Серый смерч - Иар Эльтеррус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сперва выступили девушки, они весело улыбались, забыв, видимо, о недавно перенесенной боли. Первой представилась рыжая:
– Меня зовут Икенах, старший брат!
– Меня – Хиенах, старший брат! – поклонилась шатенка.
– Мое имя – Тарнах! – гордо вздернула голову брюнетка.
– А мое – Лонхиль, – мягко улыбнулась блондинка.
Затем вперед выступили два огромных воина, не менее двух метров ростом каждый, и явно близнецы. Правый указал на левого и сказал:
– Его зовут Кват, а меня – Махр, старший брат.
– Мое имя Шохур, – выступил вперед улыбчивый беловолосый юноша.
– А меня называют Сорам, старший брат! – поклонился Хранителю мрачный воин лет тридцати пяти с косой до пояса.
Йаарх молча осмотрел их всех, потом сказал:
– Вы пошли на страшную смерть ради своего народа… И я этого не забуду!
– Мы поступили, как должно, Владыка! – выступил вперед мрачный Сорам. – Надеемся, и теперь мы сумеем выполнить свой долг – умереть первыми, если тебе будет угрожать опасность.
– А я надеюсь, что этого не понадобится, – грустно улыбнулся ему Йаарх.
Он повернулся к площади и провозгласил:
– А теперь слушайте меня внимательно, народ Серого Меча. Слушайте и передайте другим, и запишите в книгах и хрониках!
Хралы стихли.
– Никогда больше, никому и ни за что вы не приносите извинений таким образом! Даже тому, кто когда-нибудь придет вслед за мной. Запомнили?!
– Да, Владыка! – грянул тысячеголосый ответ.
– И еще! – продолжил Йаарх, обводя пылающими от гнева глазами толпу. – Тот, кто нападет на слабого, не способного защищаться – тот больше не воин, он – предатель и достоин самой лютой смерти. Нападать можно только на тех, кто способен сражаться! Не смейте грабить караваны. А если уж нет другого выхода, то я запрещаю убивать беззащитных купцов! Запомнили?!
– Да, Владыка! – вновь грянуло над поляной.
Однако чей-то голос все же осмелился возразить ему:
– Но Повелитель, если не грабить караваны, то откуда же мы возьмем все необходимое?
Йаарх опустил голову, раздраженно обругав себя за спешку. Теперь придется менять решение…
– Я придумаю… – глухо ответил он. – Пока что снимаю запрет и разрешаю грабить. Но только при самой крайней необходимости. И если во время грабежа по вашей вине погибнет хотя бы один, этим вы снова предадите меня. Вы поняли?!
– Да, Владыка! – раздался рев воинов.
– Я благодарю вас за верность, народ мой! – поклонился им Хранитель Меча. – А теперь – идите и обсудите то, что я сказал.
Йаарх стоял и смотрел на медленно растекающуюся с площади толпу. Люди о чем-то говорили, спорили. О чем?
Повернувшись к своим кровным братьям и сестрам, Йаарх приказал:
– Идите отдыхать.
Они молча поклонились и исчезли в толпе.
Меч не решался вмешиваться. Мальчишка, на удивление, все делал правильно, после случившегося хралы будут боготворить его и подчинятся его приказам. И от некоторых гнусных обычаев избавятся. Жаль, не ото всех…
Йаарх повернулся к князю и уставился на него. Старик смутился. Он был восхищен Владыкой, так говорить и поступать мог только великий воин и Повелитель. Как долго они ждали его и как хорошо, что народ остается в надежных руках. Владыка не даст им распуститься.
– А теперь, Фархат, веди меня к тем девушкам, чьей смертью ты хотел заслужить мое прощение, – услышал князь холодный голос Владыки. – Знать бы еще, какой идиот надоумил тебя…
– Но ведь это был древнейший обряд принесения извинений народа Повелителю, обряд Восстановления Вассалитета… – робко попытался возразить князь.
– А кто тебе сказал, – язвительно поинтересовался Хранитель, – что я хочу подобного обряда? Да я бы простил и так, если бы ты удосужился объяснить мне, в чем дело. Знаешь ли ты, что я почувствовал, когда увидел, как они вспарывают себе животы?
– Нет, Владыка… – на лбу старика выступила испарина.
«Неужели я ошибся?..» – мелькнула заполошная мысль. Если так, ему нет места среди живых.
– И не вздумай кончать с собой, старик, – холодно бросил Владыка. – Я приказываю тебе руководить народом в мое отсутствие. А судьей тебе будет твоя собственная совесть. Теперь веди.
Старый воин, пошатываясь и хватая ртом воздух, повел Йаарха и его спутников через площадь в лес. Он шел, почти ничего не видя перед собой. Поделом ему! Надо было помнить, ведь в хрониках записано, что Повелитель Тени ненавидит рабство, а значит, не потребует ничего подобного. А он… Он от страха совершил непростимый грех перед своим народом, перед самим собой, и даже с честью умереть теперь не может. Владыка запретил…
Они прошли через весь поселок, затем с полчаса пробирались по узким лесным тропкам и вышли на дальнюю поляну. На ней разместилось лагерем несколько сотен молодых женщин. Большинство из них отдыхало, некоторые сидели у костров и что-то готовили. И какие же они все были разные… У Йаарха дух захватило от этой пестроты. Блондинки, брюнетки, беловолосые, шатенки, рыжие. Да и оттенки кожи варьировались от почти белого до абсолютно черного. Он вздохнул, подумав о том, что они перенесли из-за гнусного древнего обычая, и угрюмо спросил у князя:
– И сколько их участвовало в обряде?
– Тридцать три, – с непроницаемым лицом, не выдав своих истинных чувств, ответил Фархат.
Он снова поклонился Владыке. Хотя сердце старика рвалось на части, он, князь, не имел права выказать слабость. Фархат обернулся к женщинам, окружавшим их.
– Дочери племен народа хралов! – громыхнул над поляной его голос. – Владыка хочет с вами поговорить.
– А о чем? – ехидненько спросила подобравшаяся ближе всех смуглая красавица, с гривой слегка вьющихся черных волос. – О цвете требухи у каждой?
– Тьфу на тебя, Мелрия! – не выдержал князь. – Ох, не доведет тебя твой язык до добра…
– Ничего, ничего… – улыбнулся Йаарх. – Но пришел я поговорить с вами отнюдь не об этом, красавица. Я пришел поблагодарить вас за верность своему народу. Надеюсь, вам больше не придется жертвовать жизнью и выносить такую боль.
– Было бы о чем беспокоиться! – отмахнулась Мелрия. – Боль! Подумаешь! Мы – воины.
Потом она опять с ехидцей ухмыльнулась и сладеньким голосочком спросила:
– А хоть интересно-то было?
Хранитель не смог сдержать улыбки. На эту вредную девчонку смотреть не улыбаясь было невозможно. Большие зеленые глаза так и лучились лукавством, пухлые губы обнажали в усмешке великолепные зубы, симпатичный нос вызывал желание его поцеловать. Она и секунды не могла устоять на месте. Как жаль, что ей пришлось испытать такую боль…
Он опять помрачнел и ответил:
– Неинтересно. Если бы я знал, что предстоит – не допустил бы этого.
– Ты даже этого не знал, Владыка… – с еще большим ехидством в голосе протянула черноволосая.
– Что я могу сделать для вас, девочки?.. – хриплым голосом спросил он, вспомнив лужи крови на пыльной земле.
– Дай слово выполнить одну нашу просьбу, Владыка, – с крайне хитрым видом сказала Мелрия. – Тебе ее выполнение не будет стоить ничего, кроме потерянного времени и совсем небольших усилий…
Она снова захихикала. Князь забеспокоился – девчонки, поняв, что из Владыки они сейчас могут веревки вить, явно что-то задумали. Вот только что, хотелось бы знать.
– Ну так как, Владыка? – спросила бессовестная девчонка.
– Хорошо, – улыбнулся Йаарх. – Я даю слово выполнить вашу просьбу, в чем бы она ни заключалась.
– Учти Владыка, ты дал слово! Теперь не отказывайся! – девчонка, казалось, сейчас лопнет от смеха.
По толпе туда-сюда забегали смешки. Женщины, стоящие впереди, явно смеялись. Йаарх с недоумением смотрел на них, а старый князь, понимая, что отчаянные девки затеяли какую-то пакость, не знал, что ему делать.
– Так чего же вы хотите, девочки? – все еще улыбаясь, спросил Хранитель.
– Совсем немногого! – заверила Мелрия, с хитринкой, искоса поглядывая на него. – Двадцать пять из нас этой ночью могут забеременеть. Мы все хотим забеременеть от тебя!
Она победно усмехнулась и заявила:
– И я первая!
Князь укоризненно покачал головой. Сумасшедшие девки! Двадцать пять на одного?! Кто же такое выдержит?.. Он вспомнил случай из своей молодости, когда его поймали возле женского лагеря, а потом насиловали, пока не потерял сознание. И его любимая невеста активно в этом участвовала, что, впрочем, было в порядке вещей. И почему он не подумал о подобном, прекрасно же знал, на что способны эти «милые девочки». Стать матерью ребенка Владыки – и всю оставшуюся жизнь быть в племени на особом положении? Какая откажется? Нет таких. И ничего уже поделать нельзя – Владыка дал слово. А слово Повелителя – закон. И прежде всего – для него самого. Князь глянул на мелькающие по толпе ехидные усмешки, послушал не менее ехидные реплики, посмотрел на ошеломленное лицо Хранителя и ухмыльнулся про себя.