Тень великого колдуна - Светлана Геннадьевна Шумских

каждые шесть лет. Хотя для такого, как Асеер, это был единственный способ найти себе место в жизни — стать смертником. Будущие дингир-ур воспитывались в полной изоляции от мира, выпустив на первую охоту только в шестнадцать лет. Из десяти мальчиков выживал в лучшем случае один. Из трех лучших друзей Асеера после первой схватки с нежитью не выжил никто. А когда новоявленный охотник вернулся в храм, чтобы разделить свою победу и горе с близкими, обнаружилось, что делиться уже не с кем. Неизвестный игиг, подкрался в храм ночью, когда все спали и безжалостно убил девочку и старика. Сестру и наставника, за эти годы ставшего ближе родного отца.

Асеер не боялся смерти. На самом деле он погиб давно. Той ночью, вместе со своими друзьями, со своей семьей. Сейгеш происходила простая формальность.

Такова судьба охотников. Они умирают. Чтобы другие жили. Охотник-зу думал и жалел только о том, что так и не сможет принести эну города Урук голову твари.

Плащ распахнулся крыльями летучей мыши и затрепетал при падении. Длинные волосы взвились вверх, закрывая обреченное исказившееся лицо.

— Наконец-то. — Зажмурился Асеер, летя вниз, на острые скалы. — Наконец-то это кончится…

Мгновением позже раздался ужасающий треск.

И дингир-ур внезапно обнаружил, что висит над самой водой, зацепившись плащом за один из торчащих из воды каменных клыков. Рядом обнаружился мостик из валунов, как будто специально выложенный для перемещения на безопасный берег. Что же, какое бы у судьбы не было странное чувство юмора, она, все-таки, сделала охотнику недурной подарок, и совершенно не заслуживала тех ругательств, которыми так рьяно осыпал ее неблагодарный дингир-ур.

* * *

— Вот они. — Благоговейно произнес Тимхо. — Заоблачные Врата.

Я перевела взгляд с рисунка на карте, изображающего взлетающую птицу, на гигантскую каменную арку, похожую на два расправленных крыла, которые касались друг друга кончиками маховых перьев. Надо сказать, что это все действительно выглядело довольно впечатляюще. Небольшое плато, оканчивающееся резким обрывом с исполинской аркой на самом краю. Два крыла, распахнутые над страшной, теряющейся в синей дымке пропастью. И только пустынные пики эламских гор вокруг. Даже я прониклась энтузиазмом кладоискательства, простодушно поверив что у нас все получиться.

— Куда теперь?

Тимхо ответил мне несчастным потерянным взглядом, никак не вязавшимся с положенным ликованием удачливого первооткрывателя.

— Чего еще? — Недовольно спросила я.

— Здесь сказано, — голос мальчишки задрожал. — Здесь написано, что мы должны пройти через Заоблачные Врата, и выйти в страну Белогорья…

— Пройти через врата? — Я подошла к краю обрыва и уперлась руками в колени, заглядывая вниз. Желудок в испуге сжался, не зная, чего ожидать от дурной головы. Энтузиазма сразу же резко поубавилась. Жуткий синий, как кожа недельного мертвеца, провал, звал, затягивал…

Я сделала шаг назад и на всякий случай, схватила за воротник рубахи вездесущую Шушуню, конечно же, не преминувшую сунуть свой любопытный нос в пропасть. Вовремя, кстати, схватила. Бездна недовольно цыкнула. На этот раз ей досталась только горстка мелких камушков…

— А ты уверен, что это ваше Нефритовое Озеро находится не в загробном царстве?

— Не знаю. — Жалко пролепетал Тимхо. — Как же такое может быть? Обрыв…

— Подожди, отчаиваться. — Вступился Симург. — Может, здесь есть какая-то тайна, уловка, чтобы отвадить чужаков? Может, родители что-нибудь такое упоминали про Заоблачные Врата? Может, есть еще какие-нибудь запасные ворота?

— Не знаю… — Тимхо на мгновение оживился, но тут же снова скис. — Ничего такого не помню!

На него было больно смотреть. Ну вот. Всю дорогу держался молодцом, а теперь совсем расклеился.

Я неумело тронула его тугие топорщившиеся кучеряшки.

— Тим, это не твоя вина. Ты ведь с самого начала знал, что из всего этого путешествия может ничего не получиться. Нужно уметь проигрывать.

— Ты ничего не понимаешь, наемница! — Озлобился он, грубо стряхивая мою руку. — Тебе вообще нет до нас никакого дела! Лишь бы деньги свои получить и поскорее на ярмарку смыться!

— Тим, ты чего такое говоришь? — Окрикнул его Симург. — Извинись сейгеш же!

— Заткнись. — Я поморщилась, проведя ладонью по горлу, и отвернулась, давая понять, как они все меня достали. — Мальчишка прав. Меч — дорога, деньги — закон, а слово совесть придумали трусы. Все, что мне нужно — получить обещанное серебро и успеть на последний день Семеричной Ярмарки. Нечего разыгрывать дешевых представлений.

Кто-то осторожно тронул меня за рукав, заставив поморщиться от раздражения.

— Умбра, не обижайся, он не специально. — Шушуня задрала голову, уставившись на меня своими черными глазищами. — Хочешь, я тебе песенку спою, которую мне мама всегда пела, когда я расстраивалась и спать не хотела?

— Нет. Сейгеш сюда придет дядя дингир-ур, вот ему и споешь!

Но, видно, в горах творчество не знало никаких преград и запретов.

— Птичка моя серая не летает, все из камня перышки, изо льда. — Запела девочка приятным, слегка гнусавым голоском, с детской непосредственностью проигнорировав мой категоричный отказ.

— Изо льда все перышки да из камня.

Птичка моя серая не летает.

Нарисуем птичке солнышко.

Пусть погреется немножечко.

Тут нарисованное детским пальцем схематическое солнышко самым натуральным образом вспыхнуло желтой спиралью, пересеченной в центре восемью лучами.

— Что это? — Диким голосом прокричал Симург, тряся меня за плечо, словно мамаша провинившегося шалопая. — Ты же разбираешься во всех этих магических штучках!

— Похоже на старое написание знака первого цикла Аш, активизирующего сложные заклинания — Неуверенно ответила я, слишком удивленная, чтобы сопротивляться бурной встряске. — Шушунь, а ты сейгеш что сделала?

— Мамину песню пела. — Смущаясь, сказала девочка. — Мы с мамой всегда так перед сном играли. Улыбнись нам солнышко, лед растай. Птичка моя сера полетай.

Войдя во вкус, Шушуня взмахнула скрещенными ладонями, изображая летящую птицу.

Рядом с первым знаком появился синий треугольник.

— Это же надо! — С восхищением пробормотала я. Энтузиазм медленно, но неотвратимо возвращался. — Видно, в вашем роду заклинание передавалось по наследству, зашифрованное в детской колыбельной.

— И я помню эту песню! — Ожил Тимхо. — Птичка моя серая улетай. Вдаль, за горы снежные, через край. Через звезды, месяцы, через ночь. Через громы молнии, через дождь.

— О боги, точно! — Хлопнул себя по лбу учитель алхимии и нервно рассмеялся. — Мне ведь моя мама тоже перед сном пела эту колыбельную! Выходит, я все это время знал разгадку? Неужели все так просто!?

А тем временем пространство в каменной арке наполнялось новыми знаками, превращаясь в одно разноцветное сверкающее полотно. Под конец аквамариновой звездой вспыхнул последний знак заключительного двенадцатого цикла — ключ Хадж.

Небесные Врата величественно открывали вход в новый неведомый мир.

Там, где мгновением назад зияла пропасть, и темнели только безжизненные горные вершины, возник пологий, слепящий белизной,