Нюрнбергский процесс, сборник материалов - Константин Горшенин

И без того преступность СС, от самых незначительных членов этой организации до самых высоких инстанций, устанавливается на основании имеющихся протоколов тех трех речей Гиммлера, которые он произнес перед офицерами частей СС.

В апреле 1941 года он выступил с речью перед всеми офицерами дивизии СС «Лейбштандарта». В октябре 1943 года он обратился с речью к своим генералам в Познани. В том же месяце командный состав всех полков трех дивизий СС слушал его речь в Харькове. Цитаты из этих речей уже несколько раз приводились в суде, и вы знакомы с настроениями, выраженными в них, и с их содержанием. Постарайтесь представить себе генерала из ваших собственных стран, который бы говорил всем офицерам одной из дивизий об угоне в рабство «тысяч, десятков тысяч, сотен тысяч» людей, о расстреле «тысяч ведущих представителей польского населения». Постарайтесь себе представить британского, американского, советского и французского командующего армией, говорящего своим генералам:

«Что случится с русскими и чехами, ни в малейшей степени меня не интересует... Если 10 000 русских баб упадут от изнеможения во время рытья противотанковых рвов, это заинтересует меня лишь в той мере, в какой будет в связи с этим закончен противотанковый ров, необходимый для Германии».

Или:

«Я также хочу с вами говорить совершенно откровенно об одном очень серьезном деле... Я имею в виду очищение от евреев, истребление еврейской расы. Это—одна из тех тем, о которых очень легко говорить. «Еврейская раса истребляется», — говорит какой-нибудь член партии.

Это совершенно ясно. Это — пункт нашей программы — истребление евреев, и мы это делаем, мы их истребляем. И вот они приходят — 80 миллионов достойных немцев, и у каждого есть свой «порядочный еврей». Конечно, все другие паразиты, но этот еврей — первосортный еврей. Ни один из тех, которые так говорят, не наблюдал этого и ни один этого не переживал. Большинство из вас должно знать, как выглядят 100 трупов, лежащих рядом, или 500, или 1000. Выдерживать все это до конца и в то же время, — за исключением отдельных фактов проявления человеческой слабости, — оставаться порядочными людьми, вот, что закаляло вас».

Можете ли вы представить его выступающим перед командирами частей одной из его дивизий с заявлением:

«Антисемитизм — это точно то же, что санитарная обработка. Избавление от вшей — не вопрос идеологии, это — вопрос чистоплотности. Точно так же для нас антисемитизм не является вопросом идеологии, это — вопрос чистоплотности».

Если вы представите себе это, что вы сможете сказать об офицерах и солдатах, которыми они командовали? Разве возможно, чтобы офицеры и солдаты дивизий войск СС, к которым можно было обратиться с подобной речью, были порядочными и честными солдатами, высокой нравственности и безупречного поведения? Ясно, что люди с такими качествами, независимо от того, Германия ли их родила или любая другая страна мира, не потерпели бы таких слов. О подобных речах в ходе процесса говорилось очень много, но они не потеряли своего значения для нас. Они показывают, что каждый солдат этих эсэсовских частей был прототипом своего эсэсовского фюрера. Если бы это было не так, подсудимый Геринг никогда не заявил бы в конце своего рассказа Муссолини об ужасах немецких методов борьбы с партизанами (я цитирую):

«Члены партии выполняют эту задачу с гораздо большей жестокостью и более эффективно... СС — гвардия старых бойцов партии, которая непосредственно и лично связана с фюрером и которая представляет собой особый привилегированный отряд, подтверждает это правилом

Если бы это было не так, Гесс никогда .не смог бы написать: «Части войск СС... больше других вооруженных частей подходят для выполнения этих специальных задач, стоящих перед нами на оккупированных восточных территориях, благодаря их усиленной подготовке в духе национал-социализма, в вопросах расы и национальности».

Мы знаем, какую роль отводил Гитлер, для войск СС в будущем— роль государственной полиции для подчинения побежденных народов в оккупированных странах германским властям, государственной полиции, которая никогда не будет брататься с пролетариатом и «низшими существами». Вся армия знала, что такая роль была отведена для СС, потому что этот факт получил «широчайшую гласность» благодаря приказам ОКВ. Мы достаточно знаем о нацистской государственной полиции, о ее воспитании и обучении в годы войны, с тем, чтобы она соответствовала стоявшим перед ней задачам, для того, чтобы ясно представить себе те методы, которые она стала бы применять. Именно эти люди, предназначенные и обученные для того чтобы терроризировать Европу, составляют организацию СС, которую мы просим вас осудить как преступную.

Таковы основные соображения, связанные с этими тремя организациями — руководящим составом нацистской партии, СА и СС, на которые я бы хотел обратить ваше внимание. Именно эти организации являлись тем орудием, при помощи которого' осуществлялись преступления, задуманные этими подсудимыми. Эти три организации не были изолированными или резко отграниченными одна от другой, как пытались их обрисовать защитники. Именно их члены, вместе взятые, составляли — и до сих пор составляют — сердцевину, опасную сердцевину национал-социализма. Будучи различными частями одной национал-социалистской верхушки, они имели общие цели и задачи, они работали и сотрудничали друг с другом и применяли одинаковые методы, которые были явно преступными. Так было с самого начала и так продолжалось до конца. Эти положения более чем ясно подтверждаются доказательством того, как национал-социалистская партия и правительство оскверняли понятие права и порядка и извращали практику судопроизводства для того, чтобы защитить себя и своих последователей при проведении преступных мероприятии.

Едва лишь нацистское правительство пришло к власти, как нацистские министры, нацистская полиция и нацистский суд стали прощать насилия и убийства, совершенные СА, СС и гестапо. И по каким соображениям? По соображениям, которые должны были показать всей Германии и показывают сегодня всему миру всю гнилость основы национал-социализма:

«Так как эти поступки не были вызваны низменными побуждениями,. но, напротив, служили средством достижения великой патриотической цели и, помогали развитию национал-социалистского государства, прекращение уголовного дела не кажется несовместимым с обычными нормами применения уголовного права».

Таково было мнение государственного обвинителя в суде провинции в Нюрнберге в отношении членов СА, которые избили коммуниста до смерти, били его до тех пор, пока ступни его ног настолько опухли (я цитирую) «из-за скопившейся там крови, что после того, как кровь была выпущена путем прореза, образовались кожные мешки величиной почти с кулак».

В Мюнхене имперский министр внутренних дел выставлял аналогичные причины для прекращения судебного дела против охранников-эсэсовцев в Дахау, которые били одного заключенного по голове до тех пор, пока он не умер.

«В качестве причины указывается, что ведение следствия причинило бы большой ущерб престижу национал-социалистского государства, так как этот процесс был бы направлен против членов СА и СС и, таким . образом, затронул бы организации СА и СС, являющиеся основными поборниками национал-социалистского государства».

Нацистские судьи прекращали судебные дела против членов СА по согласованию с верховным руководством этой организации (я снова цитирую): «Действия и намерения членов СА были направлены на благо национал-социалистского движения. Таким образом, политические причины и чистота намерений не подлежат сомнению».

Когда судьи, еще не привыкшие к этим новым понятиям о праве, осудили охранников членов СА, которые (я цитирую) «не только .пытались вырвать признания у заключенных, но действовали просто из похотливого удовольствия пытать», — этих судей немедленно исключили из партии. Обвинителя, который сам оказался членом СА, предупредили, что он должен уйти в отставку, а гаулейтер сообщил верховному суду, что .вынесенный приговор должен быть заменен помилованием.

Может ли быть какое-либо сомнение в том, что кандидаты в члены этих организаций знали, что членство дает им привилегию убивать?

Кроме того, такое понимание закона распространялось не только на государственные и партийные суды. Военные не могли устоять перед подобным искушением. В 1939 году судья военного трибунала признал наличие смягчающих обстоятельств в деле одного члена СС, «так как он был вовлечен в участие в расстреле одним капралом, протянувшим ему винтовку. К тому же он находился в возбужденном состоянии, вызванном многочисленными зверствами, совершенными поляками в отношении лиц германской расы. Будучи членом СС, он особенно чувствительно реагировал на присутствие евреев и на враждебное отношение евреев к немцам, он поэтому действовал совершенно необдуманно в юношеском порыве».