Перо фламинго - Монро Чарльз Керк

Хас-се с гордостью показал Ренэ свой дротик: древко сделано было из бамбука, а наконечником служил осколок мелочно-белого кварца, полученного от одного из северных индейских племен. Начали стекаться гости с севера из Селой и других прибрежных деревень, а также из плодород­ных саванн Алачуа. Сотни индейцев расположились в ок­рестностях форта Каролина.

Наконец, настал праздник Зрелого Маиса. После зав­трака Лодоньер в сопровождении Ренэ и солдат гарнизона вышел из форта. Всем белым любопытно было посмотреть на празднество. Микко радушно принял гостей и предло­жил им занять почетные места под навесом. Затем дан был сигнал, и игры начались.

Юноши приступили к состязаниям. Победитель становил­ся носителем лука и сохранял это звание в течение целого года. Загремел большой барабан – Кас-а-лал-ки, и двад­цать стройных юношей выступили вперед. Из них самым красивым был Хас-се, Солнечный Луч, а самым рослым и сильным – Читта, Змея. На юношах надеты были только набедренные повязки и мокасины, а Хас-се, как сын вождя, вплел в свои темные волосы алое перо фламинго.

Тотчас же выяснилось, что Хас-се и Читта без труда одержат верх над всеми остальными, но нельзя было преду­гадать, кто из этих двоих выйдет победителем. Казалось, силы их равны. Читта занял первое место в беге, а Хас-се – в метании дротика. Что же касается стрельбы из лука, то оба стреляли без промаху, и судьи не могли решить, кто из них лучший стрелок. Таким образом, исход состязания зависел от того, кто окажется искуснее в борьбе.

Когда они выступили вперед, зрители подумали, что вы­сокому широкоплечему Читте ничего не стоит справиться с легким, худощавым Хас-се. И действительно, в первой схватке он повалил Хас-се на землю. Белые зрители неодо­брительно перешептывались, но индейцы хранили невоз­мутимый вид.

Во время второй схватки зрители были уверены, что Хас-се несдобровать! Казалось, силы ему изменили, как вдруг он выпрямился и положил Читту на лопатки.

Как было это сделано, не заметил никто, кроме Ренэ, который жадно следил за каждым движением своего учени­ка. Читта встал и с недоумением посмотрел на противника, по-видимому, он не отдавал себе отчета в том, что про­изошло.

 Снова обхватили они друг друга руками. Это была тре­тья и последняя схватка. Оба тяжело дышали, пот круп­ными каплями струился по обнаженным телам.

И снова Читта упал, когда зрителям казалось, что Хас-се вот-вот будет повержен на землю. С горделивой улыбкой осматривался по сторонам Хас-се, носитель лука.

Но ему оставалось пройти еще через одно испытание, и лишь после этого вступал он в ряды воинов. Испытание состояло в том, что он должен быть выпить кассин или «черный напиток». Знахари приготовляли его из листьев и корней по рецепту, который хранили в тайне. Выпивший ча­шу кассина испытывал мучительные боли, длящиеся минут пятнадцать. Эту пытку он должен был вынести молча,со счастливой улыбкой, словно не чувствуя боли. Хас-се знал, что, если мужество ему изменит, его заставят исполнять работу женщин и запретят брать в руки оружие и участво­вать в охоте.

Когда замерли радостные возгласы зрителей, приветство­вавших победителя, Хас-се возвели на помост, откуда он был виден всем собравшимся. Знахари протянули ему ча­шу с кассином, и смелый юноша не колеблясь выпил от­вратительную смесь. Затем он скрестил на груди руки и с улыбкой стал смотреть на толпу, хранившую молчание. В течение четверти часа сидел он на помосте, спокойный и невозмутимый, и только капли пота, выступившие у него на лбу, свидетельствовали о том, какие мучения он испытывал.

Громкие крики толпы возвестили конец испытания. Хас-се, слабого, теряющего сознание, уложили в тени, где он мог отдохнуть после пытки. Теперь он был воином и но­сителем лука.

Ренэ вскочил с места и бросился к своему другу, а все присутствующие, как индейцы, так и белые, радостными криками приветствовали смелого юношу, который носил в волосах перо фламинго.

Читта, мрачный и озлобленный, прислушивался к этим возгласам.

III. МЕСТЬ ЧИТТЫ

Итак, Хас-се, Солнечный Луч, стал носителем лука, принадлежащего его отцу, вождю Микко, а Читта, Змея, потерпел поражение. Почему-то был он уверен в том, что Ренэ Дево показал Хас-се новый прием борьбы. Никаких доказательств он не имел и однако воспылал ненавистью к мальчику. Хитрый, как змея, он решил ждать, когда пред­ставится ему удобный случай отомстить Ренэ. По окончании игр он исчез, и больше его в тот день не видели.

На его отсутствие никто не обратил внимания, так как все поднялись на насыпь из золы, раковин, костей и облом­ков глиняной посуды, накапливавшихся здесь в течение многих веков. Ежегодно на этом самом месте, где пировали предки, племя устраивало пиршество, и в этом году обычай не был нарушен. По окончании пира начались пляски и пение, затянувшиеся до поздней ночи.

Наконец, танцоры устали; устали и музыканты, бившие в барабаны и гремевшие трещотками, которые сделаны бы­ли из раковин и наполнены сушеными ягодами. К двум часам ночи музыка смолкла, и все погрузилось в глубокий сон. Задремали и караульные, которые должны были охра­нять лагерь. В тишине слышалось только гуканье хуп-пе (большой совы).

Если бы сторожа не задремали, быть может, увидели бы они темную фигуру человека, крадущегося вдоль опушки леса по направлению к большому амбару, где хранился при­надлежащий племени маис, а также запасы ямса[3] и кунти-катки (крахмальный корень). Амбар построен был из кольев и веток смолистой сосны и покрыт пальмовыми листьями, сухими, как трут.

Человеку, кравшемуся к амбару, приходилось пересе­кать полянки, залитые лунным светом. Он ложился ничком на землю и полз в траве, извиваясь, как змея. В одной ру­ке держал он какой-то круглый предмет, излучавший ту­склый свет. Это была большая тыквенная бутылка, в кото­рой лежали красные угольки, вынутые из костра, еще тлев­шего на эпола – площадке для танцев. В другой руке че­ловек нес несколько сухих щепок.

Никем не замеченный, он подполз к амбару и притаился в густой тени. Заслонив концом одеяла тыкву с углями, он засунул в нее связку щепок и стал раздувать угли. Тотчас же показался дымок, а через минуту щепки загорелись.

Человек поднес пылающий факел к сухим пальмовым листьям, заменявшим крышу: языки пламени потянулись к небу. Обежав вокруг амбара, человек поджег его в не­скольких местах, затем забросил факел на крышу и скрыл­ся во мраке.

Когда сонные караульные подняли, наконец, тревогу, вся постройка пылала, как факел. Индейцы выбежали из хижин и с ужасом смотрели, как гибнут в огне их запасы. Все спрашивали, как это случилось и кто винов­ник пожара, но караульные не могли дать никакого объя­снения.

Между тем поджигатель благополучно добрался до опуш­ки леса и спрятался в тени деревьев. Все ярче станови­лось зарево, и человек отступил, уходя дальше в чащу леса.

Вдруг подле него раздался голос – голос Хас-се:

– Читта! Неужели это твоих рук дело?

Вместо ответа Читта ударил его кулаком по лицу, и Хас-се, оглушенный ударом, упал. Наклонившись к нему, Читта злобно прошептал:

– Лежи, носитель лука! Мы с тобой еще встретимся.

И с этими словами он бросился в чащу леса.

Хас-се, спавшего в хижине, разбудили крики карауль­ных и зарево пожара. Выбежав из хижины, он увидел на опушке леса темную фигуру человека и направился к не­му, чтобы выяснить причину тревоги, но вдруг, узнав фигуру Читты, сразу понял, кто был виновником несчастья. Невольно вскрикнув от удивления, Хас-се подбежал к не­му, а Читта наградил его ударом кулака.

Очнувшись, Хас-се увидел, что лежит в хижине своего отца на ложе из оленьих шкур, а сестра его Нэтла смачи­вает ему виски холодной водой.

Был уже день. От амбара оставалась только куча золы да тлеющие угли. Перед хижиной, где лежал Хас-се, толпи­лись индейцы. От него они надеялись узнать имя поджига­теля. На рассвете отряд воинов наткнулся на Хас-се, лежав­шего без чувств на опушке леса. Лицо юноши было окро­вавлено. В высокой траве воины увидели следы ног, обутых в мокасины. Эти следы привели их к берегу реки, и здесь разведчики заметили, что пропало одно из каноэ. Немед­ленно отправились они в погоню за беглецом. Один отряд двинулся к верховьям, другой – к низовьям реки, и до сих пор еще разведчики не возвратились.