Улыбка времени - Олег Валерьевич Голиков

и святоши составляют календари, а он знает только, что пора сенокоса уже прошла, а жатва ещё не началась. «Конец июля – начало августа», – подумал Чинаров. Совпадает. Похоже получилось. Наверное прошло действительно семь дней.

Однако, когда на горизонте показался город, Леонид долго не мог поверить своим глазам. Это был не современный город. Такие он видел только в исторических фильмах. Он, как заворожённый, смотрел на приближающиеся башни и совсем перестал обращать внимание на болтовню попутчика. А когда они въехали в город, с ним случилась истерика. Он спрыгнул с повозки, сел на пучок грязного сена на обочине улицы и долго трясся в рыданиях. Участливые горожане смотрели на человека, выряженного в диковинные одежды, и бросали медяки, которые падали на пыльную землю перед ногами Чинарова. Наконец Леонид успокоился, он посмотрел на деньги и решил что медяки в данной ситуации гораздо важнее для него чем зелёные бумажки с портретом президента Гранта, что лежали у него в кармане. Он встал и увидел на другой стороне улицы священника. Ему сразу же вспомнились слова крестьянина о том, что святоши составляют календари. Леонид бросился к священнику и упал перед ним на колени.

– Ради Бога, святой отец, скажите, какой сейчас год?

– Ты в себе ли, сын мой? – священник внимательно смотрел на одежду странного человека.

– В себе, святой отец, я долго путешествовал и потерял счёт годам.

– Одна тысяча четыреста семьдесят второй год от Рождества Христова, – ответил священник и зашагал дальше, оставив ошарашенного Леонида на мостовой.

– Одна тысяча четыреста семьдесят второй год от Рождества Христова, – повторил поражённый путешественник, после чего встал и побрёл куда глаза глядят.

Шёл он долго, пока ноги не привели его к одёжной лавке, там, благодаря набросанным медякам, он сменил свой костюм, благодаря которому собирал на себе странные взгляды местных жителей, на простую одежду, в которой ходило большинство горожан, и продолжил свой путь. В каком-то довольно приличном трактире, судя по людям, трапезничающим в нём, он поужинал и остановился на ночлег. Утром он продолжил бесцельное шатание по городу.

Он проходил мимо разных зданий пока не наткнулся на вывеску «Школа живописи Андреа дель Верроккьо». Это название заставило его остолбенеть. Здесь же в это время учился великий Леонардо! В это время он творил свои первые картины! У него есть возможность пообщаться с ним! Это ли не чудо!

Но как встретиться с ним. Его, простого проходимца с улицы, не пустят в святая святых. Идея пришла быстро

Чинаров подошёл к воротам и постучал в них.

– Чего надо? – открылось окошко.

– Здесь должен учиться мой брат, – робко сказал Леонид.

– Как зовут?

– Да Винчи.

– Нет таких! – окошко захлопнулось.

«Как нет таких?!» – хотел вскричать Леонид, ошибки быть не могло, Леонардо уже шесть лет должен был учиться здесь. Даже если он уже вышел отсюда, то привратник был обязан знать гения.

Он уже собрался вновь постучать в ворота, как вдруг ему в голову пришла мысль, от которой по спине пробежал холодок. Путешествия во времени, как много они в себе таят, как мало мы о них знаем!

Леонид сел на корточки, взял валяющийся прутик и медленно написал в придорожной пыли русские буквы: Леонардо да Винчи. Потом ниже: Леонид Чинаров. Потом зачеркнул «да». Да, так и есть, анаграмма. Только это любимое слово Шеина «да» не вписывается.

Страшная догадка потрясла его. Ватной рукой Леонид опять постучал в ворота.

– Что тебе надо? – опять спросил привратник, – сказано нет таких, значит нет.

– Подождите, – закричал Чинаров, – он мог поехать в Венецию или в Перуджу, я не знаю, но меня вы можете взять в ученики?

– Сколько тебе лет? Великоват ты для ученика!

– Двадцать…

Привратник не дал договорить Леониду «четыре»:

– Сам вижу, что двадцать. Ладно, я доложу мастеру. Как зовут-то?

– Леони… Леонардо.

– Жди.

Через час Чинаров уже общался с самим Верроккьо. Мастер устроил ему небольшой экзамен, результаты которого превзошли его самые смелые ожидания.

– Чему же я буду учить тебя? Мне самому у тебя учиться надо! – воскликнул он.

– Я готов работать у вас, помогать вам во всём.

– А что я дам тебе взамен?

– Ночлег, еду.

– Немного ты требуешь, – Верроккьо задумался, – что ж, поможешь мне завершить мою картину «Крещение Господа», я не успеваю сделать её в срок. А потом я помогу тебе открыть свою мастерскую. Будешь творить сам.

На том и порешили. Леониду выделили небольшую келью. Вечером перед сном он перебирал свои вещи и обнаружил золотой флорин. Тут внезапная мысль пронзила его подобно удару молнии, после этого всю ночь он не спал, а перед глазами стояла прощальная улыбка жены.

* * *

Нобелевскую премию по физике единогласно присудили российским учёным Александру Шеину и Елизавете Чинаровой. Значимость этого прорыва трудно было оценить, была доказана возможность путешествий во времени, доселе считавшихся нереальными. А трагическая судьба первопроходца, мужа Елизаветы Чинаровой, не могла оставить никого равнодушным. В расчёты вкралась ошибка, и где теперь находится бесстрашный испытатель было непонятно. В любом случае сейчас в живых его не было, он был признан погибшим. Эксперимент, оказавшийся трагическим для Чинарова повторила его жена. Елизавета настояла на том, что именно она будет добровольцем, она просто не могла себе позволить ещё раз рисковать чужой жизнью. Однако на сей раз всё прошло успешно. Елизавету выбросило на пустынное шоссе в Неваде, откуда она легко добралась до ближайшего города, села на самолёт, вернулась в Россию и в назначенный час пришла в лабораторию.

Через год Елизавета стала Шеиной. Утром, после первой брачной ночи, молодая жена спросила своего нового мужа:

– Саша, что тебя гложет? Ты сам не свой, уже больше года, последний раз я тебя видела нормальным во время нашей поездки в Париж.

– Да, незабываемое было время, – кивнул Шеин, – первая наша ночь. Ты ведь изменила ему, когда он был ещё здесь.

– Саша, давай не будем.

– Давай, – вздохнул Александр, – смелый ведь был человек… Интересно, куда его выкинуло? И откуда взялась эта ошибка в расчётах? Всё ведь было на тысячу раз проверено.

– Знаешь, есть поговорка всё что ни делается, всё к лучшему. Так бы пришлось разводиться, нервотрёпка. Да и у меня совесть была бы не чиста, он своими художествами не смог бы и на кусок хлеба себе заработать.

– А сейчас у тебя совесть чиста, да?

– Сейчас да.

– Ты так говоришь, как будто знаешь куда его выкинуло?

Елизавета замолчала.

– Знаю, – после некоторой паузы ответила она, – его забросило в конец пятнадцатого столетия в Италию.

– Но как? – чуть не задохнулся Шеин, – откуда ты это знаешь?

– Не было никакой ошибки. Я немного увеличила знаменатель в формуле, рассчитала всё до мельчайших подробностей. Леонид попал в Италию. Ему там будет… было лучше.

– Ты как будто знаешь, что с ним там случилось! Может быть его там сразу убили? Ты ведь точно не знаешь, да?

– Если бы его