История Армении - Киракос Гандзакеци
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правильно написано, [что мы] в один и тот же день, шестого января, отмечаем праздник рождества христова и крещения его, ибо так мы приняли это предание от первых отцов [церкви]. А то, что якобы мы пятого числа поутру празднуем благовещение, исполнено лжи, ибо по-нашему праздник благовещения [приходится] на шестое апреля[515], а рождество — на шестое января, на двенадцать дней позже, чем празднуете вы. Какая нужда безо всякого смысла отмечать в один день три праздника? В то же время у нас есть множество свидетельств насчет совокупного празднования рождества и крещения.
/131/ Прежде все церкви, начиная с апостольских, так именно и праздновали; впоследствии из-за того, что Вифлеем и Иордан были расположены на расстоянии друг от друга и нельзя было праздновать в двух местах в один и тот же день, некоторые церкви разделили [эти праздники], и мало-помалу тоже самое сделали и другие церкви. А армяне, как были приучены святым Григором, так и остались при том без изменений.
И евангелист Лука тоже свидетельствует о справедливости этого [обычая], ибо повествует, как во время праздника покаяния[516], который приходится на десятое число месяца тишри[517] и двадцать второе[518] сентября, вошел первосвященник Захария в храм для каждения и явилось ему видение — архангел, от коего услышал он благую весть о зачатии бесплодной, и за то, что он не поверил, онемел. Затем [евангелист] присовокупляет: «А когда окончились дни службы его, возвратился в дом свой»[519]. А дом его находился не в Иерусалиме, а в нагорной части Иудеи, где Мария приветствовала Елизавету[520]. И днями его службы были: пять дней праздника покаяния и семь дней скинопигии[521], что составляет двенадцать дней. Итак, оба эти праздника евангелист называет днями священнической службы Захарии, и они, по обычаю, праздновались одновременно. Когда они окончились, говорит он (Лука), возвратился [Захария] в дом свой, и двадцать второго[522] тишри, т. е. пятого[523] октября, было зачатие Елизаветы. Так вот [ошибаются] те, кто праздник благовещения деве отмечает двадцать пятого марта и зачатие Елизаветы — в /132/ первый день онемения Захарии, что выпадает на десятое тишри, ибо это не подтверждается евангелистом Лукой. А кто отмечает [этот праздник] шестого апреля[524] и говорит, что зачатие Елизаветы произошло спустя двенадцать дней его (Захарии) службы, как выше было написано, и что имело место двадцать второго тишри[525], [тот прав], и это подтверждается евангелистом.
Есть и третье свидетельство об этом в том же повествовании евангелиста, где он говорит: «Иисусу было тридцать лет от рождения, [когда его] крестили», и следовало бы по мудром и здравом рассуждении, чтобы крещение совпало и было совершено в тот же день месяца, что и рождество, — шестого января, спустя тридцать лет, хотя названия дней [могли быть] не одни и те же.
Многое еще можно сказать об этом, но и того немногого, [что мы сказали], слишком много для тебя, мудрого. Но так или иначе, лишь бы было во славу божью.
В грамоте написано, что в наших церквах не исполняются песнопения святой Богородице. Это клевета, лишенная и доли правды, ибо у нас так чтима предостойная чесни всех живущих на небе и на земле матерь божья Мария, что слова о ней исполняются не только в простые дни наряду с песнопениями трех отроков и пророка Давида, но даже в воскресенье и в дни господних праздников, что могут подтвердить вам те из ваших [людей], кто имеет сведения о наших церковных службах.
Опять в той же грамоте написано было о нас еще и следующее: «Они исповедуют единое естество в Слове и плоти, в чем, — говорят они, — обвиняется нами[526] Аполлинарий[527]». /133/ Это [утверждение] нуждается в пространно изложенном ответе. Однако, за неимением времени, довольствуемся малым. Мы говорим: «Одно естество Христа» не вследствие смешения, как Евтихий[528], и не по слабости, как Аполлинарий, а в соответствии с Кириллом Александрийским, который говорит в «Книге ученых бесед»[529] против Нестория, дескать: «Единое естество в Слове воплощенном, как разумели я отцы наши». И [Кирилл Александрийский] называет отцами Афанасия и тех, кто жил раньше него; и мы говорили так в соответствии с преданиями святых [отцов], а не из-за путаных мнений неправославных, которые, утверждая единое естество во Христе, допускали в его единстве смешение, перемену или изменение. Вы же говорите о едином лице Христа, что верно и справедливо. Мы исповедуем то же самое; то, что мы говорим одно естество, тоже подобно и согласно, но не из-за [подобного же] мнения еретиков. И это доказывается тем, что, когда мы устно говорим об этих вещах, мы не останавливаемся на единстве [естества], а указываем свойства обоих; точно так и в отношении страстей и смерти вышесказанное объясняет, согласно святому Афанасию, который говорит, что «Слово, будучи богом, по естеству своему было немучимо, однако к немучимому телу был неотделимо присоединен бесплотный [дух]». И множество тому подобных [изречений].
Поскольку под единым естеством у нас разумеют не что иное, как нераздельное и неизреченное соединение Слова с плотью, то, говоря о двух естествах, когда речь идет не о разделении, согласно /134/ Бесторию, а о показе несмешения, вопреки инакомыслию Евтихия и Аполлинария, мы не изворачиваемся. Так, например, душа и тело человека суть различные существа, ибо одно из них [принадлежит] небу, другое — земле, одно видимо, другое невидимо, одно временно, другое бессмертно, однако после воссоединения в человеке говорится — одно естество, а не два, я, говоря об одном естестве, под человеком не подразумевают смесь и не считают его [одной] только душою или [одним] только телом. Так точно и Христос: хотя и говорится — одно естество, однако оное приписывается не по слиянию, а по неизреченному соединению двух естеств; поелику если бы нельзя было так сказать, то следовало бы понимать не только два, но три естества: два человеческих — душа и тело — и одно божеское. Но после соединения уничтожилось разделение, согласно сказанному святыми учителями [церкви]. Итак, если говорится о едином естестве, то ради нерушимого и неделимого единства, не ради смешения; о двух естествах [говорится]
