Набла квадрат - Петр Воробьев

Космическая экспансия – дело для варваров. Она сопряжена с варварскими затратами, с варварским пренебрежением удобствами, с варварским фанатизмом. Мы заселили столько планет, потому что долго сохраняли в себе любопытство и неприхотливость варваров, какими были наши предки, устремлявшиеся в море на длинных ладьях из дуба с парусами, в небо на длинных дирижаблях из рыбьей кожи с паровыми машинами и винтами, в космос на длинных звездолетах из клепаного алюминия с ядерными реакторами. Кром, в нас течет кровь великих ярлов космоса! – Горм нахлобучил себе на лоб рогатый обруч и почесал кинжалом спину. – Но возможен и другой путь, когда корабли посылает в космос не дух мужества и поиска, а страх и параноидная воля безумцев.

Представь себе тоталитарный режим.

– Не представляю, – откликнулся Фенрир.

Горм, не слыша ответа, продолжал:

– Его существование возможно только в непрерывной войне. Мир ведет к коррупции, грызне за власть и демократическим революциям. Война длжна быть победоносной – иначе рассматриваемый режим перестает существовать.

Вероятность того, что победоносная война продлится достаточно долго, чтобы успела развиться техника для космических перелетов, ненулевая. Пока планета не объединена, режим будет стремиться как к господству на ее поверхности, так и в окружающем пространстве, где будет размещать ракеты, антиракеты, шпионские и контршпионские спутники, орбитальные крепости, командные пункты, космические радары и минные поля. Вероятность того, что режиму удастся объединить под своей властью всю планету, опять же ненулевая. Такие режимы должны существовать. И вот в чем моя идея. Если планетарное демократическое правительство вполне может обойтись без экспансии в космос, для планетарной диктатуры экспансия – единственный возможный способ существования! Диктатуре нужен враг, и если его нет на родной планете, она найдет его в космосе. Диктатуре нужна идея, и этой идеей может стать идея межпланетной колонизации. И диктатура выходит в пространство. Никакие затраты средств и жизней не остановят ее. И как только процесс начался, он должен разрастаться с увеличивающейся скоростью, потому что на него нелинейно влияют многие факторы. Империя не может позволить себе ограничивать рождаемость – ей все время нужны дешевые рабы и солдаты. Ее народ обязан множиться, заселяя новые и новые миры взамен старых, отравленных и перенаселенных. У имперской промышленности нет стимулов к экономии. Печи ее металлургических комбинатов требуют сырья, добываемого на новых и новых рудниках. Имперская пропаганда штампует новых и новых героев, заражая безумием новые и новые легионы фанатиков. Имперский штаб ищет новых и новых противников, чтобы офицеры не слонялись без дела, замышляя перевороты. Имперская расовая служба охотится за новыми и новыми генетическими донорами, способными замедлить вырождение постоянно полуголодного и оболваненного населения. Ученые имперских институтов лихорадочно работают над новыми и новыми проектами средств транспорта и массового истребления, зная, что в случае малейшей задержки или неудачи их отправят на расчистку ядовитых джунглей в каком-нибудь недоосвоенном мире.

Обычные клетки умирают спустя несколько делений – раковые делятся неограниченно. Бешеной собаке семь поприщ не крюк. И так далее.

Горм перевел дух, нырнул в шахту и через мгновение вернулся с подозрительно пахнувшей рыбиной. Раздирая ее пальцами, он подвел итог своей речи:

– Я знал, что мы встретимся с космической диктатурой. И меня удивляло, что мы не встретились с ней раньше.

– Если и на тинге ты так сорил чешуей, не удивляюсь, что тебя не восприняли достаточно серьезно.

– Ядрена мышь, я думал, что говорю с разумным собеседником, а не с родней троллей!

– Ты, видно, еще голоден – заводишься, как пружинный. Я поначалу опасался за твой рассудок – вдруг анабиоз может оказать какое-то воздействие, а теперь вижу, что все в порядке.

– Ы?

– Не было и нет.

– Ах ты волчище! Впрочем, я-то на тебя давно махнул рукой, с тех пор, как тестовый компьютер Коннахта сгорел, не вынеся твоей тупости.

– Он умер от зависти к быстроте моей оперативной памяти!

– То-то ты перед каждой репликой заикаешься, нарыв троллистого самомнения!

– Такого о себе я еще не слышал.

– Дарю.

– Надо поговорить о деле. Чем мы собираемся заняться?

– Мстить. Я ничего не знаю об этих тварях, кроме одного – все они мои кровные враги. Мечом Крома и проклятьем могильного холма клянусь, что воздвигну курган из их расчлененных трупов! Если они в этой системе, мы захватим их звездолет. Если нет – построим свой и полетим на поиски. А если на пути я открою прекрасную девственную планету с синими морями и пушистыми облаками в прозрачной атмосфере, я знаю, каким именем ее назвать.

– Месть? Да будет так, Горм сын Эйвинда! Но вот что тревожит меня.

Сколько мы летели?

– И ты это у меня спрашиваешь? Кому знать, как не тебе?

– А я не знаю. Мне известно одно – в той стороне, куда нас бросил взрыв, была огромная межгалактическая полость. И даже по эрозии моих бронеплит я не могу прикинуть, сколь долог был путь, потому что он пролегал через пустоту. Очень может быть, что Вселенная успела состариться, и ни Метрополии, ни ее врага, к счастью для последнего, уже никто не помнит. Не говоря уже о том, что мы не в своей галактике.

– Скверный оборот. Сколько планет у этого…? – Горм махнул кинжалом в сторону звезды.

– Штук семь больших и пять маленьких, плюс кометное облако в плоскости эклиптики и пылевое облако, в которое мы поначалу въехали. Я толком рассмотрел только ближнюю к звезде планету. – Спроецированная на стекло стрела ткнула в светящийся серпик в небе, потом возникло увеличенное изображение.

– Убери эту гадость. Еще что?

– У четвертой и пятой планет вроде бы есть свободный кислород в атмосфере.

– Начнем с четвертой, в таком случае.

Не спасешься от доли кровавой,Что живым предназначила твердь,Но тащись – несравненное правоСамому выбирать свою смерть![4]

Так, что ли?

Горм ввинтился между загромождавшими шахту корпусами полуразобранных универсальных роботов и, ловко избежав столкновения с висевшей посреди шахты промасленной тряпкой, вплыл в крошечный бытовой отсек. Пинками выгнав оттуда роботов-мусорщиков, он закрыл за собой люк и, пробормотав, «Ядрена мышь, ничего себе съездил с девушкой на рыбалку», приступил к выведению из организма отходов жизнедеятельности.

Некоторые тскуи утверждают[5], что в силу развития новых такаи после Гцо-Гнуинг-Тара гцо каух кваи-кваи перестали быть неизбежными. Они считают, что гци-йа-гцое между н баген Ди-Церретена и н баген кваи-кваи сильнее, чем гци-йа-гцое между каухами кваи-кваи, что волосатая мышь достаточно подчинила себе дпугие каухи кваи-кваи для того, чтобы не допустить их гцо и ослаблять друг друга, что передовые гцви кваи-кваи достаточно научены опытом Гцо-Гнуинг-Тара, нанесшей тше всему кваи-кваи-кваи, чтобы позволить себе вновь втянуть каухи кваи-кваи в гцо, – что ввиду всего этого гцо каух кваи-кваи перестали быть неизбежными.

Эти тскуи ошибаются. Они видят внешние явления, мелькающие на поверхности, но не видят тех глубинных сил, которые, хотя и действуют пока незаметно, но все же будут определять ход событий.

Внешне все будто бы обстоит «благополучно»: волосатая мышь посадила на паек вонючие рты, всепожирающего и другие каухи кваи-кваи; гоо (подводный), всепожирающий, цгуи, нга, когац, попавшие в лапы волосатой мыши, послушно выплоняют веления волосатой мыши. Но было бы неправильно думать, что это «благополучие» может сохраниться, пока провялится все мясо, что эти каухи будут без конца терпеть господство и гнет волосатой мыши, что они не попытаются вырваться из ее неволи и встать на путь дзай е-е-е.

Возьмем прежде всего всепожирающего и цгуи. Несомненно, что эти каухи являются кваи-кваи-кваи. Несомненно, что дешевое гнацане и обеспеченные гхауну-тсацау имеют для них первостепенное значение. Можно ли полагать, что они без конца будут терпеть нынешнее положение, когда гцви волосатой мыши внедряются в тсума-тсума цгуи и всепожирающего, стараясь превратить их в придаток тсума-тсума волосатой мыши, когда кваи волосатой мыши захватывают гнацане и гхауну-тсацау в кадинтаа всепожирающего и цгуи и готовят таким образом хейше для ку-цна-тсгаасинг кваи-гцви всепожирающего и цгуи? Не вернее ли будет сказать, что всепожирающий и цгуи в конце концов будут вынуждены вырваться из объятий волосатой мыши и пойти на гцо с ней для того, чтобы обеспечить себе дзай е-е-е и, конечно, еще ку-цна-тсгаасинг?

Перейдем к главным каухам гна-ка-ти, к гоо (подводному) и когацу. Эти каухи влачат теперь жалкое существование в грязной подмышке кваи-кваи-кваи волосатой мыши. А ведь они были великими каухами кваи-кваи-кваи, потрясавшими основы господства волосатой мыши и вонючих ртов в Гцома, в Канца. Думать, что эти каухи не постараются вновь подняться на ноги – значит верить в Гцонцендима.