Масонство и закон - Роско Паунд

основу правоприменительной практики в англо-саксонском праве[12]. Он пишет: «Путем медленного и болезненного развития обычая на основе опыта с последующим сознательным формулированием правил, специально придуманных для этой цели, люди отбирают из огромной массы возможных запросов те, которые, по их мнению, более всех прочих соответствуют требованиям всеобщей безопасности, потом определяют их, сравнивают с другими признанными ими интересами и изобретают для них средства действия. Этот процесс признания, разграничения и защиты интересов, осуществляемый политическим обществом, называется законотворчеством, а правила и стандарты поведения, а также правила и принципы принятия решений, устанавливаемые таким образом, называются законом». Право, таким образом, рассматривается им как «орудие социальной инженерии», в большей степени средство социального контроля, чем самодовлеющая догма[13].

Разработке этой теории посвящены его работы «Сфера применения и задачи социологической юриспруденции» (1912), «Дух общего права» (1921), «Теория социальных интересов» (1921), она помещена им в исторический контекст и рассмотрена как новый этап становления американской законодательной системы в книгах «Уголовное правосудие в Америке» (1926), «Эра созидания американского законодательства» (1938), «История и системы общего права» (1940).

В духе этой концепции баланса социальных интересов Паунд выполнял свою часть работы, трудясь в рамках программы «нового курса» президента Рузвельта[14], призванной способствовать преодолению последствий Великой депрессии. Это был тот максимум, которого удалось достичь академическому ученому Паунду в приближении к «большой политике», всегда бывшей его тайной мечтой и целью на дальнюю перспективу. Вслед за многими своими предшественниками в сфере американского правосудия он рассматривал политическую карьеру как вполне возможную, что вполне соответствовало его темпераменту. Впрочем, тот же самый темперамент и стал основным препятствием на пути реализации политических планов Паунда.

Вообще политические взгляды Паунда вряд ли можно охарактеризовать однозначно, и это вполне соответствует его разносторонней, вечно кипящей, деятельной и неугомонной натуре. Верный республиканец на протяжении всей жизни, он, тем не менее, постоянно критиковал позицию своей партии по разным вопросам, и это в конечном итоге привело к существенной коррекции партийного курса на Республиканском конгрессе 1946 г. Он вложил огромный труд и всю свою энергию, а также энергию и труд своих университетских воспитанников в «новый курс» политического противника – президента-демократа Ф. Д. Рузвельта – и при этом, конечно, голосовал против него на выборах 1936 г. Десять лет спустя, в том же 1946 году, Паунд, по приглашению правительства Китайской Республики, отправился в Пекин, чтобы осуществить необходимые реформы и полностью реорганизовать систему судопроизводства в стране. Вернувшись год спустя в США для того, чтобы официально уволиться с поста декана юридического факультета Гарварда с титулом почетного профессора, Паунд к 1947 г. оказался в гоминьдановской столице Нанкине в звании советника министерства юстиции в правительстве Чан Кайши. Только в 1949 г. он окончательно возвратился на родину, переполненный гневом и раздражением в адрес правительства своей страны, которое, по его мнению, ничего не делало для поддержки прогрессивного правления китайских националистов и тем самым играло на руку коммунистическому Китаю, победившему в войне на континенте[15]. Естественно, в этом случае он метал полемические молнии в адрес президента-демократа Г. Трумена – и с 1953 г. продолжил их метать по тому же поводу в адрес его преемника, президента-республиканца Д. Эйзенхауэра.

Вероятно, именно этот извечный дух противоречия и политической неопределенности, вызванной доминированием в душе Паунда-юриста собственных принципов над принципами любой групповой идентичности, порожден, вероятно, самый противоречивый и сомнительный эпизод его биографии, могший своими последствиями радикально изменить ход его размеренной биографии академического ученого и политического консультанта. Речь идет о непродолжительном, но оставившем в истории следы «флирте» Паунда с руководством нацистской партии и немецкого государства в 1930-е гг.

Перед историком всегда – при исследовании любого исторического феномена – стоит непростая задача: «отстраниться от последствий», поместить себя и свое сознание в контекст времени и места, попытаться взглянуть на событие, личность, сопутствующие обстоятельства глазами не человека нашего времени, а современника события, не имеющего представления о том, «чем все закончится» и как будет осмыслено то или иное событие последующими поколениями. Одной из самых острых продолжает оставаться в наше время тема нацизма в Европе и всего, что с ним связано: Холокост, Мировая война, концлагеря, идеология ненависти, всемирное торжество общей победы над мировым злом и т. д. Однако ни про что из перечисленного не знали и с большой долей вероятности не могли знать те образованные люди 1920–1930-х гг., которые впоследствии вынуждены были «отмывать» свои биографии от подозрений в связях с нацистами. Здесь не время и не место пространно рассуждать на эту тему, но достаточно будет сказать, что от обвинений в этих связях до конца своей жизни не могли избавиться ни бывший английский король Эдуард VIII, ни писатели Дж. Р. Толкин и П. Г. Вудхаус, ни кутюрье Коко Шанель и Хьюго Босс, ни бизнесмены – создатели брендов «Ikea», «Coca-Cola», «Nestle», «Siemens» и др.

До прихода нацистов к власти в Германии множество общественных мыслителей и деятелей бурлящей Европы 1920-х гг. делали выбор в пользу нацизма при наличии лишь двух общественных движений, ставивших себе целью слом имперского «старого режима» и перекройки цивилизованного мира в современном буржуазно-интеллигентском духе. При этом коммунистическая идеология уже успела провести первые эксперименты в России и Германии, чьи кровавые результаты разнеслись по всему миру, тем самым побуждая интеллектуалов выбирать «прогрессивный», как им виделось, нацизм в качестве идеалистической модели нового справедливого будущего. Не стоит забывать, что словосочетание «новый мировой порядок», в наше время ставшее расхожим мемом в составе популярных конспирологических теорий, впервые было написано в качестве заголовка статьи о счастливых перспективах «нового человека – труженика и воина» в нацистской Германии авторства знаменитой духовидицы и специалиста по оккультным наукам Алисы Бейли в теософском журнале. Оставили после себя благожелательные отзывы о нацизме лидеры профсоюзного движения нескольких стран, руководительницы английского и американского суфражизма, русские эмигранты в разных странах, французские писатели-символисты и многие другие. Что же касается США, то как во время Первой мировой войны, так и в начале Второй мировой войны их позиция первоначально определялась политикой невмешательства и намерением американского Конгресса избежать вовлечения в европейские события, сохранив человеческие, финансовые и военные ресурсы страны для осуществления собственной внешней политики по собственной инициативе. Хорошо известно, что лишь внешние события и враждебные действия в отношении США вынудили их руководство оба раза вступать в мировые войны, все же признав их делом, касающимся их страны.

4 июля 1934 г. Паунд прибыл во Францию вместе с первой женой Люси Миллер, откуда пара планировала совершить небольшой европейский тур. Заранее зная о его программе, германское посольство в лице полномочного посла барона Курта фон Типпельскирха прислало Паунду рекомендательное письмо для пересечения германской границы и облегчения общения