Понедельник - день тяжелый - Аркадий Васильев

Вася спрятался за газетную витрину. Зойка оглянулась, и ей сразу стало не до мадам Рубинштейна, — куда он делся?

Примирение состоялось около фотографа Чархоненко. Представитель самого натуралистического искусства консультировал весьма обстоятельно:

— Снимок сделан в десять часов пятнадцать минут утра при полном солнце. Вот вещественное доказательство — негатив явно передержан. Второй случаи — снимок сделан в одиннадцать часов ноль пять минут. Как установлено позднее, диафрагма была открыта полностью, на что указывает второе вещественное доказательство…

— Как он странно говорит! Словно показания на допросе дает, — заметила Зойка.

— Он раньше в милиции работал. Уволен по сокращению штата…

Вскоре началось самое интересное для Зойки — демонстрация моделей женского платья. На эстраду вышла пожилая особа, нарочито прямо держащая торс. Она, прищурив глаза, осмотрела зрителей и хорошо поставленным голосом эстрадного конферансье произнесла:

— Внимание! Начинаем показ: «Как надо одеваться летом тысяча девятьсот пятьдесят пятого года». Вступительное слово скажет кандидат искусствоведческих наук Аглая Викентьевна Щербатская.

Аглая Викентьевна оказалась крупной дамой с обильной черной растительностью над верхней губой. Она с ходу принялась за лекцию:

— Вопрос о том, что верхнее платье любого человеческого существа не есть личное дело данного индивидуума, решен давно и безоговорочно. Платье человека, как и окраска домов, автомобилей, вывесок, должно яркими пятнами украшать наши улицы, входить компонентом в стиль города. Исходя из этой абсолютно справедливой теории…

Аглая Викентьевна, поговорив минут десять про «пятна», «орнамент парков» и «радость солнечных бликов», перешла «к общим задачам сезона», нуждающимся, с ее точки зрения, в самом пристальном внимании.

— Мода завышенных поясов оказалась не очень благоприятной для наших трудовых женщин…

Почему мода завышенных поясов не имела успеха у трудовых женщин, сразу узнать не пришлось. Аглаю Викентьевну перебил могучий призыв радио:

— Внимание! Внимание! Гражданка Солдатова! Гражданка Солдатова! Подойдите к комнате матери и ребенка.

Там вас ждет ваш сын Витя. Слышите, как он плачет… Гражданка Солдатова! Гражданка Солдатова!

В первом ряду раздался крик, и молодая женщина побежала по проходу.

— Иду! Иду… Господи! Витенька…

— Вот тебе и Витенька! — сурово заметил пожилой мужчина. — Прилипнут к этим нарядам, все ка свете позабудут.

Аглая Викентьевна продолжала:

— Поэтому мы считаемся с возможностью перемещения пояса в зависимости от необходимости. Мы решительно отказываемся от высоких поясов и делаем их естественной высоты…

Покончив с поясом, Аглая Викентьевна отпила, глоток воды и перешла к лифу:

— Лиф спереди несколько более прилегающий, чем раньше. Более узкая линия жакета уравновешивается широкой юбкой. Молодым девушкам мы рекомендуем плиссированные юбки, которые скрывают слишком полные ноги…

Лекция продолжалась ровно сорок минут. Аглая Викентьевна закончила ее патетически:

— Одеть женщину — это равносильно тому, что оправить алмаз! Хорошо одетая женщина — это все. Плохо одетая женщина — это ничто! Ярко, но в меру! Пятно, — но не пятнисто! Просто, — но не дешево! Дешево, — но со вкусом! Я кончила.

Снова вышла обладательница хорошо поставленного голоса и объявила:

— Приступаем к практической демонстрации. Номер первый! Прошу…

На эстраду выскочила молоденькая манекенщица и, дергаясь, задвигалась по кругу, нервически размахивая руками. В публике раздался смех.

— Туалет для дачи и дома, — властно произнесла пожилая особа. — Комплект гармонирующих оттенков. Костюм выполнен из мягкой ткани. Допустимо также из джерсе. К комплекту полагаются длинные брюки из вельвета и полуприлегающий жакет. Допустимы длинные брюки контрастирующего оттенка, а также до щиколотки.

— Если для рыбной ловли, — сказал веселый девичий голос, — то до колен надо.

Манекенщица намахнула руками последний раз и скрылась за занавеской.

Руководительница недовольно посмотрела на публику и объявила:

— Номер второй. Прошу…

На эстраду выпорхнула другая манекенщица. Она шла, уперев руки в бока, животом вперед. Ее встретили аплодисментами. Руководительница объявила:

— Модная новинка сезона. Молодежный костюм пастельного оттенка для дневных прогулок. Жакет доходит лишь до линии талии. Юбка узкая, с большим корсажем. Блузка выполнена из белого джерсе, рукав «до часов». Костюм дополняют перчатки тех же пастельных оттенков.

Из публики спросили:

— Про шляпку расскажете?

Руководительница сурово заметила:

— Прошу не мешать. О шляпках во втором сеансе.

Зойка шепнула Васе:

— Посмотри во второй ряд…

Во втором ряду, как и все вытянув шеи, сидели Соловьева и Королькова.

А показ все продолжался. Менялись манекенщицы, фасоны, только тон у руководительницы не менялся — властный, с заметным оттенком презрения.

— Номер десять. Прошу! Послеобеденное платье с цельнокройными рукавами. Особенно рекомендуется для полных женщин, склонных…

К чему должны быть склонны полные женщины, для которых придумали послеобеденный наряд, Вася с Зойкой не расслышали: зашумели девушки, стоявшие в проходе. Одна из них подошла к эстраде и горячо заговорила:

— Что вы нам глупости- говорите? Туалет для верховой езды, для дневных прогулок, послеобеденное платье. Вы нам голову не морочьте. Мы же не бездельницы, мы работаем, а вы нам про костюмы для автомобиля байки преподносите.

— Что вы хотите? — невозмутимо спросила руководительница. — Что вас, собственно, волнует?

— У нас автомобилей пока нет, верховые лошади были, но подохли. Обедаем мы в столовой мясокомбината и во время перерыва сбегать домой и переодеться в послеобеденное платье не успеваем. Как нам быть? Вы бы показали, как нам ежедневно дешево и красиво одеваться. Понимаете — ежедневно!

Руководительница презрительно усмехнулась:

— Наш Дом моделей работает над проблемами моды переходного периода от социализма к коммунизму. Основная линия нашей проблематики…

Девушка с досадой махнула рукой и отошла от эстрады. Руководительница провозгласила:

— Номер одиннадцать. Прошу. Девушка! Кстати, и для вас это интересно. Последнее время входят в моду широкие отстающие воротники. Они бывают из того же материала, что и платье, или из туго накрахмаленного пике. По-прежнему применяется много ювелирных украшений, оформляющих вырезы…

Девчонки в проходе залились смехом. Как только одиннадцатый номер дрыгающей походкой прошлась по эстраде, руководительница объявила:

— Перерыв на пятнадцать минут…

— Ну как, Марья Антоновна, понравилось? — спросил Вася Королькову.

— Очень, — улыбаясь, ответила Марья Антоновна. — Если бы поменьше говорили, совсем бы хорошо. Пышности много, но это уж дело вкуса. Многим, например, генеральская форма нравится. Лампасы, погоны, золото. А я все вспоминаю, как командиры раньше были одеты. Я, возможно, чего-то не улавливаю, но я бы все упростила… Так и тут. Что она кричит: «Платье для автомобиля!» А если я в этом платье в поезде поеду? Не годится оно? Или меня попросят об выходе? Глупости все это. Я в прошлом году в Москве была у Петра Каблукова. И пошли мы с его женой в Большой театр. Сидели в десятом ряду, видно было хорошо. В перерыв к нам какая-то ее знакомая подошла и что-то сказала. Татьяна Михайловна принялась хохотать, как те девчонки. Я ее спрашиваю: «Чего ты?» А она: «Ой, говорит, не могу. Выговор от дуры получила. Почему я в десятом ряду сижу. По нашему положенью, говорит, я должна сидеть не дальше четвертого ряда». Ползет мещанство, ползет. Может, теперь интереснее будет?

Вместо руководительницы вышла манекенщица и, видно робея, неуверенно объявила:

— Сейчас мы покажем вам, дорогие товарищи, образцы детской одежды… Пожалуйста, Наташа!

На эстраду выбежала хорошенькая, складная девочка лет семи с пышным белым бантом на голове. На ней была голубая юбочка и белая кофточка. На кармашке прилепился голубой заяц с розовой морковкой в лапках.

— Костюм для дошкольницы, — начала манекенщица, — Исполнен из…

Вася посмотрел на Королькову. Она так и впилась глазами в дошкольницу. Потом, почувствовав Васин взгляд, улыбнулась ему. И Васе показалось, что глаза у Марьи Антоновны увлажнились.

Вечер семейного отдыха определенно удался.

В читальне литератора Онуфрия Пеликанова обступили любители изящной словесности.

Рядом с ним стоял выпятив грудь широкоплечий человек ниже среднего роста. Его маленькие глаза смотрели хмуро и подозрительно. Среди слушателей находились и постоянные оппоненты единственного члена Союза писателей — критики Алексей Трынов и Митя Осокин. Иван Колдыбин дежурил в типографии по выпуску очередного номера «Трудового края», в котором шла его статья па острую тему: «Современность в романах Вальтера Скотта». Иван Колдыбин любил удивлять читателей актуальностью.