Тёмная сторона. Сборник мистических рассказов и стихов - Владимир Титов

… —Падай, дохлятина, – равнодушно проговорил «мертвяк», и Руслан исполнил его слова в точности. Он ничего не видел, не слышал и не соображал. Перед глазами крутились багрово-чёрные колёса, сердце выпрыгивало из груди, в ушах стоял гул.

– На, попей, – донёсся голос издалека, и чьи-то руки сунули ему ко рту флягу. Не задумываясь, он выхлебал её большими глотками. Холодная вода. Говорят, для сердца вредно, если перенапряг был. Туфта. Зато сразу полегчало. Какой же кайф – просто лежать на земле, ничего не делать, ни о чём не думать…

Но по мере прояснения сознания мысли снова лезли в голову. Зачем это всё? Если он кому-то реально должен – почему до сих пор не предъявили?

– Алё, пацаны… – кажется, голос звучал слабо, но нормально. Должны понять, что он не борзота, но и не ссыкун последний. – В чём проблема, эу? Или вы так прикалываетесь?.. Я прикол оценил, если чо… давайте теперь по-взрослому, что ли, пообщаемся…

– И то верно, – сказал «мертвяк», рывком поднимая пленника. – Вон видишь норку? – луч фонарика, которым он освещал дорогу, упёрся в жутковатую чёрную дыру в земле. – Полезай туда живенько. Это – твоя могила, чувак.

– ЧТО? НЕЕТ! НЕ ХАЧУУУ! НЕ НААДААА! – заорал что было мочи Руслан. Он дёрнулся бежать, но «мертвяк» ловкой подсечкой уронил его на землю. Он выл, брыкался, но двое полных сил палачей легко преодолели сопротивление скованного пленника. Уже не бьющимся животным, а тварью дрожащей запихали его в чёрное чрево «гитлербункера».

Над ним склонился «мертвяк».

– Слушай внимательно, тварь! – Его слова ударяли, точно молот, и вколачивались в истерзанный страхом мозг Руслана, точно гвозди. – Это – твоя могила. Ты будешь сидеть здесь, пока не сдохнешь. Но и потом ты будешь здесь торчать. Пройдут годы, пройдут века, а твой труп будет тут. Ты сгниёшь тут, и никто тебя никогда не найдёт. Никто никогда о тебе не вспомнит. Тебя уже нет.

– Нет… нет… не надо… – лепетал пленник, скорчившийся в бочке.

– Я тебя не слышу. Тебя нет, – сказал «мертвяк». Он с лязгом приладил крышку. Что-то поставил на неё. Потом Руслан услышал самый страшный звук на свете: шорох земли, бросаемой на его могилу. Потом наступила тишина.

– Выпустите меня, – тихо попросил Руслан. Слова рассыпались на шорохи. Внезапно его скрутил приступ суеверного ужаса. Ему мерещилось, что мерзкие гнилые твари тянут к нему свои склизкие лапы. Он понял, что готов претерпеть любой позор, любую муку – только бы не этот кромешный мрак… – ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! ВЫПУСТИТЕ! ГАДЫ, СВОЛОЧИ! ПОЖАЛУЙСТА! ТВАРИ! ВЫПУСТИТЕ! МИЛЕНЬКИЕ, ХОРОШЕНЬКИЕ! ПОЖАЛУЙСТА, ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! А-А-А!!!

Это – твоя могила.

– НЕТ!

Ты будешь сидеть здесь, пока не сдохнешь.

– НЕТ!

Пройдёт годы, века.

– НЕТ!

Тебя уже нет.

– НЕТ! НЕТ! Нет…

– Меня нет, – выговорил он. И от осознания безысходности он завыл, потом захохотал, потом снова завыл – дико и обречённо.

– Он не задохнётся? – спросил Петя, когда друзья усаживались в машину.

– Да нет, – ответил Родион. – Я же крышку пробил и сквозь неё трубку провёл. Трубка параллельно земле. Кое-какой воздух поступает. Лишь бы пердеть со страху не начал! – он хохотнул и закрутил баранку, выводя машину на обратный курс.

– Вечерком подъедем, раскопаем могилку, выпустим болезного, – продолжал Родион. – Ни хрена с ним не случится. Хотя страху нахватается на всю оставшуюся жизнь.

– Слушай… а если его до нас раскопают? – повернулся к нему Петя.

– Ты… это, друг Пьеро, во-первых, черепушку сними, а то увидит кто – со страху ласты склеит, – серьёзно заметил Родион. – Никто его не раскопает. Вот сам подумай: идёт кто-то по лесу и слышит вой откуда-то из-под земли: «Выыыпустите меняаа! У-у-у! А-а-а!» Да девять из десяти бежать будут без оглядки, если замертво там же не лягут!

– Да уж, – согласился Петя. – Мне тоже было жутковато всё это слышать, когда уходили. А если кто не знает, в чём дело, то… как в анекдоте будет: «Мужик пошёл в лес пописать… заодно и покакал!»

– Ага! – кивнул Родион, и они расхохотались. Утирая набежавшие слёзы, Петя думал, как всё-таки хорошо быть крутым, сильным и смелым. Ты всегда знаешь, что делать, мир принадлежит тебе, и никто не смеет встать на твоём пути. Нет, он, конечно, ещё не настолько крут, как хотелось бы… но он станет таким! Непременно станет!

– Петька, ты меня лучше слушайся. Я тебя в этом деле хоть раз подвёл? Нет. Ну вот. Надо надеяться на лучшее, но ожидать худшего. Худшее – это если его до нас раскопали, и сейчас там вместо синичек менты сидят на ветках, злодеев поджидают. Если ты там засветишься – всё, конец. Тебе не отвертеться. У тебя же мотив прямой! А у меня легенда такая: шарился по лесу, услышал вопли, решил спасти человека…

– А может, его лучше тогда… не откапывать? – несмело предложил Петя.

– Ну ты комик, Пьер Ришар! Тогда на хрена мы столько мучились? Проще было ему у подъезда по башке тюкнуть посильнее – и привет! Нет уж, пусть живёт… хе-хе, плохо, но недолго! Короче, Петруччо, будь на связи, как тока – так сразу, и если чё – ну ты понял!

Дав другу эти ценные указания, Родион отправился по ставшему привычным маршруту «Москва – Гитлербункер». Дорога общественным транспортом заняла больше времени, нежели поездка на авто по ночному шоссе, и чем ближе была цель, тем сильнее он мандражировал. Лес показался ему не по-весеннему молчаливым и мрачным. Ему чудилось, что кто-то злорадно следит за каждым его шагом. Что греха таить – не раз бесстрашный Родион был близок к тому, чтобы повернуть назад. И каждый раз, обругав себя, Петьку, Руслана, Каролину, лес и всех лесных тварей техническими терминами, продолжал путь.

Вот и овраг. Прежде чем спускаться в него, Родион обошёл его по периметру. Нельзя превращаться в параноика, но фантазийная засада, которую он расписал Петьке, всё-таки может быть. Теоретически. Ничего подозрительного он не заметил и спустился к «могиле». Вот набросана белёсая лесная земля, прикрытая листьями. Вот, еле заметный, торчит кусок воздуховодной трубы. Оттуда, разумеется, не доносилось ни звука. Ну не будет же он орать сутки напролёт! Родион вздохнул, заковыристо помянул чью-то мать и принялся вскрывать могильник.

Вот отброшена в сторону прошлогодняя листва, вот Родион отрыл из-под рыхлой земли и отставил в сторону гири. Вот и крышка с кажущейся нелепой трубой. Родион крякнул, ухватился за трубу и решительно откатил крышку в сторону.

– Всё в порядке, Петро. Поверь мне, пожалуйста – всё в полном порядке.

– Да как же я тебе поверю, что «всё в порядке» если на тебе лица нет? Что там было на самом деле?

– Что было – то было. Забудь эту историю, и дело с концом. Я тоже забуду. Да, и ещё. Держись подальше от этого оврага.

Никогда – ни прежде, ни после – Петя не видел друга таким. Так мог выглядеть человек, спустившийся за картошкой в подвал и ненароком заглянувший в ад.

Он понял, что расспрашивать Родиона бесполезно, и не стал упорствовать, а тот сам так ничего и не рассказал.

Впрочем, долго ломать голову над этой загадкой ему не пришлось. Через полмесяца началась сессия, во время которой Петя сдружился со смешливой толстушкой из параллельной группы, а летняя практика стала для них обоих форменным медовым месяцем. Неудавшийся роман с Каролиной и все связанные с нею треволнения стали забываться.

Наверное, Родион и сам когда-нибудь забудет то, что ему довелось увидеть: полурассыпавшийся скелет в истлевшем деловом костюме, со скованными за спиной руками, с черепом, челюсти которого распахнуты в безмолвном крике.

Скелет человека, которого он закрыл там – живого и здорового, пусть перепуганного до полусмерти – меньше суток назад.

«Это – твоя могила. Ты будешь сидеть здесь, пока не сдохнешь. Но и потом ты будешь здесь торчать. Пройдут годы, а твой труп будет тут. Ты сгниёшь тут…» Так и случилось. За двадцать часов Руслан истлел как за двадцать лет.

Родион постарается это забыть.

Главное – держаться подальше от лесного оврага, лежащего над разломом земной коры, по которому из центра Земли струится смертоносное излучение. От оврага, который нет-нет да назовут по старинке Марьянкин Лог. Где в незапамятные времена там ворожили угрюмые служители Мораны, Богини Смерти. Где копится мрачная Сила, послушная словам проклятий, ждущая того, кто вольно или невольно призовёт её к действию.

Превращение

Циклон, который вот уже неделю заклинали шаманы Гидрометцентра, наконец пришёл в наши края. Я понял это, глянув поутру в окно: привычную бледную лазурь сменила низкая, плотная серая пелена.

Манечка еле слышно посапывала, лёжа зубами к стеночке. Ну, она и в лучшие времена любила поплющить мордашку, так что утренний кофе стабильно варил я. А сейчас, когда на неё накатила эта странная сонная одурь, раньше полудня её из постели не вытащить. Последние три дня она и позавтракать норовит не вставая с кровати, а поздний завтрак плавно перетекает в обед. Хорошо, хоть в туалет вставать не ленится. И ещё: последнюю неделю у неё постоянно текут слюни, как у бульдога. Засыхая, они становятся похожи на паутину – полупрозрачные, лёгкие и прочные волоконца, чешуйки и пластинки. Они повсюду: на полу, на стульях, на подоконниках. Я выметаю их и жгу в печке. Днём она ещё следит за собой, зато ночью – просто караул. Подушка заскорузла от её слюны, а ведь мы только вчера натянули новую наволочку.