Избранное - Вилли Бредель

Близилось время, когда Бредель окажется в бескрайних просторах заволжских степей и будет призывать немецких солдат к почетной сдаче в плен, когда он будет колесить по нашим фронтовым дорогам в составе боевых частей Советской Армии. Но в последние предвоенные годы, наряду с работой над циклом рассказов, он нашел в себе силы взяться за огромное полотно из истории Германии, истории немецкого рабочего класса: он начал писать трилогию «Родные и знакомые», которую закончил спустя много лет, после краха нацистского рейха. Произведение это по праву можно рассматривать, как один из замечательных образцов социалистического реализма в жанре эпопеи.

Трилогия «Родные и знакомые» писалась с 1941 года по 1953 год. Она состоит из романов: «Отцы» (напечатан в 1943 г.), «Сыновья» (1949) и «Внуки» (1953). Эти три книги охватывают многие десятилетия жизни Германии — от франко-прусской войны 1870–1871 годов и провозглашения империи до конца Третьего рейха и победы над нацистским государством. Трилогия Бределя глубоко своеобразна по композиции: это и история рабочей семьи, трех ее поколений; это и история немецкого рабочего класса, его политического пробуждения и развития.

Надо отметить особую автобиографическую основу трилогии. В известной мере она строится на хронике семьи самого Бределя. Об этом свидетельствует малотиражное «домашнее» издание, подготовленное писателем для друзей, небольшой альбом, «освященный жизни матери Бределя и ее многочисленной семьи. Здесь мы находим снимки старого Гамбурга, фотографии конца прошлого века, на которых мелькают старые гамбургские социал-демократические ферейны, заседающие в своих локалях за кружкой доброго пива, крепкие мужчины в котелках, с сигарками — панаша Бредель и его друзья со своими женами, и среди них миловидная женщина со смелым и прямым взглядом черных глаз, столь схожая с самим писателем: это «родные и знакомые» в молодости, в ту пору, когда сам Вилли, засунув палец в рот, еще цеплялся за мамину юбку. А вот и драматический Гамбург 1918 года, где Вилли — представитель поколения «сыновей» — начнет самостоятельный путь. Около него стареющая фрау мама, милая хранительница семейных традиций. Самый интересный снимок Бределя тех далеких лет запечатлел писателя в берете Интербригады в Испании. Там отстаивал он честь немецкого парода и немецкой коммунистической партии, а мать все ждала его дома, уже годами ничего о нем не зная. Наконец ома Бредель, бабушка, в окружении сыновей и дочек на фоне поколения «внуков», строящих новую Германию. И подле нее ее любимец, совсем седой Вилли, сверкающий темными глазами и улыбающийся своей обаятельной улыбкой.

Конечно, трилогия не во всем следует семейной хронике, но ее сцены и образы оживают, когда листаешь эту книжечку, любовно воссозданную по семейным архивам, и, право, она лучшая иллюстрация к трилогии, лучший к ней комментарий. Три поколения — три огромных полотна: немецкое общество на заре эпохи империализма, его коллизии, вызревание немецкого рабочего движения и его мучительные противоречия; эпоха борьбы за будущее Германии в годы Веймарской республики и первые годы рейха; вторая мировая война, в результате которой были созданы предпосылки для рождения новой Германии, первого государства немецких трудящихся.

Своеобразно искусство Бределя, умеющего передать дух эпохи, содержание ее конфликтов через изменения в характерах действующих лиц. Противопоставление людей, преданных делу пролетариата, нерешительным обывателям, людям половинчатым, над которыми тяготеет нацистская демагогия, отщепенцам и выродкам в нацистской форме и их пособникам, возникает само собою из фактов и событий, поступков и характеров, запоминающихся читателю благодаря мастерству, с которым эти факты и характеры изображены.

Идейное богатство эпопеи Бределя подчинено четко проводимой им мысли о том, что будущее Германии принадлежит немецким трудящимся и их авангарду, что именно они при поддержке верных и надежных друзей, трудящихся всего мира и в первую очередь Советского Союза, смогут заново начать историю своей родины.

Не все удалось в этой эпопее. Писатель сознавал это и настойчиво переделывал многие ее главы. Но несмотря на те или иные недостатки трилогии, в целом она — выдающееся произведение литературы социалистического реализма, написанное в традиции больших горьковских полотен или полотен Мартина Андерсена Нексе.

К трилогии Бределя о немецком рабочем классе примыкает его сценарий двухсерийной кинопоэмы «Эрнст Тельман — сын своего класса» (1953) и «Эрнст Тельман — вождь своего класса» (1955). Каковы бы ни были упреки, высказанные автору по поводу этого сценария, упреки частично справедливые, ничего более возвышенного и яркого о Тельмане в немецкой художественной литературе написано не было.

С последней частью трилогии «Родные и знакомые» и сценарием о Тельмане мы перешагнули уже важнейшую дату в жизни Бределя и его народа и оказались в послевоенном времени, в Германской Демократической Республике.

Бредель любил рассказывать о том, как он помогал строить новую жизнь на родной земле, о том, как в старом университете города Ростока студенты и профессора встретили ректора-коммуниста Бределя, о том, как содействовало ему советское командование в трудах по восстановлению нормальной жизни университета. Пришло время, и Бредель поделился своими воспоминаниями тех лет в романе «Новая глава» (1959), положившем начало новой эпопее («Хроника одного превращения»), в которой повествуется уже о налаживании мирной жизни и о возведении фундамента Германской Демократической Республики. Увлеченный своей деятельностью, — прежде всего строительством основ социалистического общества в ГДР, — Бредель сумел собрать колоссальный жизненный материал, изобразить десятки людей, немцев и русских, одушевленных общей целью, узнающих друг друга и самих себя по-новому в условиях мирной, созидательной работы. Следует подчеркнуть боевой интернационалистский дух этой книги, стремление ее автора привить немецкому читателю любовь и уважение к советским людям; в искренности этих чувств Бределя мог убедиться каждый из лично знавших писателя и хранящих о нем светлую и благодарную дружескую память.

Бредель был неутомимым искателем нового и в области тематики, и в области жанра. Его наследие составляет весьма заметный вклад в историю немецкого романа нашего столетия и особенно в историю романа ГДР. Вместе с тем велик его вклад и в развитие малых повествовательных жанров — повести, новеллы, рассказа, очерка.

Еще до войны Бредель создал ряд рассказов на исторические темы, связанные главным образом с эпохой Великой французской буржуазной революции и освободительными войнами 1810-х годов. Сам Бредель, выступая перед немецкими студентами МГУ в 1956 году, объяснил появление этой серии рассказов своей давней и прочной симпатией к эпохе французской революции и особым интересом к войнам Наполеона I, к плеяде его современников. Серия рассказов и очерков Бределя, посвященных бурным событиям конца XVIII — начала XIX века, и возникла из его интереса к остроконфликтной, полной противоречий переломной поре мировой истории, к развитию освободительной борьбы в Европе. Из анализа романов Бределя явствует, что он и как романист сохранил это чувство истории, жадный интерес участника великих битв современности к их общему смыслу, некий прирожденный историзм, отличающий в целом его наследие. Бредель был глубоко сознательным наблюдателем и участником истории XX века.

Это глубокое ощущение исторического процесса, ощущение социальных и психологических перемен, стремление постичь их природу очевидно в его рассказах, многие из которых появились уже после того, как была провозглашена ГДР. Таков, например, цикл рассказов, посвященных второй мировой войне. Бредель осмысляет в них страшный опыт солдата вермахта именно как пример исторической судьбы простого немца, ставшего жертвой ложных представлений, всей историей Германии подведенного к чувству неодолимого страха, к ощущению неизбежности катастрофы. Страшный рассказ «Молчащая деревня» — повесть об одичании и обесчеловечивании как типических чертах Третьего рейха. Наряду с этим в наследии Бределя есть немало юмористических, светлых и забавных страниц, раскрывающих и другую сторону его многогранной личности. Такова книга гамбургских преданий и анекдотов «Под башнями и мачтами», которую сам Бредель называл «историей нашего города в рассказах».

Из большого количества рассказов и новелл Бределя мы помещаем лишь несколько, показывающих его своеобразие как мастера этого жанра. Бредель — продолжатель традиций немецкого рассказа с его обстоятельной изобразительностью и известным элементом дидактики, в данном случае отчетливо политической, напоминающей, что рассказы написаны журналистом, сочетавшим в себе мастера репортажа и опытного агитатора. Это в известной степени «истории», что особенно чувствуется в рассказах «Смерть Зигфрида Альцуфрома» или «Кто же марает свое гнездо?» (в последнем случае характерна даже пословица, взятая в качестве заголовка). Шире и сложнее «Весенняя соната» — фрагмент из романа «Новая глава». Своеобразна повествовательная манера Бределя: в любом его рассказе чувствуется личная интонация автора, так или иначе настраивающего читателя, как бы стремящегося вступить с ним в непосредственный разговор.