Развеянные чары - Ло Гуань-чжун

Юань-гун между тем добрался до небесных врат, узнал, в чем дело, и с досадой подумал:

«Видно, этот болтун-секретарь, вместо того, чтобы спать, сунул нос, куда ему не следует, и поднял скандал. Надо изловчиться и незаметно положить книгу обратно в шкатулку, а уж там как-нибудь вывернусь».

Юань-гун ощупал рукав – он был пуст. Стало быть, книга осталась в пещере. Ничего не поделаешь – пришлось вернуться…

При виде спешащего к ним Юань-гуна обезьяны веселой толпой высыпали ему навстречу. Но у Юань-гуна не было ни малейшего желания вступать с ними в разговор. Он бросился в пещеру, схватил книгу и устремился с нею к небесным вратам.

Однако добраться туда ему не удалось: путь преградили мчавшиеся навстречу повелитель грома Лэй-гун и повелительница молний Дяньму. Дяньму метала молнии и размахивала огненной плетью, от которой, казалось, во все стороны разлетаются золотые змеи.

– Ну и зла же старуха! – струхнул Юань-гун. – Посмотрим, так ли грозна она в фехтовании?!

Он было собрался незаметно вытащить из рукава шарики-мечи и попробовать сразиться с нею, как вдруг сопровождающие святых служители разом ударили в барабаны. Грохот их был ужасен: казалось, обрушились горы и разверзлась земля. Вокруг Юань-гуна, обжигая ему кожу и опаляя волосы, закружились языки пламени. Заткнув уши и зажмурив глаза, он в страхе закричал:

– Почтенные боги! Если хотите говорить со мной – говорите! К чему показывать свое могущество?

– Верховный владыка приказал нам отобрать у тебя «Книгу исполнения желаний», – промолвил повелитель грома Лэй-гун. – И найдем мы ее или не найдем, все равно велено доставить тебя в палату Литературных сокровищ – будешь держать ответ перед судом.

– Да-да, конечно, повинуюсь, – смиренно произнес Юань-гун, а про себя подумал:

«Почему это Верховный владыка приказал доставить меня именно в палату Литературных сокровищ? Может, они при мне намерены начать поиски книги? Что ж, тем лучше – в палате я все равно что дома: уж как-нибудь изловчусь выбросить из рукава эту злосчастную книжицу».

Страх Юань-гуна почти прошел, к тому же он убедился, что сопротивляться повелителю грома бесполезно.

Тем временем небесные служители надели Юань-гуну на шею железную цепь, посадили его в громовую колесницу и, проскочив небесные врата, помчались в палату Литературных сокровищ.

Поистине, не сразу поймешь – чего следует остерегаться, если рядом с Синим драконом восседает Белый тигр[26], или добро соседствует со злом!

А в это время секретарь палаты Литературных сокровищ Ми Хэн уже занял свое место. Вскоре вдали стал расти и приближаться целый лес знамен и бунчуков, над которыми возвышался драгоценный зонт, – это со своей свитою прибывал сам владыка Северного Ковша. Секретарь палаты приветствовал могущественного владыку и предложил ему занять почетное судейское место.

Повелитель грома Лэй-гун и повелительница молний Дяньму ввели Юань-гуна, доложили, что высочайшее повеление выполнено, и удалились.

Оглушенному громами и ослепленному молниями Юань-гуну казалось, будто он не то во хмелю, не то во сне. Служители под руки приволокли его к крыльцу, поставили на колени и доложили:

– Злодей, похититель книги, доставлен!

Юань-гун поднял голову и огляделся: справа и слева от него стройными рядами высились знамена, впереди восседали на возвышении судьи.

«Так, так, – начал соображать Юань-гун, – секретарь палаты, сидящий справа, не так уж грозен, к тому же человек он свой, так что бояться мне его нечего; а вот с тем, что сидит слева – в черном одеянии и с яшмовой пластинкой для записей в руке – с ним надо держать ухо востро». Еще бы! Ведь это был не кто иной, как сам повелитель звезд Северного Ковша!

Это он, Северный Ковш, поражал смертью, в то время как Южный Ковш даровал жизнь. Стоило помолиться – только так, чтобы молитва дошла до него, и не важно – долгая была суждена жизнь молящемуся или короткая, как Янь Хуэю[27], – владыка одним росчерком кисти мог продлить ее до ста девяноста лет. И тогда даже сам Яньло[28], владыка загробного мира, ничего не мог сделать. Зато разгневавший владыку Северного Ковша так же мгновенно лишался жизни, стоило тому прикоснуться к кисти. И тут никакие указы Яшмового владыки о помиловании не помогали – мертвый не оживал.

Помня обо всем этом, Юань-гун, не дожидаясь, пока заговорят судьи, протянул им книгу и, низко кланяясь, покаялся.

– Грешная тварь! – зарычал на него повелитель звезд Северного Ковша. – Ты сломал небесную печать и похитил тайную книгу, которую тебе же доверили охранять. Да знаешь ли ты, что это много хуже простого воровства и подобное преступление карается смертью!

Юань-гун молчал, только кланялся и молил о пощаде.

– Может, ты уже успел разгласить небесные тайны? Смотри же – говори правду! – обратился к нему секретарь палаты Ми Хэн.

– Я никогда не лгу! – вскричал Юань-гун. – Единственное, что я сделал, это в точности перенес на каменные стены пещеры Белых облаков все описания превращений, но их еще не видел ни один человек!

«Пожалуй, эта скотина и впрямь не врет», – подумал про себя повелитель звезд и грозно спросил:

– А зачем ты это сделал?

– Я часто слышал о бескорыстии Верховного владыки и не мог даже предположить, что у него могут быть какие-то «тайны», – отвечал Юань-гун. – По моему разумению, тайны незачем записывать. В книги же заносят только то, что хотят сохранить для потомков. Яшмовый владыка хранил книгу в шкатулке, а я перенес ее текст на камень с той же самой целью: чтобы он дошел до потомков.

– Хватит врать и изворачиваться, – сурово оборвал его секретарь.

Юань-гун поспешно поклонился, еще раз покаялся и продолжал:

– Хватит ли ума у глупой старой обезьяны что-либо выдумывать?! Я правду говорю!

– Известно мне, – продолжал секретарь, – что в той яшмовой шкатулке хранилось величайшее сокровище небесного двора, а открыть шкатулку можно лишь по разрешению либо творца Первозданного хаоса[29], либо Небесной девы Сюаньнюй, либо же по повелению самого Яшмового владыки. Как же ты, волосатая тварь, сумел вскрыть ее?

– Сначала у меня и в самом деле ничего не получалось, – отвечал Юань-гун, – но когда я искренне помолился моей наставнице, Небесной деве Сюаньнюй, и пообещал ей всегда оставаться верным учению и не творить зла, шкатулка открылась сама собой. Не открылась бы – я бы ее так и оставил. Не звать же каменотеса на помощь. Знай я заранее, что небесный устав так строг, ни за что не стал бы его нарушать! К тому же наставница Сюаньнюй, вместо того чтобы мне помешать, толкнула меня на это преступление! Раньше я возмущался, бывало, что в мире людей из-за какой-то ничтожной бумажки человека могут судить, но что на Небесах меня сочтут злодеем за то, что я с добрыми намерениями заглянул в какую-то маленькую книжонку, и осудят на смерть, даже не дав раскаяться, такого я, признаться, не ожидал.

При этих словах секретарь Ми Хэн внезапно помрачнел. Ему вспомнилось, как, еще живя на земле, он оказался виновным в глазах Лю Бяо[30] – и все из-за подметного письмеца Сунь Цэ[31]. Ми Хэн был добрым и прямодушным, взволнованность и искренность Юань-гуна, его слезы растрогали секретаря, и, не выдержав, он обратился к повелителю звезд Северного Ковша:

– Юань-гун говорит вполне справедливо. К тому же он и в самом деле ученик Небесной девы Сюаньнюй. Не возьмете ли вы на себя труд, повелитель, вместе со мной доложить о его деле Яшмовому владыке, после чего, возможно, последует высочайший указ, дозволяющий этой волосатой твари праведной жизнью искупить вину.

– Юань-гун у вас в подчинении, потому я всецело полагаюсь на ваше решение, – отвечал повелитель звезд Северного Ковша. – Но поскольку все небесные духи знают об этом суде, хорошо бы, дабы их успокоить, составить предварительно какую-нибудь бумагу с объяснением обстоятельств данного дела.

– Вы совершенно правы, повелитель, – поддакнул Ми Хэн и приказал подать Юань-гуну кисть и бумагу.

Юань-гун смекнул, что секретарь старается избавить его от кары, и с радостью принял кисть и принялся писать:

Я – Юань-гун, возраста неизвестного, проживал на горе Заоблачных снов в пещере Белых облаков, где и постигал даосское учение. За мое рвение в учебе Небесная дева Сюаньнюй представила меня Яшмовому владыке. Он милостиво пожаловал мне титул повелителя пещеры Белых облаков, назначил хранителем секретных книг Девяти небес, а также чиновником палаты Литературных сокровищ. За долгие годы службы мною не было допущено ни одного нарушения. Но вот недавно все праведники Девяти небес отправились к матушке Сиванму на Персиковый пир, а меня не взяли с собой, как недостойного. Тогда я, от расстройства позабыв про небесные милости, решил заглянуть в тайные книги.

Дважды я пытался открыть шкатулку, но не смог. Тогда я обратился с мольбой к Небесной деве Сюаньнюй, и она помогла мне. В шкатулке лежала книга, я заглянул в нее и тотчас понял, что если постигну суть ее, то смогу прослыть святым в мире людей. Я был уверен, что на Небесах нет тайн, и потому высек текст на каменных стенах пещеры Белых облаков. Ни корыстных помыслов, ни дурных намерений у меня не было.