Аптечное дело - Виктор Галданов

— Интересный вопрос, — саркастически заметил При шляк.

Я понимающе кивнул:

— Можно было и не спрашивать. Ты бы не пришел сюда, обратись он к тебе с жалобой на то, что у него спёрли пачку сигар.

Во взгляде Пришляка я не заметил никакого отклика на иронию, с которой я произнес последнюю фразу. Наши отношения имели долгую историю. Безусловно, моя работа на ниве облегчения кошельков толстосумов снискала мне уважение налоговой полиции. Но, с другой стороны всякий раз, когда Пришляку приходилось сталкиваться со мной, он вспоминал, что мы с ним ходим по разные стороны закона, и он старался напустить на себя вид цербера охраняющего врата райских кущ, где не место негодяям вроде меня.

Будучи человеком честным, Пришляк не мог не признать, что все-таки я принес ему больше пользы, чем вреда. Но как служитель закона, регулярно получающий жалованье от государства, он считал, что вовсе не обязан нести нервные перегрузки, неизбежно следовавшие за моим появлением поблизости от места очередного происшествия.

— Вероятно, ты захочешь вновь взглянуть на него и убедиться, что хорошо сделал свое дело? — взревел Пришляк.

— Хотелось бы полюбоваться, — согласился я, подумав, что ни завтрака ни бритья мне нынче не видать.

В коридоре два мента сдерживали толпу репортеров и двоих нетерпеливых, жаждущих пройти в свои номера постояльцев. Здесь же метался помощник управляющего гостиницей, разрываясь между доброжелательным отношением к прессе и нежеланием огласки происшедшего.

Один из репортеров крикнул:

— Пришляк, хотите, мы посвятим вам специальный выпуск газеты?

— А кто этот парень с капитаном? — поинтересовался другой репортер.

Номер 1013 был забит людьми в штатском.

Фотограф упаковывал свое снаряжение. Другие специалисты обрабатывали мебель порошком и щеточками, обыскивали ящики, заглядывая буквально под каждый предмет. Подобную деловитую суету я уже не раз видел в последнее время. Люблю посмотреть, как работает наша милиция!

Тело лежало на постели, закрытое простыней, и напоминало глиняную модель, по которой должны отлить форму для скульптуры. Пришляк откинул простыню. Казалось, Зиганшин спал с открытым ртом. Глаза его были полуоткрыты. Под головой лежало полотенце с пятнами крови.

— От чего он умер? — спросил я.

— Он упал в ванной комнате, а по пути растерял все мозги. Разве не помнишь? — сказал Пришляк.

— С возрастом память ухудшается, — пожаловался я. — Расскажите мне, пожалуйста, подробности.

Пришляк закрыл тело простыней.

— Зиганшин попросил, чтобы его разбудили сегодня в половине восьмого утра, — он звонил дежурному где-то после двенадцати ночи. Утром, когда он не поднял трубку, дежурный послал горничную. Она заглянула в комнату, никого не увидела и послала уборщицу навести порядок в номере. Уборщица и обнаружила труп. Он лежал в ванной, одетый, галстук на шее был ослаблен и воротничок рубашки расстегнут…

Я представил себе Зиганшина таким, каким видел его последний раз, в том, что, очевидно, было его домашней одеждой.

— Значит, он упал и разбил голову, — заключил я.

— Да. У него был разбит затылок, а кафель забрызган кровью. Хотелось бы посмотреть, сумеет ли кто-нибудь та разбиться, просто упав на пол.

— В этом бренном мире все возможно, Анатолий, — грустно сказал я. — Как давно он умер?

— С точностью до минуты, конечно, не определишь. Он позвонил дежурному после того, как ты вышел из его номера. Телефонистка помнит, что звонок Зиганшина раздался, когда ты разговаривал с Усмановском.

— Ничего удивительного. Что-нибудь еще?

— После ужина у него был визитер — обнаружены початая бутылка и два стакана. Правда, на одном из стаканов отпечатки пальцев стерты. В пепельнице найдены окурки сигарет, недокуренная сигара и пепел.

— Когда здесь был посетитель?

— Около половины одиннадцатого, если верить дежурному.

— Он был один?

— Лифтер сказал, что его никто не сопровождал.

— И этим визитером был, конечно, я — ты же помнишь мою способность становиться невидимым.

В ответ Пришляк прорычал что-то нечленораздельное и, повернувшись, заметил, что его подчиненные уже закончили работу, он выпроводил их из номера и плотно закрыл дверь. Теперь он строго смотрел на меня, и взгляд его исключал какие бы то ни было фамильярности.

— А сейчас объясни мне кое-что.

— С удовольствием, — ответил я.

— Когда я утром явился к тебе в номер, ты даже не удивился, услышав имя Зиганшина.

— Я уже привык, что мне задают самые невероятные вопросы.

— Ты даже не спросил меня, кто это.

— Зачем? Я же читаю газеты.

— Ты знал и то, что он остановился в этой гостинице.

— Этого я не говорил. Но если и так, я не собирался падать в обморок от изумления. Здесь приятно останавливаться. Я сам частенько здесь останавливаюсь.

— И ты знал, что он курит сигары.

— Многие люди курят сигары. Я слышал, что среди новых русских это довольно распространенная привычка.

Капитан с трудом себя сдерживал.

— Ну и самое главное — ты знал, что Зиганшин мертв, еще до того, как я тебе об этом сказал.

— Об убийстве все же сказал мне ты, — заметил я. — Просто я знаю твою особую интонацию, когда ты собираешься сообщить об очередном убийстве с намерением послать меня на трое суток в СИЗО. Я так хорошо изучил ее за годы нашего знакомства!

Пришляк глубоко вздохнул:

— Ну а теперь слушай, что я думаю. А думаю, что ты уж очень много знаешь о происшедшем. Думаю, что ты опять угодил в историю…

— Скажи, друг Анатолий, этот диалог не напоминает тебе наши предыдущие разговоры в подобных же обстоятельствах? — поинтересовался я, выпустив колечко дыма в лицо капитану.

Тот нервно сглотнул:

— Да, черт возьми, напоминает. Но сейчас…

— Да, сейчас все иначе. Этот случай крупнее, значительнее. И на этот раз ты от меня, разумеется, не отстанешь. Человек убит, и не просто человек, но депутат, и, конечно, убийца ни кто иной, как я — вор-рецидивист, блатной авторитет по кличке Зуб. Все же кругом знают, что у меня эксклюзивная лицензия на отстрел депутатов…

— Ты только острить умеешь!

— Когда тебе задают дурацкие вопросы — это единственный способ от них отвязаться. Итак, Зиганшина кто-то убил, но зачем искать этого «кто-то», если козел отпушения оказался под рукой, почему же не объявить на весь белый свет, что дело раскрыто, не успев начаться?

— Когда стало известно об убийстве, я начал проверку всех постояльцев. Твоя дверь — рядом с дверью в его номер. Факт немаловажный!!

Глубоко затянувшись дымом, я с сожалением посмотрел на капитана. Потом поискал глазами стул и присел на ближайший.

— Анатолий, признаюсь, что я — полный дурак. Я и впрямь давно задумал убить Зиганшина на почве личной неприязни к его носу. Узнал, что он остановился в этой гостинице, узнал в каком именно номере, и заказал себе номер как можно ближе, чтобы после убийства с комфортом выспаться. У меня, конечно, не хватило сообразительности подняться к нему на лифте, сделать свое дело и убраться восвояси. Видимо, из уважения к тебе. Мне очень захотелось облегчить твою работу.

— Где ты был прошлой ночью?

— Я ужинал с одной девчушкой и рассматривал коллекцию ее гравюр. Вернулся примерно в то время, что назвал администратор. Я опять же был настолько глуп, что не позаботился об алиби. Потом расшиб Зиганшину голову вернулся к себе в номер и лег в постель, дожидаясь твоего появления. Я же знал, что ты меня легко найдешь. Чтобы не создавать тебе лишней работы, я даже зарегистрировался под своим собственным именем, хотя с поддельными паспортами у меня проблем никогда не было. Да, Толик, такой уж я по жизни болван! Вяжите братцы, такому кретину прямая дорожка в Кресты.

Пришляк хмуро взглянул на меня, он не сомневался — что-то здесь нечисто. Но что именно? В том-то и беда, что он никогда не мог понять, что именно было не так, его лишь мучило мрачное предчувствие, что, как и прежде, он окажется в круговерти непредсказуемых событий. Настроение Пришляка от этого не улучшилось.

— Нет, ты, пожалуй, даже слишком умен, — подозрительно сказал он. — Хочешь мне дважды продать один тот же товар.

— Я просто пытаюсь объяснить тебе, как именно будут звучать твои слова в суде.

Следователь провел рукой по волосам.

— Но ты хоть что-нибудь знаешь об этом убийстве? — спросил он почти умоляюще.

— Наконец-то, старик, ты ведешь себя разумно. Так и быть, открою тебе секрет. Я знал, что Зиганшин остановился здесь, более того, мне необходимо с ним переговорить. Правда, это было, так сказать, дополнительным делом к тем, из-за которых я и приехал сюда.

Пришляк дернулся, как будто в него вонзили иглу, в глазах его вспыхнули огоньки.

— Да ты просто дурачишь меня, — заорал он. — Опять ты подсовываешь мне старые байки!