Города-государства Древней Руси - Игорь Фроянов

В XI веке русская земля распадается на обособленные друг от друга области, земли. Эти земли «почти все были те же самые городовые области, которые образовались вокруг древних торговых городов еще до призвания князей». Однако в отличие от старинных городовых волостей, где верховодила военно-торговая ассоциация полувоинов-полукупцов, в областных городах XI–XII вв. хозяином положения делается «вся городская масса, собиравшаяся на вече»{24}. Постоянная передвижка князей со стола на стол, проходившая под аккомпанемент ожесточенных споров и свар, превратила этих недавних властителей в политическую случайность. В такой обстановке вечевые города приобрели в своих областях значение «руководящей политической силы, которая соперничала с князьями, а к концу XII в. взяла над ними решительный перевес»{25}.

Интересные и ценные соображения о государственном устройстве домосковской Руси высказал М. Ф. Владимирский-Буданов. Обратившись к Древнерусскому государству, он обнаружил союз волостей и пригородов под властью старшего города, означаемый словом «земля»{26}. М. Ф. Владимирский-Буданов был убежден, что «древние памятники недаром обозначают тогдашнее государство термином „земля“: в нем выражены существенные особенности этого государства, совершенно неуловимые из терминов „княжение“ и „волость“. Им означается, что древнее государство есть государство вечевое…»{27}. Это «вечевое государство» — объединение общин, где «старшая община правит другими общинами»{28}. В древнерусском городе М. Ф. Владимирский-Буданов видел центральную общину, владеющую землей{29}. Старший город земли в роли общины правящей, пригороды (младшие города) и волости, т. е. сельские общины, подчиненные пригородам, — вот, по мысли М. Ф. Владимирского-Буданова, государственная структура Древней Руси{30}.

Заслуживают внимания и взгляды С. А. Корфа. «Зачаток государственности» С. А. Корф находил в городках, возникших у славян в VIII в. Тогда же М. А. Корф замечает начало «концентрации вокруг новообразовавшихся городков славянской волости-государства». В течение IX–X вв. все более укрепляется «властное положение городов, подчинявших себе окружающее сельское население». Именно в городе оседали «те состоятельные классы, в руках которых стало сосредоточиваться политическое властвование этого маленького государства-волости»{31}. Кроме городов, правящих центров, в волость входили еще и пригороды, жившие самостоятельной жизнью, и только в общеволостных вопросах подвластные своей метрополии — городу{32}.

К городу-государству вела мысль и такого замечательного историка, каким являлся А. Е. Пресняков. Городскую волость он считал основным элементом древнерусской государственности. Волость — это «территория, тянувшая к стольному городу»{33}. Главный (стольный) город «стал представителем земли; его вече — верховной властью волости»{34}. Волостная организация выступала как совокупность вервей — элементарных ячеек, соединение которых более механическое, нежели органическое, что выдает примитивный характер государственности, воплощенной в волости{35}.

Итак, перед нами прошли представители разных школ и направлений в русской дореволюционной исторической науке. Придерживаясь различных мнений об исторических судьбах России, они, однако, сошлись в очень существенном моменте: толковании древнерусского города как общинного союза, наделенного правительственными функциями относительно территории и населения, «тянувших» к городу. Иными словами, их понятие города, городской волости совпадало с понятием государства, возведенного на общинной основе. Такое единство взглядов в этом вопросе{36} вряд ли можно зачислить в разряд простых совпадений, в данном случае оно свидетельствует о верном истолковании учеными исторической действительности, относящейся к городскому строю Древней Руси.

К сожалению, эти представления не получили дальнейшего развития в исторической науке. С конца 20-х — начала 30-хгодов древнерусский город изучается исследователями преимущественно как составная часть феодализма, как звено в системе феодальных производственных отношений{37}. Города теперь выступают как центры феодального властвования. Так, С. В. Юшков категорически отверг идею о «городской волости, возникшей еще в доисторические времена, сохранявшей свою целостность до XIII в. и управлявшейся торгово-промышленной демократией». По С. В. Юшкову, «основной территориальной единицей, входившей в состав Киевской державы, первоначально было племенное княжество, а затем когда родоплеменные отношения подверглись разложению, — крупная феодальная сеньория, возникшая на развалинах этих племенных княжеств. В каждой из этих феодальных сеньорий имелся свой центр — город, но этот город, хотя и превращался в торгово-промышленный центр, был все же в первую очередь центром феодального властвования, где основной политической силой были феодалы разных видов, а не торгово-промышленная демократия»{38}.

Б. Д. Греков, определяя город как средоточие ремесла и торговли, относил его зарождение к эпохе классового общества. Город, по его мнению, «всегда является поселением, оторванным от деревни», он даже «противоположен деревне»{39}.

Не нашлось места городу-волости и в труде М. Н. Тихомирова. Города, по М. Н. Тихомирову, постояно ведут борьбу против феодального гнета, за городские вольности. В XII в. чэна достигла особого размаха, что привело к усилению политической роли городов и городского населения{40}. Эта борьба «близко напоминает борьбу горожан Западной Европы за образование городских коммун»{41}. Но русские города все же не сравнялись в этом плане с западноевропейскими городами, чему «помешали печальные бедствия — в первую очередь татарские погромы…»{42}.

Б. А. Рыбакову древнерусский город представляется «как бы коллективным замком крупнейших земельных магнатов данной округи во главе с самим князем»{43}.

Несмотря на успехи советских историков в изучении городов — Древней Руси, проблема города-волости (города-государства) оставалась вне поля зрения современных исследователей. В 1980 г. появилась книга одного из авторов данной работы, в которой было начато изучение древнерусских городов-государств. В этой работе намечены историографические и социологические предпосылки постановки вопроса о городах-государствах на Руси, дана характеристика становления и развития городов-волостей в X — начале XIII вв. Основной вывод проведенного исследования сводился к тому, что города-государства — характерное явление древнерусской истории, они являлись средоточием и основой всей социально-политической жизни Руси XI — начала XIII вв.{44}. Начатое изучение городов-государств в Древней Руси продолжил другой автор данной книги. На примере одного из регионов — Верхнего Поднепровья и Подвинья — он проследил процесс возникновения и развития городов-государств, а также процесс их распада в XIV–XV столетиях под влиянием развития феодального землевладения{45}. Следующий шаг — раздел в коллективной монографии, посвященной городу и государству в раннеклассовых обществах. Здесь мысль о городах-государствах является основополагающей, процесс становления городских волостей рассмотрен на примере Киевской, Смоленской, Полоцкой и Новгородской земель{46}.

После выхода в свет указанных трудов идея о городах-государствах в Древней Руси стала постепенно проникать на страницы исторических исследований. В качестве примера можно назвать последние работы А. В. Кузы, посвященные древнерусскому городу. В одной из них, рассматривающей социально-историческую типологию городов Руси X–XIII вв. ученый пишет: «Городовые волости были основными структурными единицами государственной территории Руси»{47}. Ю. В. Павленко, проводя мысль о повсеместном распространении городов-государств в эпоху перехода от варварства к цивилизации, включает и Древнюю Русь в ареал их распространения{48}. Подобные высказывания носят эпизодический характер, но сама историографическая ситуация требует дальнейших изысканий в области истории городских волостей-государств в Киевской Руси. Следует продолжить уже начатое дело, привлечь данные по всем древнерусским регионам. К этому побуждают исторические закономерности, выявляемые на сравнительно-исторических материалах.

Еще дореволюционные русские ученые, изучавшие историю Древней Руси, стремились выйти в плоскость исторического опыта других народов. Они, в частности, сопоставляли городской строй Древней Руси с городским строем античного мира и средневековой Европы. Так, М. Д. Затыркевич полагал, что во времена, предшествующие приходу варягов, устройство городского славянского населения «совершенно соответствовало тому государственному строю, с которого началась и на котором закончилась политических жизнь древних народов», а устройство городов славянских «совершенно сходно было с устройством городов Древней Греции до завоевания Дорян и Древней Италии до основания Рима»{49}. На Руси XII столетия города пытались обрести «политическую самобытность». Но все установления, в которых выразилась политическая автономия городов древнего мира и средневековой Европы, — выборные правители, правительствующие советы и народные собрания — в России нигде не достигли полного развития и нигде не выразились в ясных определенных формах{50}. М. Д. Затыркевич смешивал города-государства древности с городами средневековой Западной Европы, в чем ошибался, поскольку там города-коммуны — союзы более самоуправляющиеся, чем правящие.