Тропинка к счастью - Бетти Монт

— Они, должно быть, не знали, что ты где-то рядом и можешь их услышать?

— Да. И вот они говорили, что я все ходила хвостом за мамочкой и твердила: «Мама, мама, мама». Потом бабушка рассказала, что в тот день приехала посидеть со мной, чтобы вы с мамой могли поехать в гости, а я никак не засыпала, и мамочка очень сердилась.

— Фэй, тебе тогда было всего два года. Все малыши бегают за мамой и просто не отходят от нее. Так делали и Марго и Брайан…

— Но из-за них ничего же не случилось! Это у меня дурной глаз, и я сглазила маму. Из-за меня она ушла и умерла.

— Нет! Не из-за тебя! Успокойся и послушай, что я тебе скажу. Посмотри мне в глаза и ответь начистоту. Когда ты меня о чем-либо спрашиваешь, что я тебе говорю? Правду или ложь?

— Правду, но…

— Я врал тебе когда-нибудь? Хитрил? Избегал ответа? Можешь ты меня в этом упрекнуть?

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Можешь или нет?

— Нет.

— Потому что я никогда не лгу своим детям. Не делал этого и не буду. И сейчас я тебе говорю: ты ни в чем не виновата. Мама не сердилась, поверь! У тебя тогда резались зубки, и ты чувствовала себя плохо, поэтому и не спала. И все это не имеет никакого отношения к тому, что случилось. Мы попали в аварию, и твоя мама погибла. Это несчастный случай, и ты здесь ни при чем. Понятно?

— Нет, — упрямо твердила Фэй. — У меня дурной глаз, и я могу тебя тоже сглазить.

— Если ты и глазлива, то у тебя плохо получается. Ты пять лет ходила за мной по пятам и звала меня: папа, папа. И со мной ничего не случилось.

Фэй удивленно уставилась на него. Видно, что это была для нее новость.

— Пять лет? — переспросила она. — Ты уверен, Майкл?

— Пять! — Он показал ей для убедительности пять растопыренных пальцев. — Ты стала звать меня «па», когда тебе было десять месяцев.

— Значит, ты считаешь, что я неглазливая?

— Конечно.

— Правда?

— Правда. Ты — Фэй Мария Хэнкс, или просто Фэй. Ты — замечательная девочка, дочь Майкла и Дженет. Ты делаешь только добрые дела и являешься в доме самым главным моим помощником. И никакой колдун никогда не отправит тебя на Луну.

Девочка снова прильнула к нему.

— Мне страшно, Майкл.

— Бывает, но ты должна мне верить. Я — твой отец, и мне положено знать о тебе все.

— Значит, теперь мне уже не надо называть тебя Майкл?

— Ну, смотря когда. Если ты называешь меня по имени, думая о сглазе, то не надо. А если ты меня так зовешь, потому что просто привыкла, тогда другое дело. Называй.

— И тебе все равно?

— Абсолютно. Я отзовусь в любом случае.

— Так мы закончили наш разговор?

— Если тебе уже лучше.

— Все нормально. Слушай, а мне надо говорить Марго о нашем разговоре? Она еще решит, что я дурочка.

— Это только между нами. Не надо рассказывать никому то, что не хочешь.

— Брайан ей скажет, что я тут ревела.

— Брайан уже все забыл, ты же знаешь своего брата.

Малышка просияла и слезла с его колен.

— Мне надо пойти помыть мои лунные слезки, — сказала она, деловито собирая со стола камешки.

— Дорогая, — сказал Майкл, — спасибо тебе, что ты так за меня волновалась.

— Не стоит благодарности.

— Но теперь не нужно этого делать.

— Хорошо…

Он догадался, что она хотела назвать его папой, но передумала. Или не смогла так сразу.

Майкл проводил ее глазами. Он только сейчас осознал, какое пережил напряжение. Можно немного расслабиться и не думать о плохом, и тут он вспомнил Линду… Как она улыбалась, грациозным жестом поправляя рукой волосы, как смотрела на него. Вот бы сейчас поговорить с ней, рассказать о Фэй и взглянуть в ее глаза…

Майкл вздохнул и взял со стола фотографию. Глядя на покойную жену, он испытывал ту же знакомую боль и тоску. Господи, неужели так будет всегда?

8

В понедельник, как обычно, Линда пришла в школу. Эмили уже дожидалась ее, и по всему было видно, что она сгорает от любопытства.

— Ну, как все прошло? — спросила она.

Меньше всего Линде хотелось сейчас говорить про Майкла, хотя она и сама не понимала толком почему. Они были очень близкими подругами с Эмилией, и та имела право интересоваться подробностями ее личной жизни. Но сегодня Линда как-то не была расположена обсуждать свою встречу — ведь это повлечет за собой выяснение ее отношения к этому человеку, а она еще сама не совсем разобралась в своих чувствах. Поэтому пока нужно попробовать избежать беседы.

— А как ты сегодня себя чувствуешь? — спросила она Эмили.

Но подругу не так легко сбить с толку.

— Не увиливай!

— Да ничего я не увиливаю. Просто хочу знать о твоем драгоценном здоровье.

— Но ты помнишь, что я ненавижу подобные вопросы. О каком здоровье может идти речь, если у меня рак? Ну я скажу, что хорошо себя чувствую. Довольна?

— Но ты можешь мне сказать, была ли ты у врача и что он говорит по поводу твоей температуры.

— Да, я ходила к врачу. Принимаю антибиотик, ничего интересного. А вот ты мне все-таки расскажи про свои дела с этим парнем.

— Нет у меня с ним никаких дел!

— Линда! Ну скажи! Я ждала целый выходной, едва сдержалась, чтобы не позвонить тебе еще вчера.

— Правильно сделала, что не позвонила.

— Линда, ты что, не понимаешь вопроса? Как прошла встреча?

— Нормально.

— Ну и?..

— Никакого «и».

— Ты должна ответить так: «И мне было чертовски скучно». Или: «И я собираюсь с ним встретиться еще», или…

— Ничего подобного. Пожалуйста, не фантазируй!

— Ты не будешь с ним встречаться?

— Нет.

— Почему?

— Он не просил об этом.

— Ты могла намекнуть…

— Ну что за глупости ты говоришь!

— А что?

— Послушай, отвяжись…

— Ладно, черт с тобой. Теперь скажи, ты больше не собираешься к своему придурку Максу на свадьбу?

— Да ну тебя, Эмили!

— С тобой невозможно разговаривать. Ужас!

— Ну что тебе от меня надо?

— Ты можешь сказать, что ты чувствуешь? Я тебе все рассказала, теперь твоя очередь.

— Я чувствую облегчение.

— Интересные дела! Что это еще такое?

— Это значит, что между мной и Майклом Хэнксом не возникло никакого взаимного интереса. И это значит, что мне не нужны никакие осложнения в жизни. Я рада, что ничего такого не начнется и мне не придется переживать все снова. Все останется, слава Богу, как есть. Довольна?

Эмили уставилась на Линду.

— Ты уверена, что этот парень тебя совсем не интересует? — спросила она недоверчиво.

— Абсолютно.

— Мне что-то сдается, будто ты вроде как разочарована.