Сталин - Святослав Рыбас

Под колесо ждановской смерти попал и начальник Главного управления охраны Н. С. Власик, «вечная тень» Сталина со времен Царицынской обороны. На стенограмме врачебного консилиума, состоявшегося 6 сентября 1948 года, на котором был определен диагноз — гипертоническая болезнь (а не инфаркт, что было на самом деле!), Власик написал: «Министру доложено, что т. Поскребышев прочитал и считает, что диагноз правильный, а т. Тимашук не права»623.

В устранении Абакумова были заинтересованы сразу три самых влиятельных члена Политбюро: Маленков, Берия, Хрущев. Для Хрущева Абакумов был опасным свидетелем, хорошо знавшим его роль в репрессиях на Украине. Поэтому Абакумов был обречен. Он под пытками не подписал ни одного протокола и был расстрелян уже после смерти Сталина и прихода к власти Хрущева.

Но даже из Лефортовской тюрьмы искалеченный и обреченный Абакумов отомстил Рюмину. Он написал в октябре 1952 года Берии и Маленкову, что Рюмин интересовался «внутренними отношениями в Политбюро, пользуясь информацией из совершенно секретных докладных, направлявшихся МГБ Сталину» (П. Судоплатов). Кроме того, кардиолог Софья Карпаи, несмотря на избиения, не подписала признания в умысле на убийство Жданова, и Сталин увидел, что рюминская схема заговора врачей посыпалась. Рюмин был уволен в ноябре 1952 года и расстрелян после смерти Сталина.

Так, благодаря рюминской активности, приведшей к запуску «дела врачей» и выдвижению Игнатьева в МГБ, образовался новый центр власти — Маленков, Берия, Хрущев. Между ними были тайные противоречия, которые ярко проявятся позже, а пока все они были заинтересованы в глубокой чистке органов ГБ и шире — всего партийного руководства.

Игнатьев не устраивал Берию, так как был «кадром Маленкова», но у Игнатьева первым заместителем был С. А. Гоглидзе — бериевский выдвиженец. Затем Гоглидзе отправили служить в Узбекистан, но в Москву перевели министра ГБ Белоруссии Л. Ф. Цанаву на должность начальника Второго главного управления МГБ (контрразведка).

Игнатьев выдвинулся в годы индустриализации, а после войны был вторым секретарем ЦК Компартии Белоруссии. Он не проявлял жестокости, был порядочным человеком, насколько это было тогда вообще возможно. В 1952 году перенес инфаркт. (Игнатьева к «делу врачей» не очень допускали. — Ф. Бобков.) После смерти Сталина Берия, получив контроль над органами госбезопасности, стремился уничтожить Игнатьева, но не удалось.

Между тем, несмотря на увольнение Рюмина, «дело врачей» уже двигалось самостоятельно или, точнее говоря, — усилиями Маленкова, Берии и Хрущева. Были арестованы П. И. Егоров, его предшественник в Лечсануправлении А. А. Бусалов, личный врач Сталина В. Н. Виноградов, В. X. Василенко, М. С. Вовси (двоюродный брат Михоэлса), Б. Б. Коган. 15 декабря 1952 года был арестован Власик. Он признался: «Я и Абакумов не приняли мер по проверке заявления Тимашук, и теперь я понимаю, что этим мы, по существу, отдали ее на расправу Егорову»624.

Подчеркнем, что увольнение Власика было выгодно Берии, который в 1946 году был отстранен от руководства МГБ именно по «наводке» Власика (на место Берии тогда был назначен Абакумов). Кроме того, именно через Власика к Сталину поступила информация о коррупции в Грузии, в результате чего вышло разгромное постановление Политбюро (от 9 ноября 1951 года).

Это постановление наносило по Берии страшный удар, сбрасывавший его на дорожку, проторенную страдальцами «ленинградского дела».

По словам Сталина, за делами в Грузии надо было искать «большого мингрела», то есть Берию. Таким образом, тот оказался в шаге от пропасти.

При этом явно укреплялось положение Маленкова. На заседании Президиума ЦК КПСС 1 декабря 1952 года, где обсуждался вопрос «о вредительстве в лечебном деле и положении в МГБ СССР», Сталин сказал (по дневниковой записи Малышева):

«Т. Сталин 1. XII. (1952)

Чем больше у нас успехов, тем больше враги будут нам стараться вредить. Об этом наши люди забыли под влиянием наших больших успехов, появилось благодушие, ротозейство, зазнайство.

Любой еврей — националист, это агент америк<анской> разведки. Евреи-наци<онали>сты считают, что их нацию спасли США (там можно стать богачом, буржуа и т. д.). Они считают себя обязанными американцам.

Среди врачей много евреев-националистов.

Неблагополучно в ГПУ. Притупилась бдительность.

Они сами признались, что сидят в навозе, в провале.

Надо лечить ГПУ..

Надо создать некие формы контроля и проверки. Оживить первичн<ые> партийные организации (ячейки).

Ячейки поют дифирамбы руководству МГБ. Всякая инициатива у ячеек отнята. Прав у них нет, сидят во главе ячеек подхалимы. С этим надо покончить. Надо дать им право критиковать начальство, чтобы любой имел право критиковать (пределы критики).

Отчет областного руководства перед обкомами.

Контроль со стороны ЦК за работой МГБ.

Лень, разложение глубоко коснулись МГБ.

От коммун<истической> точки зрения к либерально-буржуазной точке зрения»625.

Эта запись объясняет, как усиливался Маленков. Отныне партия должна была встать над органами безопасности. После указаний «надо лечить ГПУ», «контроль со стороны ЦК за работой МГБ» — над Лубянкой стала возвышаться Старая площадь. Вышло постановление «О положении в МГБ», где значилось прежде немыслимое: первым секретарям «должны быть известны списки всех агентов». Этим нарушался основополагающий принцип агентурной работы — максимальной анонимности агентов. Вслед за этим Маленков добился еще одного важнейшего преимущества: создания в ЦК собственной защищенной линии связи, неподконтрольной МГБ.

Нетрудно было предсказать, что должно было последовать дальше: чистка ГБ, подобная той, которую провел Берия, сменив Ежова.

Теперь понятно, почему после смерти Сталина Маленков, ставший председателем правительства, проиграл борьбу за власть Хрущеву, возглавившему партию: тогда Хрущев контролировал государственную безопасность.

О чем думал Сталин, убирая своих верных помощников — Власика и Поскребышева (уволен в ноябре 1952 года)?

«Дело касалось якобы имевшей место утечки сведений о работе Политбюро и решениях пленумов в 1938–1941 годах. Расследование этого факта было начато в 1946 году, но до начала 1950-х годов оно не дало никаких результатов. Доложенные лично Сталину новым министром госбезопасности С. Д. Игнатьевым обвинения стали основанием для ареста ближайшего помощника Сталина А. Н. Поскребышева и начальника личной охраны Сталина Н. С. Власика»626.

После своего увольнения Власик сказал: «Если меня заберут, то вскоре не будет и хозяина». Так и вышло.

После Власика начальником ГУО по совместительству стал министр ГБ Игнатьев, поэтому нельзя считать, что контроль над охраной получил Берия.