Хозяин лета. История в двенадцати патронах - Дмитрий Могилевцев

Последней подбили БМП, жавшуюся к лесополосе. БМП делают для разведки и маневра, ей не нужно разворачиваться, можно просто дать задний ход, но ее командир решил выстрелить в ответ, машина приостановилась, крутанув башней, и получила под нее трехдюймовую бронебойную болванку. Оставшиеся уже не останавливались, нырнули в клубы поднятой ими же пыли, скрылись за холмом. С того момента, когда они слитной ревущей шеренгой вышли на вершину холма, не прошло и пяти минут.

Дима прожил эти пять минут, вдавившись спиной в сухую землю на окраине леса, сидя на корточках в наспех отрытом окопе. Когда бронетранспортеры выскочили на холм, он как раз доставал очередную сигарету.

Когда-то вместе со старшим братом Дима попал на байдарке в плотинный слив, в узкую трубу, выплескивающуюся двухметровым водопадом. Байдарка прошла, не перевернувшись, проскочила через грохочущее мгновение, а уже у берега Дима попытался встать – и не смог. Закричал от боли в стиснутых дюралем ребрах. Он продавил спиной фанеру сиденья, вымял, выломал шпангоут и застрял между его раскоряченными обломками. А сейчас почувствовал камешки, острый, упершийся между лопаток корень, только когда утих, исчез за холмом рев дизелей и веснушчатый Павел, простодушно улыбаясь, оторвал от плеча приклад.

– Круто шли, – сказал он, потянувшись. – Как в сорок первом.

Вверх по склону холма убегало несколько черно-пятнистых. По ним уже не стреляли.

– Огоньку? – спросил Павел.

Дима вдруг понял, что держит во рту сигарету, которую так и не успел зажечь.

– Угу, – промычал он.

Павел извлек из кармана зажигалку, щелкнул.

– Дубы. Без охранения, без разведки. На ура хотели взять.

– За чем шли, того и навалило, – отозвался Сергей. – Начальник, сигареткой не угостишь?

– Курить вредно. А вашему брату особенно, – заметил Дима, ухмыльнувшись, но сигарету протянул.

– А мы разок только. После дела можно, – сказал Сергей, жадно затянулся раз, другой.

– Что да, то да, нервы накручивает. Не хуже кислоты. Правда, руки от нее не трясутся.

– Это у кого трясутся? У меня, что ли?

– Э, Серый. Не заводись. Тебя сейчас еще трясет. Вот вытяни руку, вытяни.

– Да не трясется нисколечко, – сказал Сергей неуверенно, вытянув руку.

Действительно, рука почти не тряслась.

– А вот у меня трясется, – признался Павел. – Мать ее. Черт побери, первый раз в жизни танковую атаку отбивать пришлось. Представляю, что черножопые в Чечне чувствуют, когда на них прет танковый полк!

– Ладно, хлопцы. Пора смотреть, что там шевелится, – сказал Дима хрипло, стряхнув пепел. Выпрыгнул из окопчика, поморщившись от боли в затекших ногах, и пошел к лениво чадящим бэтээрам. С другой стороны, от кустов, где стояла закрытая ветками «Пантера», к подбитым тоже шли – настороженно, с оружием на изготовку. Дима разглядел среди идущих толстого Федора Степаныча с неизменным «дегтярем» наперевес.

– А начальник-то – монстр, – заметил Сергей, наблюдавший, как Дима подошел к крайнему бронетранспортеру и потыкал носком лежащего подле солдата. – Сидел, башку высунувши, сигаретку жевал. Как всю жизнь под танками.

– Может, так, – пожал плечами Павел. – А может, и не совсем так. Монстр-то он монстр, да только часто бывает, что трясти начинает после. И как трясти. Страх самый – он часто только потом и догоняет… Что-то быстро он из окопчика выскочил монстр твой. Видать, приспичило.

– Приспичило, наверное. И от большого страха пошел жмуриков пинать… Ты сам в следующий раз попробуй, когда ручки затрясутся. Говорю тебе, монстр. И не х…й валить на него, если сам соплю распустил.

– Монстр так монстр, – согласился Павел. – Мне-то что. Не кипятись.

Павел был прав: Дима выскочил из окопа именно потому, что почувствовал накатывающий страх. В пяти минутах танкового рева для него попросту не было места – а сейчас он догнал. И глядя, как Сергей смотрел на свою подрагивающую руку, Дима понял, что его сейчас начнет колотить до зубного стука. Потому и выскочил и пошел, нашаривая торчащую из кобуры рукоять. Не хотел, чтобы видели. Особенно Павел. Скользкий он, этот Павел. Что именно на уме, непонятно. Но делает, что скажут, без лишних вопросов. Конечно, покамест альтернатив немного – или возможность еще погулять под солнышком, или мешок под слоем бетона в фундаменте чьей-нибудь дачи. А к своим не сбежишь так вот запросто. Нет у них теперь своих. Если вернуться в «эскадрон», без расспросов не обойдется. С пристрастием расспросов. Их хозяин неудач не прощает. Но слишком уж быстро Павел согласился. Вот Серый вначале материл и плевался, а теперь смотрит, как пес на хозяина. Неловко даже… Пистолет наконец вышел из кобуры. Можно было и не вытаскивать – если кто-нибудь хотел выстрелить, уже выстрелил бы.

…Дима первый раз видел, как броню раздувает от взрыва. Нелепое зрелище. Металлолом. Вдвойне нелепое оттого, что минуты назад чуть не наложил в штаны от ужаса. В армии видел, как на окопы накатывает танковый ромб. Но там, хоть и страшно, знал – не настоящее, не верил. Кино с запахом и миллиграмм адреналина. А тут…

Солдат лежал метрах в трех. Ничком, накрыв собою автомат. Наверное, выпрыгнул из верхнего люка – и под очередь. Бронежилет не помог. Дима трясущейся рукой вынул сигарету изо рта, тряхнул, сломал в пальцах, чертыхнулся – окурок обжег ладонь. Интересно, куда его? Ногой подцепил плечо, перевернул – и замер, стараясь унять подкатившую тошноту. Лица не было. Пуля вошла под каску, оставив незаметную, крохотную дырочку, а на выходе вырвала челюсти, нос, глаза, вывалила мозг черно-багровой студенистой грудой, а вместо лица – красная яма с белесыми обломками кости по краям.

– Что, знакомого увидал? – спросил подошедший Федор.

Дима повернулся к нему.

– Ты че? – спросил Федя, – Первый раз, что ли, видишь? Это он от станкача поймал так, что башка лопнула. Обычное дело… Э, ты полегче дулом тряси!

Дима заставил себя отвернуться, вложил пистолет в кобуру.

– Что, проняло? Это по первому разу всегда так. Пройдет. Тяпнешь вечером, и всё… Пошли, хули тут тыкать. Сплошь жмурики, – сказал Федор, нагибаясь и вынимая из рук мертвого автомат. – Пошли. Матвей Иваныч приказал всё собирать и срочно сматываться.

То, что подошло время проверки на прочность, стало ясно еще за день до стычки на поле, когда двоих оршанских, из старой команды Матвея Ивановича, на базаре вдруг ни с того ни с сего взяла милиция. Не местная – областная, сноровистая, подскопившая с двух сторон, расшвыривая лотки с тряпьем, сразу уложившая наземь, сцепившая руки наручниками.

Их машина, новенькая «Газель», стояла за оградой, скрытая киосками и от базарных ворот совсем незаметная. Дима и Павел как раз зашли тогда на базар за сигаретами. Приезжие работали быстро, и, если бы не развернули прилавок у голосистой торговки, похожей на запихнутый в китайскую кофту штрудель, Дима так ничего бы и не заметил и не услышал.

Базар – ряд за рядом галдящих, торгующихся. Со стоек навеса свисают картонки с бижутерией и поддельными противосолнечными очками, кроссовки воняют пластмассой, все лузгают семечки, под солнцем калятся бутылки с колой, глянцевитые вискозные лифчики, носки, кошельки и презервативы. Недорого, подойди, хлопче, за три с половиной дам, дешевле не найдешь. Сигаретами торговали обтрепанные, тихонькие бабульки с торбочками, из которых торчали старые газеты. Подходи, спрашивай. Только нужно знать, что сигарильи называются «американскими цигарками». A «LM» разве не американские? Что ты, хлопчик, с луны свалился, да за американские ты б зарплату отдал. Те, что подороже, поляки делают, мы ими не торгуем. А эти «LM» наши, дешевле. «Наши – это чьи?» – осведомлялся заинтригованный Дима. «Наши, наши, хорошие, – успокаивала бабка, шаря узловатой рукой в торбочке, – может, сынку, блок возьмешь, всё старой легче будет».

Дима взял в одну руку блок, второй протянул деньги – и в этот момент раздался крик. Пронзительный, набирающий высоту и силу, как вой сирены. «Наши», – сказал Павел и побежал. Дима увидел сквозь ряды пятнистые комбинезоны, выронил блок, бросился следом. А когда прибежал, пропихнулся сквозь толпу, увидел и лежащих лицом вниз арестованных, и окаменевших милициантов в пятнистых комбинезонах, и Павла, огромного, широко расставившего ноги, с раскрытой книжечкой-удостоверением в одной вытянутой руке и пистолетом в другой.

Дима выхватил пистолет, стал рядом. У троих были автоматы – через плечо, стволами вниз. Один был с двумя пистолетными кобурами. Павел, встряхнув книжечкой, повторил:

– Охрана президента! Ваши документы!

А Дима, опустив пистолет, шагнул к окобуренному и чугунным голосом потребовал:

– Ваше имя и звание?

Увидев замешательство на лице, приказал Павлу:

– Отставить.

Павел послушно опустил пистолет. Окобуренный, скосив в сторону Павла глаза, поспешно ответил: