Кое-что о лампочках и деревьях - Владимир Торин

…Так мистер Клокворк и оказался на улице. Быть уволенным перед Новым годом – хуже не придумаешь!

Но хуже, разумеется было куда: Габен никогда не испытывал трудностей с фантазией на различные подлости, коварства и несчастья.

Выйдя из цеха с чемоданчиком под мышкой, мистер Клокворк вернулся к своему обычному блужданию по заснеженным улочкам Тремпл-Толл.

Новые невзгоды не заставили себя ждать. Мало того, что никто не покупал шестеренки, так еще в одной из подворотен его туфли искусал бродячий пес. Потом его поколотили сыновья господина Когвилла, шестереночного воротилы с Железного рынка, за то, что он посмел «уводить у их отца клиентов». Трепка была не сильной (в честь праздника его стукнули всего пару раз). Ко всему прочему, ему пришлось выслушать целый список уничижительных нотаций от мистера Блюмма из «Салона карманных часов Блюмма» – тоже приятного мало…

В какой-то момент мистер Клокворк наконец, как казалось, нашел человека, которого заинтересовали его шестеренки. У выхода из «Салона карманных часов» он столкнулся с чудаковатой мисс в красной пелерине с капюшоном. Она пыталась починить свой странный механизм – и хоть мистер Клокворк так и не понял его назначения, он с радостью помог ей. А потом эта мисс, вместо того, чтобы заплатить, просто прогнала его! И как будто этого мало, так он еще и страху натерпелся от сопровождавшего женщину в красной пелерине угрожающего вида… снеговика в пальто и цилиндре. Живые снеговики в городе, подумать только! Хотя это ведь Габен, здесь и не такое увидишь…

Сплошные напасти! День накануне Нового года был ужасным, отвратительным днем – а ведь время едва перевалило за полдень!..

И как тут, прикажете, не унывать?!

…Мистер Клокворк брел по улице в сторону канала, понуро опустив голову.

Он замерз, в животе бурчал «Марш голодных сирот», а на полях и тулье цилиндра вырос настоящий сугроб. Мистер Клокворк уже никому не предлагал шестеренки. Какой смысл, если в лучшем случае его просто прогонят, а в худшем – стукнут тростью или свернутой в трубочку газетой.

Город жил своей жизнью и буквально дышал атмосферой приближающегося праздника. Звенели колокольчики над дверями лавок. По улочке ползли мелодии песен-кэролл, пахло грогом и ёлочной хвоей. Автоматон в костюме Человека-в-красном допытывался у прохожих, купили ли они ёлку и не забыли ли отправить поздравительные открытки.

Неподалеку мальчишки играли в снежки и лепили снеговиков. Под звонкий смех маленьких негодников в мистера Клокворка врезался один из брошенных снежков.

Мимо, гудя в клаксоны, на трицикле с табличкой «Свенсон и Свенсон. Доставка подарков» проехал толстый мужчина. Котелок его был залихватски скошен набок, полосатый шарф развевался на ветру, за спиной громоздилась, опасно покачиваясь на каждом ухабе, пирамида коробок. Ловко маневрируя на своем тарахтящем транспортном средстве в потоке вяло ползущих экипажей, курьер громко, от души, хохотал.

«Наверное, он смеется надо мной, – подумал продавец шестеренок, – ведь среди всех его подарков ни одного не припасено для меня…»

Мистер Клокворк остановился под карнизом и, сорвав с головы цилиндр, принялся отряхивать его от снега.

– Дождаться не могу! – донесся до него голос дамы в пышной шали, стоявшей в очереди к кипятильщику грога. – Уже скоро!

– Я вот думаю, что именно мое письмо окажется счастливым! – ответила ей спутница – старушка, прижимавшая к груди крошечного гуся, завернутого в бумагу. – Я так надеюсь, что в газете напишут обо мне!

Мистер Клокворк знал, о чем речь. Само собой, дамы говорили об одной из городских новогодних традиций. В газете «Сплетня» скоро должны были напечатать «Праздничную передовицу». Все в Тремпл-Толл ждали ее, как настоящего чуда, ведь за последние несколько дней, вероятно, каждый из жителей Саквояжного района отправил в газету свое поздравление. Вскоре господин главный редактор случайным образом выберет одно из них, и счастливчик, его отправивший, получит в качестве подарка приглашение на новогодний ужин в богатом особняке в Сонн.

Мистер Клокворк тоже написал письмо с поздравлением, но на удачу особо не рассчитывал. Куда ему, с его привычкой притягивать напасти…

И все же как было бы здорово оказаться в этом особняке! Там точно будет печеный гусь и еще много чего вкусного. Там будет тепло и уютно, как… как…

– Здесь…

Мистер Клокворк вдруг поймал себя на том, что бесцеремонно пялится в чье-то окно. Но при этом он никак не мог оторваться от открывшегося ему зрелища.

В празднично убранной комнате за окном уютно теплились лампы, горел камин, а семья была занята последними хлопотами в этом году – родители и их маленькая дочь наряжали ёлку, крошечная юркая такса в твидовой бабочке прыгала и носилась по всей комнате как ужаленная.

Лицо мистера Клокворка вытянулось, губы печально опустились, а глаза наполнились тоской.

Тоска… Что может быть хуже тоски в праздник? Что может быть хуже тоски как раз из-за праздника, когда праздник у всех кругом, но только не у тебя и…

Мистер Клокворк вдруг подскочил на месте, будто ему за шиворот с карниза свалилась пригоршня снега. Тоска – словно не более чем записка на обрывке бумажки со словом «тоска» – отправилась в воображаемый камин и превратилась там в не менее воображаемую золу. Мысли зароились в голове мистера Клокворка, задвигались, как шестеренки, завертелись и взвели идею.

Мистер Клокворк достал из кармана клочок бумаги и карандашик, быстро перерисовал кое-что из того, что было в комнате, после чего сунул чемоданчик подмышку и решительным шагом направился вниз по улочке…

***

Улица Вишневая жила своей жизнью.

С одной ее стороны проходил ряд двух- и трехэтажных домов, с другой высилась стена из красного кирпича, за которой проглядывали очертания большого хмурого здания. Это было одно из самых жутких мест в Тремпл-Толл – лечебница для душевнобольных «Эрринхаус».

Печальная слава этого места между тем нисколько не отталкивала людей, спешивших по Вишневой улице в обоих направлениях. Никто лечебницу, вроде как, и не замечал, словно за стеной попросту ничего не было – будто там простирался голый пустырь. Помимо здания лечебницы, прохожие старательно не замечали и кое-кого еще.

Этого «кое-кого» звали Бикни. Просто Бикни. Без «мистер».

Бикни отдаленно напоминал конторского клерка – хитрющего клерка с нечесаной рыжей бородой и подкрученными усами. На носу у него сидели круглые очки, на голове – потертый котелок. Кутался Бикни от холода в кашлатое зеленое пальто без единой пуговицы, а в проглядывающей под ним