Категории
Самые читаемые
ChitatKnigi.com » 🟢Научные и научно-популярные книги » История » Вокруг света на Коршуне - Константин Станюкович

Вокруг света на Коршуне - Константин Станюкович

Читать онлайн Вокруг света на Коршуне - Константин Станюкович
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 88
Перейти на страницу:

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

- А по той причине, добрый барин, - отвечал Бастрюков, по обыкновению тихо улыбаясь и лицом и глазами, - что на море смерть завсегда на глазах. Какой-нибудь, примерно, аршин деревянный обшивки, и она тут шумит. Опять же: и бог здесь приметнее и в ласке и в гневе, и эту самую приметность человек чует. От этого и совесть в море будто щекотливее. Небось, всю свою грешность вспомнишь, как небо с овчинку покажется... Крышка, мол, всем одна и та же, какая ни будь у тебя напущена фанаберия и какой ни имей ты чин. Капитан ли, офицер ли, хотя бы даже княжеского звания, а все, братец ты мой, тебя акул-рыба сожрет, как и нашего брата матроса. Разбирать не станет! То-то оно и есть, баринок! - добродушно-спокойно заключил Бастрюков.

- Ну, брат, не всегда морская жизнь делает людей добрыми, как ты думаешь! Сам знаешь, какие крутые бывают капитаны да офицеры. Небось, видал таких?

- Всяких, барин, видал... С одним и вовсе даже ожесточенным командиром две кампании на фрегате плавал... Зол он сердцем был и теснил матроса, надо правду сказать...

- И тебе доставалось?

- А то как же? И мне попадало, как другим... Бывало, на секунд, на другой запоздают матросы закрепить марсель, так он всех марсовых на бак, а там уж известно - линьками бьют, и без жалости, можно сказать, наказывали... Я марсовым был. Лют был капитан, а все же и над им правда верх взяла. Без эстого нельзя, чтобы правда не забрала силы... а то вовсе бы житья людям не было, я так полагаю...

- Что же случилось?

- А то и случилось, что он понял свою ожесточенность на людей, и его совесть зазрила... Не понимал, не понимал, да вдруг и понял, как бились мы с фрегатом на каменьях и думали, что всем смерть пришла. Тогда-то и ему, надо полагать, вся его жизнь открылась: "Зачем, мол, я людей безвинно тиранил? Зачем, мол, в жестокости жил и зря матроса наказывал? Зачем совесть забыл?" Небось, не то что человек, а и зверь зря не кусается... А он от непонимания своего зря кусался... Думал: матрос терпит, и никто с него не взыскивает - и шабаш... А как смерть-то в глаза увидал, так совесть и объявилась. Ты ее не ждешь, а она тут как тут: здравия, мол, желаю...

- Что ж дальше?

- Бьет, значит, фрегат о каменья, а погода - страсть, до берега далеко... Плохо дело. А он, командир-то, белый-пребелый из лица, скомандовал завозить якоря до верпы, а сам к нам прибежал. "Братушки, - говорит, ребятушки, не выдайте! вызволяйте, моя, "Поспешного!" Ну, мы изо всех сил стараемся, на всех шпилях ходим... Он тут же, смотрит. А тем временем вкатись волна да и подхватила командира. А матросик один, Кошкиным звали, которого капитан, что ни день, то наказывал, бросился к ему да за шиворот и оттащил; от смерти, значит, спас... "Ты, - говорит, - Кошкин, меня спас?" "Я, - говорит Кошкин, - вашескобродие". Ни слова не сказал, только взглянул, быдто глазам своим не верит. Тем временем фрегат тронулся с каменьев. "Еще понатужьтесь, родимые!" Понатужились, из сил выбиваемся, и этак через минуту-другую стал наш фрегат на вольной воде... Бог, значит, спас. "Спасибо, - говорит, - ребятушки, вовек не забуду вашего старания!" Это командир-то нам после, а сам чуть не плачет. "А ты, Кошкин, проси, чего желаешь, за то, что меня спас!" А Кошкин ему в ответ: "Дозвольте, - говорит, - чарку за вас выпить, вашескобродие". Только всего и спросил. И что ж бы вы думали, барин? С тех пор зверство его как рукой сняло. Понял он, значит, все и совсем другой человек стал. Наказывать - наказывал, но только с рассудком. А Кошкину сто рублей подарил и проник матросика этого самого, какой он есть... Правда-то свое, небось, взяла. Про то самое я и говорю! - заключил Бастрюков, вполне, по-видимому, убежденный в истинности своей философии и в действительности того психологического процесса обращения "ожесточенного" человека, который, быть может, он сам же создал своим художественным чутьем и светлой верой в то, что совесть должна заговорить даже и в самом нехорошем человеке.

- Теперь он в адмиралы вышел, - промолвил после паузы Бастрюков.

В тоне его голоса не было и нотки озлобления. И это заставило Ашанина невольно спросить:

- И ты вспоминаешь о нем без всякой злобы?

- Злоба, милый баринок, не сытит... Бог ему судья! А мы ему давно простили, после самых этих каменьев, что сердце ему смягчили.

- Кто это "мы"?

- Да матросики с "Поспешного". Глядите-ка, барин, ишь, касатки гуляют, видимо их невидимо! Ходко идут!

Ашанин посмотрел за борт.

Громадная стая дельфинов сомкнутой правильной колонной плыла в верхних слоях воды, обгоняя корвет.

Они исчезли из глаз, а Володя все еще раздумчиво смотрел на океан, находясь под сильным впечатлением рассуждений матроса. И в голове его проносились мысли: "И с таким народом, с таким добрым, всепрощающим народом да еще быть жестоким!" И он тут же поклялся всегда беречь и любить матроса и, обращаясь к Бастрюкову, восторженно проговорил:

- Какой, брат, ты славный.

В ответ матрос ласково улыбнулся.

- Команду будить! - раздался громкий голос с мостика, как пробило две склянки (пять часов).

Боцман выбежал на средину корвета, просвистал долгим свистом в дудку и гаркнул во всю силу своего могучего, несколько осипшего от береговых попоек, голоса:

- Вставай, ребята, вставай! Койки вязать! Живо братцы! Не копайся!

И, само собой разумеется, Федотов не отказал себе в удовольствии благо капитан спал - закончить свои командные слова блестящей и вдохновенной импровизацией, не имеющей ничего общего со служебными обязанностями и не вызывавшейся никакими сколько-нибудь уважительными, с боцманской точки зрения, причинами. Она скорее свидетельствовала о привычке и о соблюдении боцманского престижа.

К этому надо прибавить, что воистину затейливые и неожиданные словечки ругательного характера не имели ни малейшего признака раздражения или гнева, а так лились себе из уст Федотова с той же непосредственностью, с какой птица поет, и словно бы для того только, чтобы напомнить и здесь, под голубым небом тропиков, что и он и все корветские находятся на оторванном, плавучем уголке далекой родины.

Зычный боцманский окрик разбудил некоторых офицеров, и они ввиду скорой уборки и чистки корвета пошли досыпать в свои каюты.

Матросы просыпались, будили соседей, потягивались, зевали и крестились, слушая импровизацию боцмана не без некоторого чувства удовольствия знатоков и ценителей, внимающих арии виртуоза-певца. При некоторых пассажах на заспанных лицах светились улыбки, порой раздавался смех и слышались голоса:

- Ишь ты... Как сегодня Федотов занятно!

- Это он натощак, братцы...

- И глотка же у него!

- Медная и есть!

Но как ни ласкова была импровизация боцмана, матросы тем не менее быстро вскакивали, напяливали штаны и, заворачивая подушку, простыню, подстилку и одеяло в парусные койки, сворачивали их в аккуратные и правильные кульки, похожие на толстую колбасу, и перевязывали крест-накрест просмоленными черными веревочными лентами.

Скоро, минут через пять, палуба свободна. Все поднялись и ждут команды "класть койки". И когда эта команда раздалась, матросы, словно белые муравьи, рассыпались по обоим бортам и стали укладывать по порядку своих номеров эти койки-кульки в бортовые коечные гнезда, в которых койки обыкновенно хранятся в течение дня, прикрытые в случае дождя или ненастной погоды черным, хорошо просмоленным брезентом. Выровненные на диво, эти койки выглядывали из своих неглубоких гнезд, образуя красивую белую кайму вокруг бортов корвета и представляя собой естественную защиту от неприятельских пуль во время боя.

Матросский незатейливый туалет - мытье океанской соленой водой (пресной дозволяется мыться только офицерам) и прическа - занял несколько минут, и вслед затем вся команда, в своих белых рабочих рубахах с отложными широкими синими воротниками, открывавшими шею, в просмоленных белых штанах, у пояса которых на ремешках висели у многих ножи в черных ножнах, и с босыми ногами, выстраивается во фронт "на молитву".

Громко раздается утренняя молитва стройного хора ста семидесяти человек с обнаженными головами. И это молитвенное пение звучит как-то особенно торжественно при блеске и роскоши чудного утра здесь, вдали от родины, на палубе корвета, который кажется совсем крошечной скорлупкой среди беспредельного, раскинувшегося красавца-океана, ласкового теперь, но подчас бешеного и грозного в других местах.

И, точно понимая, что "с водой шутить нельзя", как говорит Бастрюков, матросы, особенно старые, поют молитву сосредоточенные и серьезные, осеняя свои загорелые лица широкими крестами.

Молитва окончена. Все покрыли головы и разошлись.

Завтрак уже готов. Два матросских кока (повара) в четвертом часу затопили камбуз (кухню) и налили водой громадный чан для кипятка. Брезенты на палубе разостланы, и артельщики разносят по артелям баки с размазней или какой-нибудь жидкой кашицей, которую матросы едят, закусывая размоченными черными сухарями. После того пьют чай, особенно любимый матросами. Несмотря на жару в тропиках, его пьют до изнеможения.

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 88
Перейти на страницу:
Открыть боковую панель
Комментарии
Настя
Настя 08.12.2024 - 03:18
Прочла с удовольствием. Необычный сюжет с замечательной концовкой
Марина
Марина 08.12.2024 - 02:13
Не могу понять, где продолжение... Очень интересная история, хочется прочесть далее
Мприна
Мприна 08.12.2024 - 01:05
Эх, а где же продолжение?
Анна
Анна 07.12.2024 - 00:27
Какая прелестная история! Кратко, ярко, захватывающе.
Любава
Любава 25.11.2024 - 01:44
Редко встретишь большое количество эротических сцен в одной истории. Здесь достаточно 🔥 Прочла с огромным удовольствием 😈