Слезы Тесс (ЛП) - Пэппер Винтерс

Кью замер, наблюдая, как слезинка катится вниз по моей щеке, щекоча горячую кожу. Его взгляд встретился с моим, и на миллисекунду я увидела в нем что-то человеческое: сострадание и раскаяние, затем голод накрыл его и он наклонил голову. Языком он нежно лизнул мою щеку, захватив мое соленое раскаяние, а затем провел им по своей нижней губе.

Возможно, потому что Кожаный Жилет облизывал меня по-другому, или опять мои инстинкты осознали то, что я еще не могла понять, но я немного расслабилась. Кью не облизывал меня с нездоровым удовольствием, он лизнул мою щеку с нежностью.

Отстойно, что моя сломанная часть реагировала на наглое собственническое чувство Кью. Я так сильно хотела верить, что он будет добр и не обидит меня. Но он принял меня как взятку! Никто, у кого есть душа, не сделал бы такого. Я не могла позволить его действиям ввести меня в заблуждение.

Я закрыла глаза, защищая все стороны своей души. Десять процентов хотели, чтобы он выполнил свою угрозу: хотели, чтобы он был грубым и использовал меня. В то время как остальные девяносто процентов хотели столько раз ударить его ножом для масла, доведя до такого состояния, пока его кровь не украсила бы серебристые обои и симпатичную скатерть.

Он отпустил меня, пропустив кончики пальцев сквозь мои волосы. Я колебалась, полностью сбитая с толку, ведь сломаться было так легко.

— До вечера, эсклава.

*Ласточка*

Быть рабыней было... посмею сказать... скучно.

После того как ушел Кью, Сюзетт не оставляла меня ни на секунду. Она была милой и послушной, но я видела правду. Она была служанкой Кью: главной домоправительницей, которая помогала следить за его рабыней. Что она сказала ему в столовой? Она сопротивлялась, неохотно соглашаясь с ним. Кью, может, и платил ей зарплату, но у нее была власть над ним, которую я не понимала.

Я не думала, что он прижмется ко мне и слижет мои слезинки, и предполагала некоторую связь между тем, что одобрила Сюзетт, и тем, что он уступил в той внутренней борьбе.

Иногда, я и правда не хотела обладать повышенной чувствительностью: я слишком много всего ощущала, воображала слишком живые картинки будущего, осуществления которых не хотела бы.

Но больше всего меня бесило, что Кью прислушался к ней; горничная подталкивала его сделать то, с чем он не мог справиться. Я задумчиво прищурилась, пытаясь понять их отношения.

Удивительно, когда Кью ушел, вернулся мой голод, и я набросилась на остывшие яйца пашот. Сюзетт от меня не отходила, и как только я закончила, она отвела меня в библиотеку, беспечно закрыв за собой дверь.

Она ушла, и я услышала, как щелкнул замок.

Она, может, и ушла со сладкой улыбкой, и моя клетка, возможно, стала более изысканной, включив в себя дорогие книги и хрустальные графины, но она по-прежнему осталась клеткой.

Мои мысли заполнил Кью. Куда он исчез? Вероятно, управлять империей, состоящей из незаконной деятельности и распущенности. Только работа, включающая в себя незаконную деятельность, могла предоставить такое богатство. Я бы не удивилась, если бы он был крупным наркоторговцем.

Погрузившись в воспоминания, я напряглась. Запах Кью окутал меня, ускоряя сердцебиение от ноток сандалового дерева, можжевельника и цитрусовых.

Горло сжалось, соединив его запах с несчастьем. Я хотела посмотреть из окна, чтобы продумать свой побег, но на окне в библиотеке были темные, кедровые ставни, которые не пропускали свет, защищая изящные книги внутри. В воздухе мерцали пятнышки пыли, и тоненькая полоска света превращала комнату в успокаивающий грот.

Несмотря на расслабляющую энергетику комнаты, я не могла сидеть спокойно. Угроза Кью, перед его отъездом, его слова: «До вечера, эсклава», проносились в моей голове. Я не стану терпеливо ждать того, что он там запланировал. Мне нужно продолжать действовать. Найти оружие. Найти свободу.

Я проверила дверь, но она была крепко заперта на замок. Я попробовала со ставнями, но как я ни старалась, они не открывались. Единственный выход — камин, но ползти по дымоходу абсолютно не вдохновляло меня.

Сходя с ума от необходимости сбежать, я повернулась к книгам, бегло просматривая корешки первых изданий бесценной литературы, в надежде, что слова помогли бы мне отрешиться. Но ничего не помогало. Захлопнув роман, я уставилась на огонь, задаваясь вопросом, если бы я сожгла все его книги, это послужило бы Кью уроком?

Я встала и пододвинула к огню книгу в красном кожаном переплете. Сделай это. Но мои пальцы отказались отпустить ее, и я села обратно в кресло. Я не могла этого сделать. Было бы кощунством, если бы я сожгла многовековую литературу, независимо от того, как сильно его ненавидела.

Если я здесь задержусь на какое-то время, эти книги развлекли бы меня.

Время бежало вперед на больших напольных часах в углу комнаты, отбивая каждые пятнадцать минут моей жизни, сигналя о каждом часе моей погибели.

Сколько пройдет времени до того, как вернется Кью? Сколько пройдет времени до того, как я смогу вернуться в свою крошечную комнатку и скрыться в забвении сна?

В животе заурчало к зимнему закату над французской деревней. Я несколько часов лежала на подоконнике, свернувшись калачиком, и всматриваясь в кедровые ставни, дразнившие меня маленькой щелочкой из внешнего мира. Крошечные воробушки приводили свои перышки в порядок в фонтане. Они были свободны, я нет.

Я никогда так не жаждала солнечного света. Уже больше недели его лучи не касались моей кожи. Я никогда не думала, что буду так жаждать улицу, особенно в такой холод, но я делала это. Это был тот зуд, который я не могла унять.

Мое сердце сжалось, когда два черных седана степенно проехали вниз по длинной, гравийной подъездной дорожке и остановились перед домом. Шофер выскочил из машины и открыл заднюю дверцу.

Кью вылез из машины, сдержанно улыбаясь мужчине. Он поправил свой черный тренч и сделал глубокий вдох, как будто готовил себя к входу в собственный дом. Тренч натянулся на его груди, показывая сильные и широкие плечи. Он повернул голову в сторону библиотеки, несомненно, выискивая меня, и одновременно, пальцами ослабляя узел галстука.

Порочный и несчастный взгляд отразился в чертах его лица. Я забилась в угол на подоконнике, скрытая ставнями и мраком, и попыталась представить себе историю его жизни.

Кем был этот мужчина? Это загадка, головоломка. Мужчина был молодым, но таким богатым. Мужчина, который брал себе женщин и жил один в окружении толпы прислуживающих ему людей. Мужчина, у которого было больше секретов, чем у меня когда-либо с Брэксом.