Мартин Сьюард или рояль в кустах - Виталий Башун

— А потом? — полюбопытствовал я тогда.

— А потом ты будешь совершенствоваться. Учиться самостоятельно, то есть. Вот когда научишься обходиться без размахивания руками и плетения из потоков магии хитрокрученых структур, подобно девице заплетающей косички, тогда можно сказать, что ты, наконец-то, стал магом.

Судя по книгам, в той же Бартании ограничиваются именно плетениями «косичек» (пытаются натренировать пальцы крошить камень… хм) и, чем запутаннее кружево заклятия, тем маг считается умнее, сильнее и выше прочих. Я как-то раз на практических занятиях скрутил такой клубок не пойми чего и он даже что-то такое непонятное делал. Вероятно, я мог бы претендовать на звание архимага в Бартании и других королевствах.

Вот таким вот образом, имея тело, надрессирова… натренированное для работы с любым оружием, подручными предметами и без них, а также весь из себя магистр магии с головой, под завязку забитой знаниями, я и явился ко двору папеньки. Вовек бы не являлся, да по соглашению между странами я обязан был это сделать. Ну и сделал. Пришел скромно. Доложил второму помощнику старшего дворецкого и был направлен для проживания в довольно таки скромные апартаменты, где прожил около полугода. Единственное полезное дело, если не считать постоянных тренировок, на которые у меня была уйма времени за невостребованностью моей персоны, можно считать прочтение пары трактатов по магии исцеления, найденных мной в бартанской библиотеке. В остальном делать было совершенно нечего. Я бы так и проваландался годик другой, выпросив под конец разрешение на возвращение в Магор, да тут случилось редчайшее стечение обстоятельств.

В столицу на переговоры прибыла делегация из далекой Хондии. Тамошний магараджа возжаждал увеличения на порядок поставок бартанского олова и меди, потому решил достигнуть соответствующих договоренностей самым простым и коротким, как он считал, путем — через замужество одной из его двадцати пяти дочерей. Видимо он слабо представлял наши реалии. В соседних с Хондией довольно миролюбивых странах главенствующей монотеистической религией запрещалось многоженство. Этот запрет имел под собой практическую основу. Численность мужчин в этих странах приблизительно была равна числу женщин, а то и больше. То бишь, красавиц (и даже не очень, а то и очень не красавиц) банально не хватало на всех. Для нашей страны, где мирно уживались и моно— и политеизм, считалось, что мужчина, да и обеспеченная женщина, могут иметь столько жен (мужей), сколько способен (способна) прокормить и ублажить. Так что, для отца женить одного из нас, своих отпрысков, было так же просто и легко, как выпить литровый кубок крепкого вина. Дескать, да забирайте! А хотите двух? Берите. Только сами же и кормить будете. Так уж случилось, что именно на тот момент под рукой не было никого из совершеннолетних сыновей, а отдавать совсем уж малолетку несколько неприлично. Свои же не поймут и не оценят. Тогда одному из советников отца пришло в голову обратить свой взор на меня, бедного, и, несмотря на то, что двадцать лет мне должно исполнится еще только через год и восемь месяцев, убедить всех, что возраст мой самый что ни на есть детородный. Это может абсолютно честно подтвердить половина горничных крыла, где я обитаю, ибо беременны на разных сроках так, что у некоторых это стало очень даже заметно. А что касается совершеннолетия, так по хондийским законам я уже два года, как полноценный жених.

М-да. Видел я портрет «красавицы», суженной-ряженной. Глаза б мои не глядели. Как бы мастер иллюзий ни пытался приукрасить, у него это плохо получилось. Девица, смуглая и худая, как щепка, та-а-а-ак злобно глядела в пространство своими глазенками снулой рыбины, поджав тоненькие, в ниточку, губы, что хотелось максимально незаметно испариться из области пространства рядом с ней радиусом примерно в пару километров. А то, что я узнал об уме и характере невесты, только укрепило во мне решение бежать от свадьбы или повеситься в самой высокой башне дворца.

Вешаться моему молодому организму настолько претило, что я решил… немного попутешествовать. Повидать мир, себя показать. В качестве легенды продумал вариант со слугой. А что? Если вдруг случайно прорежется воспитание, так все наверняка решать, что я у господ нахватался. Все логично.

Разумеется, перед побегом я тщательно подготовился. Поскольку со слугами всегда был более-менее запросто, то выяснить подробности их работы и особенности поведения не составило труда. Так я и ушел тогда из дворца. Спокойно. С котомкой за плечами через выход для слуг. Теперь меня наверняка ищут. Не из родительской любви, внезапно накатившей на папашу, но лишь из необходимости не допустить появления нежелательного прецедента. Да и невеста ждет: глазоньки-то все проглядела, сердечишко-то уже умучилось биться ожидаючи… Да пусть хоть ослепнет, мне не интересно.

Меня будут искать. Непременно. Среди младших сыновей бедных дворян, в наемниках и даже в армии. Но никому, надеюсь, не придет в голову, что высший аристократ согласится терпеть пинки и затрещины от людей гораздо ниже его по положению и не прикажет слугам бросить непочтительного гражданина собакам.

Глава 2

15 мая 1012 года от Раздела

— Слушаюсь, госпожа!

Я поклонился и быстро метнулся в сторону крытых телег с припасами. Молодой госпоже приспичило занять делом новую игрушку, то бишь меня, вот она и раздает задания, только успевай вертеться. То воды ей принеси (уже ведро перетаскал), то печенья, то сбегай в поле нарви ромашек… да кто ж тебя учил ромашки рвать! все стебельки погнул перекорежил!.. то служанку позови, то капитана охраны, а скорость передвижения нашего обоза… ага, именно передвижения… была не выше неторопливого путешествия по ухабистым улицам обремененного излишним жиром горожанина из таверны, где он принял в свое чрево ведерный бочонок пива, домой. Поэтому я при всем желании не смог бы отстать от каравана и постоянно носился, даже можно сказать, метался от кареты, где ехала моя теперешняя хозяйка, до замыкающей телеги, сколь возможно бережно хранившей отрядные припасы и молодых служанок.

Ох, неравнодушна юная прелестница ко мне. Ох, неравнодушна. Чутье старого бабника — не по возрасту, конечно, а по опыту (четыре, почти пять, лет любовных подвигов это вам не комар чихнул) — мне определенно нашептывало: не так просто она тебя гоняет. Не спроста постоянно злится. Ох, не спроста. В девушке воспитание и гордыня юной баронессы яростно борются с земными желаниями и девичьими фантазиями, навеянными книжной романтикой. С одной стороны, она с молоком матери впитала презрительное отношение к немытому плебсу, к которому относились все без исключения бедно одетые персоны, не имеющие мало мальского титула. С другой стороны, слезоточивая история про бедную падчерицу-простолюдинку, вознагражденную за свое коровье терпение замужеством с принцем, переворачивало представление о мире с ног на голову. А вдруг для какого-нибудь скромного, бедного, но ужасно замечательного парня она, в свою очередь, является той самой принцессой, которая назначена ему богами? А вдруг это про нее: «Они жили долго и счастливо и умерли в один день»? А тут еще и зов природы, не особо разбирающей, кто дворянин, а кто не очень. Короче, она так запуталась в своих метаниях, что подсознательно не нашла иного пути, как злиться на дорогу, пыль, скрип колес… да и вообще на весь мир, а в особенности на нового слугу, которого явно хочется то придушить, то… «упасть в его объятия и в жарком поцелуе соединить уста».

Каюсь, моя вина. Мне немного стыдно и неловко, но когда я увидел новых проезжих, входящих в таверну, интуиция подсказала мне, что меня могут нанять, как я того и хотел, но все будет зависеть от молодой особы лет шестнадцати, сопровождаемой явно братом на год ее младше и дядей. Похоже, причина их поездки проста и банальна. Как раз в мае проводятся испытания юношей перед поступлением в военную академию, а девушек, достигших определенного возраста представляют ко двору. В бытность свою при папеньке-короле я насмотрелся до зевоты на эти балы-представления молодых цветущих тел. По-первости, конечно же было интересно, но потом… Когда тысячная юная и прекрасная дева в десятитысячный раз рассказывает тебе, какие стоят погоды за окном (будто я сам не вижу) и что носят при дворе соседей, как-то быстро становится жаль времени, потраченного впустую. А уж в койке некоторые простолюдинки-горничные могут дать десять очков вперед прелестницам с длиннющим рядом титулованных предков за плечами. Может быть этот шлейф как раз и связывал по рукам и ногам титулованных красоток, однако у меня не было ни малейшего желания распутывать вбитый в юные провинциальные головки клубок условностей, иной раз настолько диких, что глаза начинали судорожно биться об лоб, чтобы рассмотреть ровно ли волосы встали дыбом?