Можай - Алексей Корепанов

Процесс прибытия бабочек на борт дальнолета Линс Макнери всегда контролировал лично. Вот и теперь, получив доклад о приближении космической яхты к «Пузатику», он покинул капитанское кресло в рубке управления и в сопровождении бритоголового поджарого смугляка Арафа (тот аж вспотел в предвкушении) направился к служебной шлюзовой камере, расположенной под первой палубой лайнера.

Выпорхнувшая из шлюзового люка в коридор белокурая красотка в строгом брючном костюме цвета утреннего неба и с объемистой сумкой на плече была ему хорошо знакома — Макнери уже не раз проводил с ней время в пути. А вот вторая жрица любви, появившаяся вслед за Клео, впервые ступила на борт «Пузатика». Во всяком случае, капитан ее не знал. И мысленно пожурил ненасытную Пинни Гро, лишившую его возможности поразвлечься с новым объектом. Впрочем, до финиша было еще далеко, и Макнери надеялся, что успеет восстановиться — просто должен успеть! — и все-таки воспользуется своим капитанским правом.

Новенькая была выше Клео и выглядела весьма загадочно: всю ее фигуру скрывала разноцветная, с блестками, накидка, а голова была обмотана столь же разноцветным платком, так что виднелись только черные глаза. Эта девушка явно не хотела являть свои прелести каждому встречному-поперечному, и разглядеть их мог только клиент. Макнери оценил такой ход. Судя по тому, как громко причмокнул Араф, тот мыслил в таком же ключе.

Клео, покачивая бедрами, подошла к ним.

— Привет, мальчики! Все летаете? Крылышки не устали?

— Привет, Клео! — весело блеснул зубами Араф. — Вы же не устаете!

— У нас работа, — не менее весело блеснула глазами блондинка.

— И у нас работа! — еще раз просиял Араф.

Капитан громко кашлянул в кулак, одернул синий полетный китель и расправил плечи.

— Представь-ка напарницу, Клео, а то она что-то скромничает.

— Ах, да… Это Стани, дебютантка. Из наших, динтинских. С высшим образованием, между прочим.

— Образование — это, конечно, хорошо, — с сомнением сказал Макнери, разглядывая потупившуюся новенькую. — Без образования сейчас никак. Но если она так же работает, как говорит…

— Меньше слов, больше дела, мальчики, — улыбнулась Клео. — Говорит она не хуже, чем работает, отвечаю. И поет просто замечательно, заслушаться можно. Просто мы вчера отмечали ее контракт, и она допелась до того, что голос сорвала. Поэтому разговаривать пока может только тихонько. Скажи им, Стани!

— Да, немножко перестаралась, — из-под платка хрипловатым шепотом подтвердила черноглазая. — Но ведь голос не главное, правда? Мы же вроде не петь сюда прибыли. Или как?

— Совершенно верно, — кивнул Макнери. — Это Звездофлот своих пассажиров песнями вживую потчует, так у них же из-за этого и стоимость проезда о-го-го! Занебесная! У нас тут, конечно, поскромнее будет, не спорю, знаменитости разные на скрипках и пианинах не играют и в барабаны не колотят. Но у кого объем перевозок больше, а? Как вы думаете? У нас больше! — он постучал себя кулаком по широкой груди, словно опровергая собственные слова о барабанах. — У нас, а не у этих выдумщиков!

— И намного больше, — подтвердил Араф.

— Вот именно! — Капитан обвел победоносным взглядом молча слушающих камелий и махнул рукой. — Ладно, время, сами знаете, — деньги. Араф, веди специалисток. Удачно потрудиться, красотки!

— И вам не сплоховать, господин Макнери, — игриво стрельнула в него глазами блондинка.

Жрицы любви, сопровождаемые разве что не облизывающимся Арафом, направились в двухместную каюту — капитанский резерв! — чтобы переодеться и прихорошиться перед трудовой сменой, а Макнери еще немного постоял, глядя им вслед. И с Клео ему хотелось побыть, и со Стани познакомиться поближе… но ведь надо было экономить силы, чтобы до пенсии дотянуть… Противоречивые мысли вели борьбу в его голове, топтались, сопели, вязали друг друга, старались провести захват и подсечку, и трудно было сказать, сколько это может продолжаться. Капитан вцепился рукой в рыжую бороду, словно надеясь именно оттуда извлечь решение проблемы, и даже закряхтел в попытке определить собственную позицию. Тут мог бы помочь коньяк, но фляжку Макнери с собой не взял, а значит, нужно было направляться в свою каюту.

И уже в лифте он принял решение: пусть лайнер пройдет Дыру, а там видно будет. Хотя ему уже сейчас было видно, что он готов распробовать новенькую. А Клео… а Клео — в следующий раз. Тут он вспомнил, что предстоит еще прием Хорригора, Обера и Маркассы, и постарался на время забыть о космических бабочках. А вот о том, что неплохо бы подкрепиться коньячком, не забыл. И подкрепился, как только пришел в свои апартаменты.

До входа в Дыру оставалась еще уйма времени, и Макнери радостно подумал, что намечавшуюся беседу с обильными угощениями и возлияниями можно будет продолжать до упада. Экипаж свое дело знал и вполне мог обойтись без вмешательства капитана. Да и кто такой капитан на судне? Он — как бог в монотеизме. Когда все идет хорошо, о нем не вспоминают, а вот когда плохо — взывают к нему, и именно за ним остается решающее слово. Которое, правда, может ничего уже и не решать… Но за все время пребывания Линса Макнери в должности сменного капитана дальнолета «Нэн Короткая Рубашка» ему не приходилось произносить этого решающего слова. И он очень надеялся, что и не придется…

— Вижу, что со снабжением у вас по-прежнему нет проблем, — заметила Маркасса, сев за стол, который был уставлен чем только можно для ублажения желудка.

К тем яствам, которыми Макнери потчевал ее во время довольно давнего завтрака наедине — керумийской запеканке, квапкам, булькам в собственном соку, щилвицам, бундикам, трандарею, — добавились благоухающие на весь Космос далнийские пицули, столь памятные сыну Маркассы Тангейзеру Диони, и много-много прочего. Не менее приятного если не на вид, то на вкус.

— Проблемы пусть будут у Звездофлота, — усмехнулся капитан, щедро наливая ей в бокал саронское белое.

Для Обера и Хорригора он выставил на стол коньяк «Арарат». Ну, и для себя тоже, естественно.

— А лучше пусть ни у кого проблем не будет, — прогудел Обер, тряхнув спадающими на плечи волнистыми желтоватыми волосами, разделенными пополам пробором.

Плащ он, по своему обыкновению, не снял. Изящно держа вилку тонкими пальцами, пандигий осторожно прокалывал бундики на своей тарелке, выпуская из них сок. Кожа на тыльной стороне его ладоней была матовой и гладкой, контрастируя с изобилующим морщинами и складками лицом. Макнери в очередной раз подумал, что Обер очень напоминает архангела с картин Темных веков… Только этот архангел изрядно потрепал ему нервы своим исчезновением.

Хорригор уже придвинул к себе тарелку с пицулями и с вожделением косился на коньяк. Он изрядно хлебнул этого чудесного напитка в прошлый полет на «Пузатике», и видно было, что ему не терпится припасть к рюмке. Линс Макнери его нетерпение прекрасно понимал, поэтому не стал тянуть. Хотя сам уже влил в себя немало в ожидании гостей.

— Ну, что, господа, — держа рюмку перед собой, сказал он. — Рад вновь видеть вас на борту нашего труженика звездных дорог, который даст сто очков вперед всем корытам Звездофлота вместе взятым… Рад видеть вас в моей каюте, где прошла значительная часть моей жизни. Еще больше рад, что никто из вас, кажется, не собирается исчезать, — он покосился на Обера, — и надеюсь, мы славно проведем время в дороге, да будет она легкой и завершится благополучно. Хотите — верьте, хотите — нет, но если бы мне по прибытии на Лабею предложили перейти капитаном на новый корабль, я бы отказался. Самым решительным образом, даже если бы меня умоляли! Я говорю без капли лукавства, мне незачем кривить душой перед вами. Этот без малого шестнадцатилетний дальник я не променяю ни на какой другой, пусть даже самый совершенный и самый быстрый. И если бы меня спросили: «Линс, где ты хочешь закончить свой жизненный путь?» — я бы ответил: «Только здесь!» Ибо «Пузатик» для меня гораздо больше, чем просто корабль. Он — часть меня самого, он мне роднее жены и детей. И будь моя воля, я, выйдя на пенсию, поставил бы его у себя на даче и смог бы сказать себе: «Линс, вот теперь ты абсолютно счастлив!»

Выпитый коньяк будоражил мозги, и Макнери мог продолжать в таком же духе до самого входа в Дыру, а то и дольше. Но, перехватив взгляд Хорригора, понял, что тот едва сдерживает себя.

— А поэтому давайте выпьем, — быстренько закруглился капитан и добавил еще одну рюмку к тому озерцу, что уже образовалось у него в желудке.

Все выпили, закусили, выпили еще… и еще… и вновь закусили — и потекла за столом неторопливая беседа, столь приятная, когда знаешь, что никуда не надо спешить. Макнери живописал далекие миры, которые посетил «Пузатик», — точнее, подробно перечислил выпитое и съеденное им и его командой в разных портовых тавернах. А гости поведали о том, что поделывали за время, прошедшее с их предыдущего пребывания на борту лайнера.