Наследство - Татьяна Луганцева

— Привет, это Артур.

— Привет, — мысленно улыбнулась Яна. С Артуром у нее сейчас был роман, но в последнее время они часто ссорились. Яна не понимала его приступов раздражения, потому что ее как раз все устраивало. А вот Артура, похоже, нет.

— Я как приходящий мужчина для секса! Я чувствую, что меня используют! — кипятился он.

— А ты не чувствуй, — отвечала Яна. — Я-то думала, что у нас отношения!

— Отношения, но какие-то странные, — отвечал Артур. — Я же звал тебя с сыном ко мне, жить вместе, вести совместное хозяйство!

— А на кого я оставлю Агриппину Павловну, позвольте? — спрашивала Яна.

— Ты так о ней говоришь, словно она — собака! Я имею в виду, не может за себя постоять и себя обслужить!

— Она не сможет жить одна! Агриппина Павловна всю жизнь жила в семье Ричарда и с Ричардом. Что ей стоило после нашего развода остаться со мной! Потому что у меня маленький ребенок оставался от ее любимого Ричарда, и ему больше нужна была помощь. Теперь Вова для нее все! И я ее брошу?

— Господи! Яна! Я что, монстр или садист? Конечно, возьмите с собой и Агриппину Павловну! — соглашался Артур.

Яна же все время находила причину, чтобы оттягивать этот «счастливый момент» жития вместе.

Артур предполагал, и не без основания, что госпожа Цветкова просто ищет причины, чтобы не жить с ним вместе, и сильно на это обижался. Это не могло не напрягать Яну, но Артур ей нравился, и он тоже не отпускал ее.

— Я сделаю тебе сюрприз! — заявил по телефону Артур.

Яна посмотрела на свои руки, лежавшие на руле, и увидела, как ее светлые волосики встали дыбом. А это означало только одно — что Яна Цветкова очень не любила сюрпризы.

— Я хочу… ну, в общем, я решил… — мялся между тем Артур. — Ты должна тоже решить… В общем, это будет и легче запомнить как годовщину. Вот с этого Нового года мы проживем долгую совместную жизнь. Пойдет отсчет, так сказать…

Яна по похолодевшим кончикам пальцев поняла, что Артур собрался делать ей предложение, и почему-то жутко этого испугалась.

— Артур, я сейчас не могу об этом говорить! Я в тяжелой дорожной ситуации, мне неудобно говорить, — пробормотала она.

— Яна, я купил кольцо! Хорошо, не можешь говорить сейчас, я понимаю. Но тебе придется поговорить об этом в Новый год! — сказал расстроенный Артур и отключил связь.

Яна не успела побольше вдохнуть воздуха в легкие, как сразу же заметила пропущенный вызов своего бывшего мужа.

— Ричард, ты звонил? — спросила она на его деловое «Да, Яна!».

— Я звонил, — подтвердил он.

— Чего хотел? Как Вова?

— С ним все в порядке. Я хотел… — вдруг начал мяться Ричард, почти так же как перед этим Артур.

Яна свела брови.

— Я тут подумал, почему ты должна встречать праздник без сына, с Агриппиной Павловной? Приезжай к нам, и ты, и Агриппина… Вова будет счастлив. С Людой я тоже поговорил, она только «за». Давай встретим Новый год большой дружной семьей? — предложил он.

— Ричард, ты себя кем возомнил? — спросила Цветкова.

— Не понял.

— А я поняла! Во главе стола сидит хозяин — хан, падишах, уж не знаю кто еще! То есть ты! По левую руку от него старая жена со старшим ребенком, по правую руку младшая жена с младшим ребенком. Все друг друга любят и встречают дружной семьей Новый год! — Яна разгорячилась так, что запотело стекло.

— Яна! Ну что ты говоришь?! Ты же знаешь, что я не имею в виду ничего такого! — возразил Ричард.

— Но выглядит это именно так! И потом, почему ты решил, что я собираюсь встречать Новый год одна?! Откуда такая осведомленность?!

— Яна, извини, если обидел, но…

— Никаких но! С Новым годом, дорогой! — ответила Яна и отключила телефон вовсе. — С ума все посходили сегодня, что ли? Решили довести меня до сумасшествия?! — продолжала возмущаться она.

С горем пополам Яна все же добралась до дома, а когда вошла в квартиру, с удивлением услышала, как Агриппина Павловна с кем-то щебечет, хотя время было уже не детское.

«По телефону, что ли? Или сама с собой», — подумала Яна, скидывая сапоги.

— Агриппина Павловна?

— Яночка, иди на кухню! Тут тебе сюрприз! — прокричала ей домоправительница.

— Просто вечер сюрпр… — сказала Яна и замерла на пороге, увидев на кухне Валентину Петровну.

— Мама?! — Удивлению Яны не было предела. — Вот сюрприз так сюрприз!

— Я проездом, и я к тебе! — обняла ее Валентина Петровна и усадила рядом с собой. — Как же давно я тебя не видела.

— С полгода, — ответила Яна.

— Давно… — вздохнула Валентина Петровна и закинула ногу на ногу.

Это была миниатюрная, несмотря на почтенный возраст, очень привлекательная женщина, с пышными короткими рыжими волосами и умело наложенным макияжем. То, что она актриса, чувствовалось и по поставленному голосу, и по осанке, и по выдержанным паузам и по несколько театральным жестам. Она не становилась другой, выходя из театра, Валентина Петровна всегда была одинаковой. Это было еще одним фактором, из-за которого Яна не хотела стать актрисой. Ее с детства не покидало чувство, что мама всегда была не совсем ее мамой. И это напрягало. Только с возрастом Яна поняла, что Валентина Петровна ее любила, просто она такой вот эфемерный человек, и театр явился для нее спасением.

— Как вы тут, дорогие мои москвичи? — спросила Валентина Петровна.

— Да у нас-то все хорошо! — успокоила ее очень радостная Агриппина Павловна, которая обожала гостей, а еще больше любила кормить этих гостей до отвала.

Вот и сейчас на столе стояло домашнее вишневое варенье, благоухала горка только что испеченных блинов, лежали паштет, также собственного приготовления Агриппины Павловны, нарезка колбасы и хорошего сыра, а судя по фартуку в муке и работающей духовке, Агриппина Павловна успела закинуть в духовку и пирожки.

— Агриппина, как всегда, на высоте! Я, по крайней мере, всегда спокойна, что ты накормлена благодаря этой женщине, — сказала Валентина Петровна.

— Только вот на худобе ее это никак не сказывается, — ответила зардевшаяся Агриппина Павловна.

— Да не обращай внимания! Яна с детства такая! — махнула рукой Валентина Петровна. — Жаль, что Ричард с Вовой уехали! Они бы обрадовались твоему приезду, — сказала Яна, моя руки и присаживаясь за стол.

Агриппина Павловна тут же поставила перед ней тарелку и положила столовые приборы.

— Я сюрпризом. Да и ненадолго. Мне через час в аэропорт! — закатила глаза Валентина Петровна.

— Тогда на дорожку! — Агриппина Павловна выставила штоф с коньяком и три хрустальные рюмочки.

— Если только по чуть-чуть, — согласилась Валентина Петровна, косясь на наручные часы. — Родная моя дочь! — обратилась она к Яне с рюмкой в руке, словно это был тост.

— Не пугай меня! — передернула плечами Яна. — Это звучит так, словно следующее, что ты скажешь, будет: «Я тебе не настоящая мать! Пришло время рассказать правду!»

— Нет, не до такой степени, — рассмеялась Валентина Петровна. — Я хочу рассказать о Ларисе Ивановне, нашей старейшей сотруднице, ведущей характерной актрисе. Ты же ее хорошо знаешь? Она с тобой и нянчилась…

— Тетю Ларису-то? Знаю, конечно! Она меня пугала все время…

— Так она то пеньков играла, то кикимор, то Бабу-ягу… Грим такой, — пояснила Валентина Петровна.

— Ага! Пеньков! — передразнила Яна. — Это мне повезло, что я заикой не стала. А что с ней?

— Так сын у нее неудачный уродился, ну, это-то тебе известно.

— Я знаю, ты говорила, что он и сидел, и пил, и наркотики употреблял.

— А потом он умер, но после себя успел оставить потомство — дочку. Мама у нее тоже наркоманка, что и не удивительно, в одной компании гуляли. Они от ребенка отказалась, а вот Лариса Ивановна взяла единственную свою кровиночку себе. А ведь ей уже под шестьдесят, и ей очень тяжело. Девочка совсем слабая и больная. Требуется лечение, лекарства.

— Я поняла, я дам, — кивнула Цветкова.

— Не хватит денег всю жизнь всех содержать и лечить. Ты не дослушала. Большие проблемы и у Илюшина Степана Сергеевича.

— Твоего партнера? — удивленно вскинула бровь Яна.

Степан Сергеевич всю жизнь играл принцев, Иванов-царевичей, князей. Обладал зычным голосом, очень импозантной внешностью и своеобразным чувством юмора.

— Ему же тоже хорошо за пятьдесят лет, и вот несколько лет назад он перенес стресс, который пережил рано или поздно любой артист. Главный режиссер долго терпел и еще дольше извинялся, но сказал, что больше не может давать ему роли героев-любовников. Мол, это уже понятно не только родителям, но даже детям. Его перевели на возрастные роли — Леший, Кощей Бессмертный… И грим такой, что Степан испугался, насколько он уже не свеж и стар, что только и может теперь прятать свою увядшую внешность под слоем грима… В общем, обычно такой непростой период проходят красивые женщины, но Степан был красивым мужчиной и для него смена амплуа явилась шоком. Короче, Степан Сергеевич заработал инфаркт.