Повелитель морей - Поселягин Владимир Геннадьевич

Так продолжалось до конца марта. И вот пришло время, когда меня включили в боевое расписание. Уже на следующий день лётчики вертолётной эскадрильи засекли бандгруппу, и моё отделение с двумя взводами линейной роты второго батальона на бронетехнике устремились туда.

Я снял протез с левой ноги и спиной рухнул в воду с борта своего катера. Люблю я плавать. Надо сказать, вот такое ранение мне не понравилось: я лишился ноги в первый же боевой разведвыход. Перед моим отделением стояла задача найти бандитов и навести бойцов обоих взводов. Ну, нашёл я их, а у тех гадов миномёт был, и они как начали садить. Вот второй же миной меня и накрыло. Очнулся в госпитале без ноги. Выше колена отчекрыжили, сильно снизив мою подвижность. После трёх месяцев лечения меня выписали, списав из армии.

Я поехал на Чёрное море, купил отличный домик в деревне Кабардинка, выписавшись из Долгопрудного, и вот уже два года жил тут. Активно качал Исцеление, уже восемьдесят шесть процентов, скоро откроется новая опция, и я смогу отрастить ногу, а также сменить внешность. Качал также и Хранилище. Для этого и заимел сначала моторку, а потом и неплохой катер «Амур-2» с закрытой кабиной. Почти все дни напролёт, даже зимой, я проводил на воде, качая Хранилище. Однако пока того объёма, что был у меня в мире Русско-японской войны, не приобрёл, хотя накачал изрядно – больше пятнадцати тысяч кубов помимо того, что было.

Дважды я на два месяца отправлялся незаметно за границу – в Африку, где учился пилотировать все те самолёты и вертолёты, что у меня были. С одной ногой жуть как неудобно, но освоил. На крайний случай големы есть, они теперь тоже умеют управлять. Обслуживать технику также научился, механики долго учили.

Через пару недель снова отправлюсь к берегам Красного моря, уже месяца на три. Там каменистые пустыни, прошёлся туда-обратно бульдозером – вот тебе и взлётная полоса, не отличимая от бетонной. С какой-то стороны удобно военным инвалидом быть: пенсию получаю, нигде не работаю, меня и мои передвижения не контролируют. Имитирую фаната-рыболова, это многое объясняет, особенно мои постоянные морские прогулки. Да я и действительно пристрастился к рыбной ловле.

Месяц назад я отправился в Западную Украину и только вчера вернулся. Сделал всё, что спланировал, изрядно опустошив парки советской военной новейшей техники и склады. Сегодня хоть и конец сентября, но жарко и вода тёплая, и я решил искупаться. Спустил лодку (у меня катерок двухмоторный, на лодочном прицепе перевожу своей «Нивой») и, отойдя километра на два от берега, ушёл под воду, загребая руками.

Сейчас меня будут убивать, я это понял сразу после прибытия. Ещё месяц назад, до того, как уехал на Украину на своей машине, я приметил слежку и узнал Взором, кто это. Тогда меня трогать не рискнули, а вот после возвращения решили, что риск стоит свеч. Это родной брат одного из прибалтов-наёмников вышел на меня. Долго искал и вот нашёл.

Два водолаза уже подплывали ко мне, а я делал вид, что ничего не замечаю. У меня хоть Хранилище и полное, но такое дорогое иностранное водолазное снаряжение мне пригодится. Компрессор в автоприцепе на берегу и остальное тоже потом прихвачу.

Оп-па, а это кто ещё решил мне помешать?! На берегу спецназ КГБ брал мстителя с двумя его помощниками, а ко мне летел вертолёт с боевыми пловцами на борту. Похоже, у черноморцев одолжили. Брат-мститель уже изучил мой распорядок и знал, где я обычно встаю и где купаюсь. В этом месте судно, затонувшее во времена Великой Отечественной, и я любил тут плавать, доставал под водой водолазный кислородный баллон и изучал судно – кажется, это был военный транспорт. Пока я спускал на воду свой катер – а без големов это было сложно и пришлось попросить помощи у прохожих, – к этому месту подлетел скоростной катер, который незаметно покинули водолазы. Они ждали меня и, когда я подошёл к своему излюбленному месту, начали сближение на глубине десяти метров.

А вообще, спецназ, похоже, за мной прибыл, и прибалт их не заинтересовал поначалу. А вот он, увидев военных, задёргался и достал оружие, решив, что это за ним. Мгновенная огневая сшибка – и один из спецназовцев ранен, двое бандитов убиты, включая и мстителя, третьего взяли раненым. Вертолёт завис рядом с катером, и вниз начали прыгать боевые пловцы. Для тех двоих, что охотились за мной под водой, это стало неприятной неожиданностью. Они среагировали так же, как и те, что на берегу – начали стрелять, оружие подводное у них было. Несмотря на то что два боевых пловца задёргались, выпуская кровавые облачка, остальные отреагировали очень быстро, нашпиговав эту пару остроконечными пулями-стрелками.

За всем этим я наблюдал, держась одной рукой за самодельную лестницу, ведущую на борт катера. Пока меня не схватили, я подтянулся на двух руках и неуклюже перевалился через борт, так что задержали меня, когда я сидел на корме катера, на мягком диванчике. Мою машину на берегу обыскивали опера, а меня посадили в служебную машину, перед этим дав мне одеться, пристегнуть протез и взять палочку, без которой я не ходил.

Меня привезли в мой домик, замок был взломан. Провели в гостиную. Старший был в звании подполковника, из Москвы, он предъявил удостоверение. Они устроились за столом в центре комнаты, меня усадили напротив.

Протянув руку к моей трости, подполковник спросил:

– Разрешите?

– Конечно, – ответил я, подавая ему свою трость.

– Неплохо, – заметил подполковник, найдя защёлку, которая освобождала лезвие, и изучая булатный клинок.

– Раритет. В тысяча девятьсот восьмом году эту трость сделал мастер. Там дарственная на клинке. Принадлежала трость морскому офицеру, потерявшему ногу в бою при Цусиме. Он был растерзан пьяными матросами в девятнадцатом году, тогда трость и пропала. А позднее всплыла в магазинчике, торгующем древностями и артефактами.

– Где? Ага, вижу.

Подполковник с щелчком скрыл лезвие и, положив трость на стол, сказал:

– Ну что ж, товарищ калечный…

– Попрошу меня не оскорблять, – перебил его я. – Калеки – это алкаши, уснувшие на морозе или железнодорожных путях и потерявшие конечности по своей глупости. А я военный инвалид, потерявший ногу в бою.

Два спецназовца, стоявшие за моей спиной, тоже хмурились, им не понравились слова офицера: сразу видно, он кабинетный работник, на земле если и работал, то очень мало. Кстати, когда меня доставили на берег, я опознал двух спецназовцев, мы пару раз участвовали в общих делах на территории Афгана, один из них девушку-медсестру освобождал из плена. Они меня тоже узнали, и мы кивнули друг другу. Но они были на работе, так что работали как положено.

Подполковник, надо сказать, быстро исправился и искренне извинился:

– Прошу прощения, моя вина. Мне бы хотелось узнать, что вы делали последний месяц?

– Катался по стране, путешествовал. Разве это запрещено?

– Нет. Но не кажутся ли вам странными следующие совпадения: в день вашего заселения в гостиницу «Родина» во Львове вдруг возникает пожар на территории ближайшей военной части и происходит массовое хищение боевой техники. Или Ивано-Франковск: семь эпизодов, и всё начинается через несколько часов после вашего заселения в гостиницу.

И это только те эпизоды, о которых мы знаем. Сейчас следственные мероприятия продолжаются, и я уверен, что вы проживали в ближайших населённых пунктах и от других военных баз, когда там происходили подобные эксцессы.

– Браво, вы вычислили меня. – Я поднял руки, беззвучно имитируя аплодисменты; один из спецназовцев тут же положил руку мне на плечо и сжал, намекая, чтобы я не шалил. – Я объясню, это просто, товарищ подполковник: совпадение. И попробуйте доказать обратное.

– Докажем, – пообещал он и замолчал.

Вошедший оперативник подал ему лист бумаги и что-то прошептал на ухо. Оперативник ушёл, а подполковник, изучив листок, видимо с докладом, поинтересовался:

– Почему вас хотели убить? То, что мы попали под обстрел, стало для нас неожиданностью. Да и те боевые пловцы что были рядом с вами, тоже атаковали наших бойцов. Двое убитых, трое раненых – это слишком.