Англичанин при Царском Дворе. Духовное паломничество Чарлза Сиднея Гиббса - Кристина Бенаг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По-настоящему приветствовали Николая Александровича близкие, нетерпеливо ожидавшие его. Алексею и девочкам сообщили об отречении и грядущих переменах, но они не произнесли об этом ни слова и принялись осыпать отца поцелуями, высказывая, как они рады его приезду. Когда Государь вышел из темного помещения на свет, стали видны следы пережитых им страданий. Он побледнел и очень похудел, на висках появилась седина, лицо изрезано морщинками, вокруг глаз темные круги.
Слабо улыбнувшись, Николай сел рядом с Александрой и Лили. Он попытался начать разговор о пустяках, но это оказалось свыше его сил. Он решил пройтись, чтобы проветриться. Зрелище, которое Государыня и ее приближенная увидели из окна, разрывало им сердце. В какую бы сторону он ни пошел по аллее к каналу, тут же появлялся часовой, преграждавший ему путь и толкавший его прикладом ружья. Сохранявший свое обычное спокойствие, Николай кивал каждому из своих мучителей и наконец повернул назад ко дворцу. Августейшие узники были вынуждены столкнуться с жестокими фактами.
Валя Долгоруков, пасынок Бенкендорфа, вернувшийся вместе с Императором из Пскова, рассказал об отречении свите и офицерам.
«Его рассказ был драматичен и произвел на нас глубокое впечатление. Нам показалось необъяснимым, что Император, не решавшийся даровать конституцию и назначить ответственное министерство, так быстро согласился отречься». Отражая, несомненно, мнение Царя, Бенкендорф счел роль командующих в отречении неслыханным в истории предательством своего Императора.
Очутившийся за стенами дворца, Гиббс стал свободным человеком. Многие в таком положении сочли бы себя счастливчиками, но он был не намерен отказываться от выполнения своего долга. И все-таки что он должен был и мог предпринять? Прежде всего он решил искать помощи у британского посла сэра Джорджа Бьюкенена, который сочувственно выслушал его и тотчас отправил письмо главе Временного правительства с просьбой разрешить
Гиббсу вернуться к его обязанностям. Прошло несколько недель, прежде чем был получен отрицательный ответ за подписью «пяти государственных комиссаров». Было послано второе письмо; Бьюкенен советовал набраться терпения, обещая использовать свои полномочия, чтобы предпринять все, что в его силах. Со своей стороны, Гиббс стал обращаться во все революционные органы, какие только можно, но безуспешно.
Он также сразу же написал экс-Императрице о том, что предпринимает попытки вернуться к своим обязанностям. Переписка была разрешена, хотя вся корреспонденция, как отправляемая из дворца, так и приходящая, просматривалась дворцовым комендантом, который довольно скоро стал жаловаться на чересчур большое количество писем. Гиббс поддерживал связь со своими учениками и теми служащими, которые остались с Царской семьей. Его коллега, Пьер Жильяр, которому не позволили покидать дворец, часто обращался к Гиббсу с просьбой выполнить те или иные поручения в городе — что-то купить, посетить банк или выступить в качестве делового представителя. Цензура запретила наставникам обмениваться важной информацией, хотя вполне возможно, что они выработали какой-то код. В своих письмах Гиббс подробно сообщал официальные петроградские новости, Жильяр докладывал, что Царские дети снова принялись за уроки. Государь преподавал Алексею историю и арифметику, Императрица — Закон Божий, Жильяр продолжал давать уроки французского всем, кроме Ольги, которая закончила курс. Он также выполнял обязанности заведующего учебной частью. Баронесса Буксгевден стала учительницей английского (они с Гиббсом обменялись мнениями по этому поводу), графиня Гендрикова преподавала искусство, а мадемуазель Шнейдер — русский язык.
Комнаты в Екатерининском дворце Гиббс сделал своими постоянными апартаментами; оттуда он мог получать крохи информации о жизни Императорской семьи. Он по- прежнему имел право заказывать пищу в Императорской кухне, и когда его слуга ходил за ней, Гиббс узнавал от него разные сплетни. Из этих рассказов он получал представление о том, что происходит во дворце, по крайней мере, на уровне слуг. Некоторые из них были заражены революционной пропагандой и недовольны своим положением, другие были верны Царской семье, но возмущены тем, что находились в заключении, третьи были готовы служить своим хозяевам до конца. Согласно давно заведенному обычаю, семьи кухонных работников могли каждый вечер забирать с собой остатки пищи. После таких визитов новости просто переполняли их, хотя было трудно отделить правду от вымысла. К сожалению, по мере того, как среди дворцовой охраны верх стали брать более радикальные элементы, эта практика прекратилась. Еще один источник информации появлялся всякий раз, как начальник охраны решал сократить количество слуг. Уволенные тотчас оказывались в центре внимания, поскольку всем хотелось знать, что происходит во дворце.
Несмотря на твердое решение вернуться к обязанностям наставника, Г иббс оставался человеком практическим. Он решил последовать совету дядюшки Уилла и заняться продажей в России бездымной кухонной плиты фирмы Барнсли. Презентация плиты городскому голове Петрограда прошла успешно. В начале апреля он писал дядюшке:
«В протоколах городской управы нет никаких следов моего предложения… Они понимают выгоду, которую можно извлечь из такого проекта, и будут рады рассмотреть более конкретное предложение. Не можете ли вы прислать мне подробные данные, касающиеся фирмы Barnsley Smokeless Fuel Company, Ld? Они хотят выяснить финансовую сторону вопроса и получить более полное представление о фирме Barnsley Со».
Однако политические проблемы усложнились настолько, что 26 апреля Временное правительство было вынуждено признать, что не в состоянии более поддерживать порядок. В этом не было ничего удивительного, поскольку первые его шаги после прихода к власти были таковы: отмена смертной казни, упразднение Департамента полиции, всех губернаторов провинций и их заместителей. При отсутствии органов, обеспечивающих соблюдение правопорядка, и дисциплины в армии — хаос был неизбежен. Нарушение связи привело к невозможности вести какие бы то ни было коммерческие переговоры. Получил ли дядюшка Уилл письмо Сида?
Газеты были полны противоречивых сообщений о Царской семье. Радикалы изображали ее членов наслаждающимися роскошью во дворце, хотя они заслуживали того, чтобы их заключили в Петропавловскую крепость. Умеренные пытались доказать, что с Семьей обращаются гуманно, хотя их подвергают строгим ограничениям. Конкретные детали можно узнать из дневников Императора, из писем членов Семьи друзьям, из воспоминаний некоторых лиц, которые оставались с ними, и даже из докладов их противников. Судя по всем свидетельствам, для Семьи была характерна одна черта — отсутствие озлобленности. Религиозность всех ее членов позволяла им надеяться, что все окончится
