Сборник произведений 2016 г. Часть 2. Под общей редакцией Владимира Броудо - Литклуб Трудовая

В Сибири Николай начал работать начальником планового отдела Шамановского леспромхоза.

Шамановский леспромхоз, как и другие тамошние леспромхозы, были весьма своеобразны. Подавляющее большинство рабочих были бывшими зэками. Бурят – директор леспромхоза сразу предупредил Николая: «Не дай рабочим сесть себе на шею. Учти – эта публика уважает только силу».

Вскоре предупреждение директора подтвердил случай. После начисления первой получки Николай работал в своём кабинете. Открывается дверь. С топором в руках входит работяга. Подходит к столу, втыкает топор в столешницу и говорит: «Ну что, начальник, говорить будем? Ты откуда такой грамотный взялся? До твоего приезда получка была какполучка, а ты насчитал что получать нечего!»

Николай был среднего роста, с «висловатыми» плечами, немного полноватый и обладал большой физической силой. Вспомнил предупреждение директора. Резко привстал из-за стола и изовсей силы врезал бывшему зэку кулаком в лоб. От неожиданности «посетитель» упал на пол и юзом отлетел в угол. Подхватившись, схватил топор, и со словами « всё понял, начальник, всё ясно» удалился из кабинета.

С этого момента «отличники» производства претензий по заработной плате больше не имели.

После леспромхоза Николай Романович работал начальником планового отдела лесосплавной конторы, плановиком комбината «Братсклес», заместителем генерального директора «Братсклес» по экономике. Затем был редактором телевизионного журнала « Зелёный океан». Вёл большую общественную работу.

А по реке Лена располагалось объединение «Леналес» со « столицей» в городе Усть – Кут. Объединение никогда не выполняло план. Состояло на 70% из бывших «граждан» – зэков, и на 30% – из «товарищей». Министерство лесного хозяйства уговорило Николая Романовича на руководство этим объединением с условием, что в случае выхода объединения на плановые показатели Николай будет переведён в Москву в министерство.

Через год объединение перевыполнило плановые показатели. Министр лесного хозяйства предложил Николаю поработать ещё год с возбуждением присвоения Николаю звания « Герой Социалистического труда». Николай отказался и попросил выполнить первое условие о переводе в Москву.

Но осуществиться этому желанию было не дано. Перевод в Москву не успел состояться. Во время очередных выборов Николай был уполномоченным от Райкома КПСС в одном из подчинённых ему леспромхозов. Бывшая там с ним его жена Надежда рассказывает, что после выборов и опечатывания бюллетеней на избирательном участке была распита бутылка шампанского на 6 человек. По пути в райцентр с бюллетенями в служебной «Волге» Николаю стало плохо. Появились ужасные головные боли. В ближайшей больнице решили, что привезли очередного выпивоху в день выборов. Стали делать промывание желудка, что ещё больше способствовало кровоизлиянию в мозг…

Не приходя в сознание, Николай Романович умер на следующий день. Гроб с телом Николая спецрейсом на самолёте был доставлен из Усть – Кута в Братск, а из Братска – рейсовым самолётом в Москву.

Николай Романович Жучков похоронен в родном селе Лобково. Для организации похорон Николая Министерством лесного хозяйства была создана специальная комиссия.

Вдова Николая, Надежда, как ценный работник документально была переведена из Усть – Кута в Министерство, а министр лесного хозяйства выделил ей квартиру в г. Пушкино (Московская область).

Я помогал в переезде вдовы Николая из Усть – Кута в Москву. Взял отпуск и поехал в Усть – Кут. Общаясь с устькутскими чиновниками, я узнал, что Николай Романович пользовался огромным авторитетом и уважением в городе. Главный врач больницы сказал, что Николай Романович помог приобрести для больницы современное оборудование, а работники райисполкома с нетерпением ждали его назначения председателем райисполкома. Ему эта должность была предложена, но он отказался.

Сестра Николая Валентина Романовна окончила тот же Тучковский лесной техникум. Получила направление в Костромскую область. С семьёй переехала к брату в Сибирь. Живёт в Братске.

Сестра Анна окончила плехановский институт, живёт в Москве.

Сестра из первой двойни Лидия окончила техникум. Жила с семьёй в Москве. Умерла на седьмом десятке лет.

Её брат из двойни Виктор окончил техникум. Три года отслужил в Ракетных войсках Стратегического Назначения (РВСН). После Армии окончил энергетический институт. Работал на Долгопрудненском ракетном заводе (ДЭМЗ). На пенсию ушёл с должности главного энергетика завода.

Вторая двойня – Таня и Лена. Таня окончила Менделеевский институт. К сожалению, заболела и рано умерла. Лена окончила Звенигородский финансово – экономическийй техникум. Стала видным финансистом Рузы. Живёт в селе Лобково в родительском доме, вокруг которого и группируется весь « Жучковский Клан».

Дед Роман Антонович Жучков работал до глубокой старости. «Хвастался», что работает в КГБ СССР. Дед почти не врал. Рядом с Лобковом был пионерский лагерь детей работников КГБ, так дед Роман был там сторожем.

Сегодня вокруг родительского дома Жучковых построена дача Виктора Романовича, дача Анны Романовны, двухэтажный дом Екатерины Третьей – внучки Романа и Екатерины Второй.

…

Весь «Клан Жучковых» постоянно стремится к своим истокам. Регулярно собирается в родительском доме большим дружным «колхозом».

И если семья – ячейка Государства Российского, то «Клан Жучковых» – это примерные дети и внуки, братья и сёстры, снохи и зятья.

И все они – достойные граждане нашей великой Родины, нашей России.

Деревня – это вам не город…

Сам теперь считаю городским теперь я,

Здесь моя работа, здесь мои друзья.

Но ночами часто снится мне деревня,

Отпускать не хочет Родина моя…

Часть 1

Моя Родина – село Сукромля, Ершичского района, Смоленской области. Не деревня, а село, потому, что в нём когда – то был церковный храм. Раньше селро было большое, домов около трёхсот.

М. Д. Папсуев

Ершичский район расположен на самом юге Смоленской области, а село Сукромля расположено на юго – западе района, на самой границе с Брянской областью.

Речку Вороницу мы считали своей, Смоленской. А сразу за ней – уже Брянская область. Это недалеко от авиабазы Сеща, где во время Великой Отечественной войны «вызывали огонь на себя».

Село состояло, как сейчас говорят, из микрорайонов. Это Шнуровка, Кулига, Потаповка, Старостёвка, Прасоловка, Хомчёвка (по фамилиям основного населения Потаповы, Старостины, Прасоловы, Фомченковы) и, наконец, Попковка. Но чтобы правильно назвать этот микрорайон, нужно начальную букву «п» заменить на букву «ж». Не знаю, откуда взялось это название, хотя основное население там было Поляковы, Писаревы, Чуенковы… С начальной буквы «ж» этот микрорайон назывался всеми жителями села без всякого стеснения. И если иные жители села были Потаповцы, Прасолота, Хомчата, то жителей, о которых идёт речь, называли тоже без стеснения (Ж) (П) опкинцы.

Наше село считалось наиболее культурным – мужское население никогда не материлось (при женщинах и детях). Женщины вообще слов, близких к матерным, не произносили. Лексикон жителей стал меняться, когда укрупнили колхозы и в село стали прибывать иногородние молодые специалисты – агрономы, зоотехники, экономисты. А так же наша, «собственная» молодёжь стала приносить «культуру» из ПТУ.

Пришлого человека сукромляне накормят, напоят и спать уложат. Позже, когда я уже работал в Райкоме ВЛКСМ, мне было понятно, почему районные уполномоченные, которые были «в моде» после войны, старались попасть в командировку именно в Сукромлю. Это было очень важно. Тогда в деревнях не было ни столовых, никаких гостиных дворов («гостных» или «заезжих» квартир, как их тогда называли). И если уполномоченного невзлюбили в колхозе, ещё неизвестно, к какой тётке – неряхе председатель колхоза определит его на ночлег.

Ключей к замкам на дверях домов в селе не было. Замок висел на дверях незапертым, чтобы было видно, что дома никого нет. И если у Лукерьи не оказалось хлеба к обеду, она шла в дом к Ольге. Снимала замок, брала что ей нужно, а потом говорила хозяйке: « Я взяла у тебя хлеб, испеку, отдам».

Драк в селе практически не было. И если случались потасовки, то без применения подручных средств. Дело кончалось максимум разбитым носом или порванной губой. И если дело происходило в праздник, и рядом были жёны «дебоширов», то жёны даже не торопились к месту потасовки, так как большого урону не предвиделось…

С дракой был курьёзный случай. С войны в село без кисти правой руки вернулся неженатый парень Поляринов Сергей Дмитриевич. Был Сергей из весьма культурной семьи – сын дъячка. В доме у них была даже своя библиотека. Его мать Ефросинья Ульяновна с удовольствием давала нам, пацанам, читать книги. Но собственный сын Сергей их не читал. Страстью Сергея были колхозные лошади. До войны, будучи пацаном, после ужина он убегал к конюхам на луга в ночное – пасти лошадей, предварительно спрятав от матери за сараем в крапиве ватник.