Стихотворения и поэмы - Даниил Андреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
95
Сквозь воздух, онемевший замертво,На старый замок тонна толаНизверглась – кровлю, толщу пола,Стропил, покрытий пронизав…Все замолчало. Время замерло.Я ждал секунду, двадцать, тридцать,Минуту, что воспламенится,Бушуя, дьявольский состав.
96
Казалось, небо, мироздание,Сам Бог молчат, склонясь над раной…И вдруг – разгульный, дикий, пьяныйЕму дозволенной борьбой,Метнулся вверх из центра зданияПротуберанц огня и света,Весь голубой, как полдень лета,Да! золотисто-голубой.
97
За расколовшимися стенами,Сквозь вылетающие рамы,Открылась вдруг, как сердце храма,Лазурным светом залита,Глубь старой залы с гобеленами,Хрустальных люстр огонь холодный,Полотен сумрак благородный —Культура, – мудрость, – красота.
98
Утробное, слепое, душное,Дрожанье зримого пространстваНас сотрясло. Казалось, трансомВещественный охвачен слой.И раньше, чем волна воздушнаяХлестнула в грудь, – блик озареньяСверкнул во внутреннее зренье,Досель окутанное мглой.
99
Там, где враждебное созвездиеСгорало медленно в зените,Струя оранжевые нитиИ золотые капли слез,Лик венценосного НаездникаСредь рыжих туч на небе черномМелькнул, как выхваченный в горномХребте, немыслимый утес.
100
Но Боже! не верховным воиномОн бушевал в бою всемирном:Кто искус длит в краю эфирном,Тот не вершитель наших сеч;Нет: он удвоенным, утроеннымБыл грузом призрачным придавлен,Громадой царства был оставленЕе держать, хранить, стеречь.
101
Она дрожала, гулко лязгая,В кромешной ярости зверея,А он, бессмертный, не старея,Не мог, не смел разбить оков:Немыслимая тяжесть адскаяЕму давила плечи, выю,Гнела на мышцы вековыеКариатиде трех веков.
102
Я видел снизу угол челюсти,Ноздрей раздувшиеся крылья,Печать безумного усильяНа искажающемся лбу,И взор: такого взора вынестиДуша не в силах: слепо-черный,Сосущий, пристальный, упорный —Взор упыря сквозь сон в гробу.
103
В нем было все, чем зачарованаРоссии страшная дорога;Гордыня ЧеловекобогаИ каменная слепотаМогучих воль, навек прикованныхК громаде мировой державы,Весь рок кощунств ее и славы,Ее меча, – венца, – щита.
104
То был конец: волна весомаяНастигла, ухнула, швырнула,Как длань чудовища… От гулаСлух лопнул. – Сплю? упал? стою?..И ночь беспамятства в лицо моеПахнула ширью вод холодных,Чтоб свиток бед и грез народныхЯ дочитал – в ином краю.
105
Но где же?.. гроб?.. Сон, смерть?.. Лишь тусклоеЛицо Петра в зените плотном
Светясь сюда, в угрюмый гроб нам,Маячило, – а наверху —Над ним – напруженными мускуламиНе знаю что росло, металось,Самодержавное как фаллос,Но зрячее… Вразрез стиху
106
Расторгнув строфы благостройные,Оно в мой сказ вошло, как демон,Теперь я знаю, кто он, с кем он,Откуда он, с какого тла:Он зрим сквозь битвы многослойные,Но очертить его невластныНи наших знаний кодекс ясный,Ни рубрики добра и зла.
107
Он был свиреп и горд. ЗмеинаяВзвивалась шея к тучам бурым,И там, в подобных амбразурамПрорывах мчащихся, на миг
Глаз сумрачного исполина яУзрел, как с низменных подножийЗрят пики гор, и непохожийНи на кого из смертных лик.
108
В зрачке, сурово перерезанном,Как у орла, тяжелым веком,Тлел невместимый человекомОгонь, как в черном хрустале…Какая сталь, чугун, железо намПередадут хоть отголосокОт шороха его присосокИ ног, бредущих по земле?
109
Дрожа, я прянул в щель. – В нем чудилосьШуршанье миллионов жизней,Как черви в рыбьей головизнеКишевших меж волокон тьмы…Господь! неужто это чудищеС врагом боролось нашей ратью,
А вождь был только рукоятьюЕго меча, слепой как мы?..
110
Так кто же враг?.. И на мгновениеЯ различил, что запад чадныйВесь заслонен другой громадойПульсирующей… что онаВ перистальтическом движенииЕще грозней, лютей, звериней,Чем тот, кто русскою твердынейОдетый, борется без сна.
111
А здесь, внизу, туманным морокомПереливались тени жизней —Те, кто погиб. В загробной тризнеИх клочья вихрились кругом,Как вьюга серая над городом:Не знаю, что они творили —Без лиц, без образа, без крылий —Быть может, длили бой с врагом, —
112
Язвящее, простое горе яИзведаю в тот день далекий,Когда прочтут вот эти строкиГлаза потомков, и – не весть,Но мертвенную аллегориюУсмотрят в образе гиганта.Он есть! Он тверже адаманта,Реальней нас! Он был! он есть!
113
…Как мышь в нору, вдавиться пробуяВ щель среди глыб, я знал, что телоЗатиснуто, но не сумелаОбресть защиту голова.Нет, не в могилу, не ко гробу яСорвался спуском инозначным:К непостижимым, смежным, мрачнымМирам – исподу вещества.
114
Молитва, точно вопль о помощи,Рванулась вверх. Но нет, не БогаСюда, в мир Гога и МагогаСмел звать изнемогавший дух:Хоть нить во мраке гробовом ища,Он рвался в пристани другие —В присноблагой Синклит РоссииПревыше войн, побед, разрух.
115
Пусть демон великодержавияЧудовищен, безмерен, грозен;Пусть миллионы русских оземьШвырнуть ему не жаль. Но Ты, —Ты, от разгрома, от бесславияУжель не дашь благословеньяНа горестное принесеньеТех жертв – для русской правоты?
116
Пусть луч руки благословляющейНад уицраором РоссииДавно потух; пусть оросилиСтремнины крови трон ему;Но неужели ж – укрепляющийОгонь Твоей верховной волиВ час битв за Русь не вспыхнет болеНад ним – в пороховом дыму?
117
И вдруг я понял: око чудища,С неутолимой злобой шаряИз слоя в слой, от твари к твари,Скользит по ближним граням льда,Вонзается, меж черных груд ищаМою судьбу, в руины замкаИ, не найдя, петлей, как лямка,Ширяет по снегу сюда.
118
Быть может, в старину раскольникамЗнаком был тот нездешний ужас,В виденьях ада обнаружасьИ жизнь пожаром осветя.Блажен, кто не бывал невольникомМетафизического страха!
Он может мнить, что пытка, плаха —Предел всех мук. Дитя, дитя!
119
Чем угрожал он? Чем он властвовал?Какою пыткой, смертью?.. Полно:Откуда знать?.. Послушны волныЕму железных магм в аду,И каждый гребень, каждый пласт и валДрожал пред ним мельчайшей дрожью,Не смея вспомнить Матерь БожьюИ тьме покорный, как суду.
120
Не сразу понял я, кто с нежностьюЗамглил голубоватой дымкойМне дух и тело, невидимкойТворя от цепких глаз врага.Другой, наивысшей неизбежностьюСместились цифры измерений,И дал на миг защитник-генийПрозреть другие берега.
121
Метавшееся, опаленное,Сознанье с воплем устремилосьВ проем миров. Оттуда милостьТекла, и свет крепчал и рос,И Тот, кого неутоленнаяДуша звала, молила с детства,Дал ощутить свое соседствоС мирами наших бурь и гроз.
122
О, как незрело, тускло, иначеУм представлял нетерпеливыйВот этих радуг переливы,Смерчи лучей… совсем не так!О, свышеангельный светильниче!Вождю прекрасный, Яросвете!В чьем откровеньи, в чьем заветеХоть раз начертан был Твой знак?
123
Тебя Архангелом ОтечестваНазвал я в отроческой вере,Когда ты мне сквозь сон в преддверьиКремля Небесного предстал.Огни легенд, лампады жречества,Пожар столиц, костры восстанийМне стали искрами блистаний,Окутавших Твой пьедестал.
124
Превыше царственной чугунностиТвердынь, казарм, дворцов и тюрем,Я слышал неподвластный бурямТвой голос с мирной вышины,И в годы те, на грани юности,Душа зажглась мечтой о Храме,О литургийном фимиамеТебе – в столице всей страны.
125
Теперь… Теперь я знал! Я чувствовал!Не слухом, не трехмерным зреньем,Но целокупным предвареньемИ всем составом всей души;Рок Века сам меня напутствовал,Годами скорбными готовя,И вот теперь шептал с любовью:Взирай. Не бойся. Запиши.
126
