Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир - Игорь Иосифович Ландер

к обыденности этого досадного явления. В результате при очередном отключении электричества во время приема остававшиеся в резиденции клерк и шофер не насторожились, а восприняли это как рядовую поломку и вызвали ремонтника. Прибывший “монтер” обследовал помещения и не обнаружил в них специальной проводки, необходимой в те времена для питания радиопередатчика или шифровальной машины. После этого контрразведка убедилась, что все разведывательное оборудование размещено не в атташате, а в здании посольства на Массачусетс-авеню. Стабильная подача электроэнергии была восстановлена, и перебои уже никогда больше не тревожили обитателей резиденции.

Осенью 1940 года японцы совершили зондажный выход на актера и бывшего моряка Эла Блейка, а в марте 1940 года повторили его уже в более конкретной форме, не оставлявшей сомнений в характере предлагаемого ему сотрудничества. Американец оказался не только патриотом, но и достаточно изобретательным и находчивым человеком. Он сразу же заинтересовал вербовщика сообщением о якобы имевшемся у него друге по имени Джон Кэмпбелл, писаре на базировавшемся в Перл-Харборе линкоре “Пенсильвания”, после чего немедленно сообщил об этом контрразведке. ОНИ воспользовалось сложившейся удачной ситуацией и под этим именем внедрило на корабль своего сотрудника, что позволило провести успешную операцию по дезинформации противника.

В отличие от немцев и японцев, Советский Союз до самого конца 1920-х годов практически не занимался в Соединенных Штатах оперативной деятельностью. Причин тому было несколько. Прежде всего, значительное удаление страны от Европы и отсутствие в ней дипломатических представительств СССР не позволяли создать в США “легальную” инфраструктуру разведки. В других государствах в аналогичных ситуациях ИНО и Разведупр действовали через местных коммунистов. Такая стратегия хотя и грозила опасностью провала, но все же позволяла создать нелегальные сети и зачастую давала возможность выйти на вполне достойные разведывательные позиции. Однако в данном случае все обстояло иначе. На первом этапе коммунистическое движение в США было расколото на фракции и крайне неустойчиво, к тому же его составляли в основном иммигранты. Например, в 1928 году из 34 тысяч членов Рабочей партии английским языком владели только 4 тысячи человек. Опираться на подобные структуры было бы верхом легкомыслия, поэтому в условиях отсутствия насущной необходимости в ведении оперативной работы в Соединенных Штатах попытки в этом направлении не совершались. Обстановка изменилась на рубеже 1928–1929 годов. Подготовка к принятию первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР вызвала необходимость усиления научно-технической разведки для добывания передовых технологий. В этом отношении США являли собой объект первостепенной важности, и руководители ИНО и Разведупра получили указание открыть новое для себя направление. Единственным каналом для более-менее уверенного проникновения в Соединенные Штаты располагал Коминтерн, работавший на континенте с начала 1920-х годов. К рассматриваемому моменту его точки уже имелись в Нью-Йорке, Новом Орлеане и Сан-Франциско, руководство ими осуществлял Вилли Мюнценберг из Берлина. Финансирование шло по каналам, созданным работавшими на советскую разведку известными предпринимателями Армандом и Джулиусом Хаммерами. Несколько позднее, после создания Англо-советского акционерного торгового общества (АРКОС), руководящий сетью Коминтерна в США центр ненадолго переместился в Аондон, позднее в Канаду, а на заключительном этапе — в Нью-Йорк, под крышу также акционерной Американской торговой компании (Амторг), за Берлином осталось лишь общее руководство американским направлением деятельности Коминтерна. К этому времени СССР уже финансировал развитие коммунистического движения в стране с прицелом на его дальнейшее использование в разведывательных целях, для чего использовались созданные в Европе предприятия ИНО и Разведупра. Одновременно с решением неотложных организационных проблем следовало выяснить, на какие силы в левом движении может опереться СССР. К 1929 году бывшая Рабочая партия наконец стала коммунистической партией США, увеличив свою численность за счет как иммигрантов, так и граждан Соединенных Штатов.

Следует отметить, что Коминтерн в США выполнял сугубо вспомогательную задачу создания инфраструктуры для разведки, в первую очередь военной, и работал достаточно вяло. Он осуществлял связь со своими контактами через журналиста Уиттакера Чэмберса, который в 1932 году получил инструкции выйти из коммунистической партии и сконцентрироваться на нелегальной деятельности, а следующем году прошел специальную подготовку и работал на связи с советской военной разведкой. В 1937 году из опасения подвергнуться репрессиям он отказался выехать в Москву и открыто объявил о тайном сотрудничестве с СССР ряда чиновников правительственных ведомств, в том числе Олджера Хисса из государственного департамента и Гарри Декстера Уайта из министерства финансов. Официальные советские источники категорически отвергали обвинения в их адрес, нарушив тем самым общеизвестный принцип, согласно которому подобные заявления не комментирует ни одна секретная служба. Существует, однако обоснованное предположение о том, что связи Хисса и Уайта с советской разведкой носили конспиративный характер.

В этой истории осталось много неясностей. В 1939 году Чэмберс обвинял Хисса не в шпионаже, а просто в приверженности коммунизму, причем его имя стояло последним в предоставленном помощнику госсекретаря Берлу длинном списке. О людях из списка он заявил: “Это была элитарная группа… члены которой должны были как можно выше подняться в правительстве, чтобы тем самым принести пользу коммунистической партии”[421]. Проведенная специальным агентом по безопасности проверка не подтвердила обвинение, и на длительный период о нем забыли, однако Чэмберс не оставлял попытки разоблачить коммунистический заговор и в 1941 году официально заявил о своих подозрениях в ФБР. После этого Бюро на протяжении семи лет прослушивало телефонные разговоры Хисса, к тому времени уже ушедшего с государственной службы и занимавшего должность президента “Фонда Карнеги”, а в 1948 году конгрессмен от штата Калифорния Ричард Никсон решил использовать эту ситуацию для набора политических очков. Зерно упало в благодатную почву послевоенного антикоммунизма, Уайт и Хисс подверглись унизительным многочасовым допросам. Первый из них три дня спустя умер от инфаркта, Хисс попытался подать встречный иск в суд, но в итоге сам попал в тюрьму по обвинению в лжесвидетельстве под присягой и находился в заключении с марта 1951 по ноябрь 1954 года. Его дело послужило серьезным толчком для упрочения позиций возглавляемой сенатором Маккарти печально знаменитой комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, изрядно дискредитировавшей правительственную систему США. После выхода из тюрьмы Хисс безуспешно пытался оправдаться, но так и умер нереабилитированным, Чэмберс же в 1961 году умер от сердечного приступа[422], однако в 1980 году был посмертно награжден “Медалью свободы”.

С середины 1930-х годов главной линией работы советских спецслужб в Соединенных Штатах стала ориентированная на высокий промышленный и научный потенциал страны научно-техническая разведка. Одной из наиболее результативных операций стала закупка и вывоз из страны образцов танков конструкции Уолтера Кристи. Первоначально 24 декабря 1930 года из Нью-Йорка в СССР были отправлены две машины Кристи “Модель 1930