Снайпер - Хью Пентикост

— Именно там, в больнице, вы и сдружились?

Берг кивнул:

— Да он никогда не знал, как позаботиться о себе. Мог целыми днями проходить в расстегнутом халате. Я стал приводить в порядок его одежду, заботиться о ней, смотреть за тем, чтобы она не развалилась на нем. Когда он решил переместиться к американцам в Лондоне, я подумал, что это конец нашим отношениям. Однако он пристроил меня к себе своим ординарцем. И я поехал с ним в Лондон, а затем в окопы, на передовую, где проходили самые жаркие бои.

Берт помолчал и опустил окурок своей сигареты в чашку с кофе.

— После перемирия мы с ним снова распрощались. Ему надо было возвращаться в церковь, которая ждала его. Я был уверен в том, что это конец, но тремя годами спустя он вернулся в Лондон, чтобы возглавить там кафедру одной из модных церквей. Первое, что он сделал, сохрани Господь его душу, это позаботился обо мне. Я тогда работал в пивной в Челси. У него уже была Мадам, беременная к тому же. Из-за неполадок со здоровьем — беременность протекала тяжело — ей пришлось на лето перебраться в Швейцарию, подальше от городской грязищи. Капитан последовал за ней, чтобы быть рядом, когда родится мисс Луиза. Пока он был одинок, я заправлял всем хозяйством в доме, но предполагал, что, когда вернется Мадам, она установит свои порядки. Но я готов был остаться с ними несмотря ни на что. — Берт нахмурился и прикурил очередную сигарету. — Временами мне приходилось работать нянькой у детей, и я занимался всем, что вы можете себе представить. И все это время Капитан говорил со мной как с братом — о детстве, об отце и матери, об учебе в школе и колледже, о своих запоях и о том, как он решил «завязать», борясь с этой заразой. Как потом стал священником. Он рассказывал мне о детях и связанных с ними проблемами, о своем разочаровании в тех парнях, которых девушки выбирают себе в мужья. Даже о холодности Мадам рассказывал. Лично я считаю, что она просто уродилась фригидной, тогда как сам он был полон силы и страсти. — Берт глубоко вздохнул. — В жизни Капитана не было ничего такого, чем бы он со мной не делился, сэр. И если бы кто-то вздумал его шантажировать, он обязательно сказал бы об этом мне. От меня он ничего не скрывал. Никакого шантажиста не было, сэр. Я уверяю вас в этом.

Джерико посмотрел на свою остывшую трубку, которая лежала на столе перед ним:

— Именно в те давние военные дни, Берт, Старик и познакомился с Марго Стэндиш.

На короткий момент он поднял глаза и увидел гнев, промелькнувший во взоре маленьких черных глаз Берта.

— Она — единственная, кто была участницей того скандала.

— Скандала? — воскликнул Берт. — Все это бред церковных дьяконов с их хитрыми и лукавыми подходами.

— Расскажите мне о Марго Стэндиш.

Лицо Берта смягчилось.

— Это была настоящая леди, сэр. Она и ее молодой муж, лорд Чиллингем, смотрелись просто идеально. Изящная пара.

— Она была красива?

— Сногсшибательно, — сказал Берт. — Впрочем, под стать ему.

— Лорду Чиллингему?

— Да, сэр.

— Старик в те годы, наверное, тоже неплохо выглядел?

— О, сэр, в нем было нечто особенное. Похожих на него я не встречал.

— Я слышал о них троих от Луизы, — сказал Джерико, — и она сказала, что узнала об их отношениях от вас.

— К сожалению, нет. Она все узнала, когда была еще ребенком. Ох уж эти церковные прихожане, — с горечью проговорил Берт. — Обсуждают всякие гнусные сплетни при детях. Кто-то из тех детишек и сказал Луизе правду.

— И в чем же она заключалась?

— В том, что никакой правды там не было. Все было выдумано людьми, сознание которых было затуманено страстью начать какой-нибудь скандал. Если вы считаете, что в дружбе Чиллингемов и Капитана было нечто, возможно, заинтересовавшее шантажиста, то вы глубоко заблуждаетесь.

— Берт, я снова и снова продолжаю возвращаться к тем временам, потому что это единственный фрагмент во всей истории, который может ее прояснить.

— Забудьте об этом, — сказал Берт. — Я был с Капитаном в тот самый день, когда он познакомился с Марго. Это было на станции метро, где люди прятались от возможного налета «цеппелина». Именно Капитан и Марго удерживали всех от паники. Они должны были подружиться. По чести скажу, мы все должны были подружиться. Ко мне она относилась превосходно. Я для нее был Бертом, и она настаивала на том, чтобы я обращался к ней по имени — Марго. Мы столько раз встречались друг с другом. Мы с Капитаном познакомились с Дэвидом — это был Дэвид Уорден, лорд Чиллингем. Он был одним из главных героев Британии — летчик. На Марго он женился только после окончания войны. Сказал, что не хочет, чтобы она сидела с инвалидом. Но через три дня после перемирия они поженились. Мы с Капитаном присутствовали при этом. Между Марго и Капитаном никогда не было ничего, кроме теплой дружбы. Я ведь был с ним днем и ночью, сэр. Уж я бы точно знал.

Джерико взял свою трубку и убрал в карман:

— Спасибо за ваш рассказ, Берт.

— А вы, сэр, все так же собираетесь искать шантажиста?

— Возможно.

— Я бы не стал этого делать. Прошлой ночью вас ясно предупредили, да и сегодня вы сами увидели, что этот снайпер не склонен шутить, держа в руках ружье.

Джерико встал и направился к дверям. Потом повернулся:

— Скажите, Берт, вы когда-нибудь видели что-нибудь из вещей Старика, похищенных из сейфа в день его смерти?

— Разумеется. Их было много. Это были военные фотоснимки, которые мы время от времени просматривали. На одном были засняты Капитан и лорд Китченер. Был еще снимок с сэром Дугласом Хейгом, потом другой, с принцем Уэльским, когда он в нашем обществе стоял на передовой. Там была масса снимков Марго, Дэвида и других людей, которых мы знали. Вырезки из старых газет тоже были. Письма от влиятельных людей вроде Ллойда Джорджа и президента Уилсона. Наконец, воспоминания, относящиеся к тому, что я называю вторым периодом его жизни — работе в школе. — Он несколько заколебался. — Были еще дневники, которых я не видел.

— Берт, у вас был код доступа к сейфу?

— Никогда. Только судья Бекет имел его. Лишь он и банк надзирали над имуществом поместья. Капитан сказал мне, что отдал им указания по своему усмотрению определить, какие документы можно придать огласке, а какие нет. Он не хотел привлекать меня к этому делу и заставлять разделять ответственность. Но при этом предупредил, что, если судья Бекет обратится ко мне с какими-то вопросами, я должен буду сказать ему всю правду, которую знаю.

— В ту ночь, когда он был убит, вы никого не видели поблизости от кабинета?

— Нет. — Берт как-то внезапно сник. — Никого не видел, сэр. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Ведь там была собака.

Атмосфера в «Мансе» была довольно напряженной. Создавалось впечатление, будто кто-то постепенно обвязывает всех стальным проводом — последовательно и все более того. Джерико иронично размышлял над тем, было это делом рук снайпера или полиции. Выйдя из кухни, он увидел Луизу, которая только что вышла из библиотеки, и сержанта Ригана. Вид у Луизы был бледный, смотрелась как-то неуверенно, хотя шла прямо, с гордо поднятой головой. Увидев Джерико, она, казалось, готова была разрыдаться. Она стремительно подбежала к нему и, вся дрожа, принялась безостановочно теребить за руку.

— Джонни, Джонни, мне так страшно, — прошептала она.

Он обнял ее, но почувствовал, как она отстранилась. Тим Бекет дал ему совершенно отчетливо понять, что за исключением того дня, когда Луиза была с ним, а снайпер нанес первый удар, она оставалась его главной подозреваемой. Он снова вспомнил Уитби. Потом обнял ее, но испытал ощущение, похожее на ожог.

— Ну, не надо расстраиваться, — сказал Джерико.

— Мы все внезапно оказались под подозрением, — сказала Луиза. — Нам даже не разрешено покидать дом. — Она обхватила руками его плечи. — И кем бы он ни был, Джонни, он один из нас. Из семьи.

Джерико поймал себя на мысли, что смотрит мимо нее на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Вы хотите помочь, — сказала Луиза, — но вы ведь знаете, что каждое ваше слово может превратить вас в мишень. Почему Артур, Джонни? Ради Бога, почему Артур?

— А вы могли бы помочь, если бы вам не было страшно?

Глаза женщины расширились.

— Как же я могу помочь?

— Вам сейчас надо выпить, — сказал Джерико. — Пойдемте в столовую и посмотрим, что там есть.

— Джонни, я боюсь пить. Я не могу ни на минуту терять бдительность. Я не хочу умирать!

— Лучше бы вам прекратить это. У вас в голосе уже звучат истеричные нотки. Если вы не знаете чего-то такого, о чем не говорите нам, вы вне опасности.

— Джонни, я ничего не знаю! Уверяю вас!

— Ну тогда расслабьтесь, — жестким тоном проговорил он. — Если в доме не существует какого-то семейного заговора, полиция вас не тронет. Вы были со мной, когда снайпер впервые заявил себе.

— Но что мог знать Артур? — продолжала настаивать Луиза. — С ним никто не откровенничал, даже Джорджиана.