Записки врача скорой помощи - Елена Шагиахметова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 63. Наркотики
Наркотики на скорой помощи — наиглавнейшее лекарство. С утра, получая сумку и другое оборудование, расписываешься за коробочку, в которой лежат несколько ампул наркотиков и «сильнодействующих средств» на марлевой подушечке. Каждую стекляшку надо переписать с названием и номером в журнал, спрятать где-то в карманы и застегнуть замок, чтобы не потерять. Если потеряешь, то затаскают по наркокомиссиям, получишь выговор, штраф, и с работы, скорее всего, придется уйти. А там всего-то 5–6 ампул, но наркоконтроль же тоже кушать хочет. Наркотики скорой помощи нужны. Инфаркты, переломы и много чего еще по инструкции лечат наркотиками, даже если скорая приезжает через три часа. Потом каждую ампулу надо списать в карте и написать рецепт с подписями начальников, потом поехать на станцию, где есть специальный бетонированный с решетками и сигнализацией кабинет, и поменять пустую стекляшку на новую ампулу и расписаться в трех журналах, где будет записан врач, ФИО и диагноз пациента. Вот такие страсти.
В 80-х годах все было проще. Был такой повод «онкобольной» или еще «каузалгический синдром». И мы приезжали к ним домой и ставили наркотик днем и ночью, и это было разрешено. Потом они получали обезболивающие в поликлинике, но пока оформляли для этого кучу справок, их лечила скорая. Это было гуманно. Потом появился наркоконтроль и навел порядок. А то слишком много наркоманов скорая помощь развела.
Глава 64. Ожоги и травмы
Автомобиль скорой помощи вспыхивает и сгорает за 4 минуты — весь, до рамы. Однажды загорелся РАФ, детская реанимация, как раз напротив цирка. Успели остановиться, выскочить из машины и услышали, как взрываются кислородные баллоны, три. Так мне рассказывала Тося, фельдшер той бригады, а я ей верю. УАЗ горит дольше, но ярче. Пламя до трех метров высотой, в темноте вид неописуемый. Это я видела сама. Мы освободились с вызова на Московском, когда по рации услышали, что на Тухачевского загорелась бригада. Через 8 минут мы подъехали к Комсомольскому парку, а там уже было бригад 10 скорой помощи и подъезжали еще другие. Оказалось, что они столкнулись с такси и сразу вспыхнуло под капотом в кабине. Врач вылетела от удара на газон без сознания, без волос на голове, потому что они тоже сгорели мгновенно, водитель убежал куда-то, и его нашли только через три дня, а фельдшер сумел открыть заднюю дверь и выпрыгнул из салона. Теперь он стоял и смотрел на столб огня. Пациентов в машине не было. Это было 31 декабря, год не помню. Врача, конечно, вылечили, волосы отрасли через полгода. Повезло.
Еще я видела, как сгорает троллейбус. Остается черный железный каркас с пустыми черными окнами. В абсолютно безлюдном месте мы ехали днем на автозаправку на Щетинкина по Карболитовской и вдруг увидели этот каркас: уже не дымилось. Вдруг водитель говорит: «Там кто-то лежит». Метрах в тридцати от троллейбуса на зеленом газоне лежал совершенно черный обугленный водитель троллейбуса, совершенно один, в шоке, но живой. Тогда на Карболитовской еще не было губернаторского рынка, было только здание Заводского РОВД. Скорее всего, они в РОВД все это видели и позвонили в скорую, но из здания никто не вышел, чтобы потушить горящего человека. А может, и не видели. Мы только успели открыть сумку, и подъехала наша бригада реанимации. В то время реанимация ездила быстро. У троллейбуса ведь нет двери слева, водитель может выйти только через переднюю дверь для пассажиров, но сначала ее нужно открыть, а если это случилось на ходу, то еще и остановить троллейбус или выпрыгнуть в окно. В общем, это как в танке.
Когда поднимаешься по лестнице, знаешь о вызове несколько слов. Вот дают вызов: «Ожог или травма руки». Подходим к квартире и жмем на звонок, звонок работает. Выскакивает такой мужичок метр с кепкой, трясет перебинтованной рукой и говорит: «А, вы на кнопку нажали! Я забыл сказать, что меня этот звонок током ударил, чтобы вы не трогали его, вот ожог, а еще я упал, сознание потерял, только сейчас очухался. Я сейчас звонок отключу». Ну, в общем, да, у пациента электроожог — вход на кисти, выход на ноге. Вот такая неожиданность бывает. С тех пор я на эти кнопки не нажимаю, стучу в дверь. Что дальше было? Увезли в кардиологию, тактика такая при ударе током. Удар электрическим током может вызвать остановку сердца в течение суток.
Глава 65. Инсулиновый шок как память о советской психиатрии
Что, прямо-таки и жили одним днем и работой? Совсем ни о чем не мечтали?
Не помню, хоть убей. Вероятно, да, мечтали попасть на остров, побыть Робинзоном Крузо, или удачно победить бывших фашистов, или стать врачом. Никто не мечтал изменить свою жизнь, уехать в Америку. Иди учи уроки, закончишь школу, институт, получишь квартиру на работе. Нет, мы были рационалисты. Сдать все экзамены и получить диплом — не мечта, а реальность. Есть только миг, за него и держись. Даже мечты Золушки были нам непонятны и неинтересны, разве что ее розовое платье.
В союзе был один герой — Штирлиц: полагалось им восхищаться и мечтать совершать такие же подвиги.
Было, конечно, семейное предание о прадедушке, который сбежал на Цейлон после разгрома Туркестанского правительства, но мы в то время считали, что прадедушек не бывает. Есть только дед — он преподает физику и работает директором школы в татарской деревне. Другой дед умер сразу после фронта. Прадедов не бывает.
А Цейлон — это далеко, и нет туда дороги для советских детей. Есть только цейлонский чай, и тот индийский. Представить прадедушку в компании женщин в блестящих сари с золотыми браслетами и черным конфетти между бровей — это совсем уж сказочно, хотя Индия в то время была бхай-бхай. В магазинах можно было купить открытки с женщинами в сари и во всевозможных золотых украшениях, а
