас!

С этими словами я понеслась наружу так быстро, что чуть не выбила широкую резную дверь. Вспомнила, как мы выпиливали ее с братьями и отцом и слезы стали застилать глаза. Но я опомнилась – не время себя жалеть. Я знала – никто меня не хватится несколько мгновений: отец не ожидал ослушания, да и у всех остальных были такие вытянутые от удивления лица, что я точно могла сказать: шанс все же мне обеспечен. Я не стала забегать домой за платьями для красоты обряда – еще замешкаюсь, догонят, – а сразу понеслась в сторону яблочного сада. Никто не знал его так хорошо, как я. Вскоре за спиной послышалась погоня. Вот бы только добраться до древнего дуба, там уж я смогу замести следы так, что с собаками не сыщут.

Отец знал, что в такой непростой ситуации я единственная, кто может всех спасти. Он охотно пошел бы на жертву вместо меня: чем хуже ладный воин, вождь, чем красная девица? Но он нужен там. Маме. Братьям и сестрам. И, в первую очередь, роду. Если я погибну, они все смогут выжить. Если он – не выживет никто. И в этом суть.

Я таки смогла запутать погоню и преспокойно бежала трусцой. Передо мной открыт теперь только один путь: Молочные горы. Наши предки подношение всегда приносили на Жертвенной скале, да и драконы живут в горах. Моей задачей теперь было найти самую высокую скалу и позвать дракона.

Я не слышала о людях, которые бы ходили к этим горам или изведывали бы их. И ничего удивительного. Каменные склоны источали холод, а на вершинах и вовсе белым пухом лежал неведомый снег. Идеальное место для дракона. Никто туда не ходит и никто его не побеспокоит. Так что если на Потерянном острове все же появился крылатый змей, расположился он именно там.