Как убить свою семью - Белла Маки

Мы получили приглашения случайно. Говорили, они звали людей, каждый год вытаскивая имена из шляпы, чтобы не отдавать предпочтение кому-либо. Видимо, это было чистым совпадением, что на вечеринке оказалось полно высшего руководства и симпатичных молодых девушек, занимающих гораздо более низкую должность. Гэри, тучный веб-дизайнер, сидевший через три стола от меня, никогда не был одним из счастливчиков. С другой стороны, его внешность и неопределенная аура «поставил крест на своей жизни» даже на мою вечеринку не попали бы. Он ел суп быстрого приготовления одной и той же пластиковой ложкой каждый день в течение года. На общей кухне было много других ложек. Непонятно.

Вечеринка сотрудников была довольно вялым двухчасовым мероприятием в саду с канапе и теплым игристым вином, которое разносили скучающие студенты. Рядом с мини-лабиринтом был установлен аппарат для изготовления сахарной ваты, и несколько человек совершили ошибку, согласившись на цветочные венки на голову, сплетенные невзрачной на вид женщиной, которая совершенно не вписывалась в этот дворец алчности. Оказывается, слегка вспотевший мужчина в сером костюме, небрежно нацепивший цветочный венок, — это живое воплощение потери достоинства. Даже с учетом предлагаемых унылых мероприятий вы могли понять, что эта вечеринка устроена просто для галочки — поддерживайте боевой настрой персонала, притворяясь, что достаточно их цените, чтобы впустить в свой дом. Однако нас не ценили настолько, чтобы разрешить воспользоваться их туалетом. Сурового вида экономка стояла на лестнице, если кому-нибудь придет в голову подняться наверх из любопытства. Но для меня это было особенно интересно. Этот дом, под ворота которого привела меня Мари, в глубине души зная, что меня никогда туда не пригласят. Я была здесь. Меня встретили с бокалом и теплой улыбкой. Я потратила добрых двадцать минут, наблюдая, как горничная незаметно идет за людьми и дезинфицирует все, к чему они прикасались. Не могла оторваться.

Бриони явно хватило ума не смешиваться с сотрудниками, и ее нигде не было видно. Саймон стоял в углу с мужчинами из высшего руководства, а сигарный дым образовал вокруг них купол. Насколько я могла судить, Саймон ни разу не поговорил со своей женой. Время от времени подзывали молодую сотрудницу, и по лужайке проносился оглушительный хохот. Можно было только осмелиться предположить, сколько кадровых правонарушений было совершено «в шутку» группой мужчин в коричневых лоферах и рубашках с открытым воротом. Я побродила по комнате с бокалом в одной руке, как будто кого-то разыскивая, и направилась через французские двери в гостиную. Джанин появилась секундой позже. Ее волосы были зачесаны и напоминали шлем, золотые украшения висели бронежилетом и звенели. Она была в полной боевой готовности — одна мысль о том, что кто-то может украсть ее дорогие безделушки, купленные на аукционе, слишком сильно действовала ей на нервы.

Я отвернулась и притворилась, что рассматриваю безвкусную картину с танцорами фламенко, и она прошла мимо меня на кухню, сопровождаемая встревоженной женщиной в фартуке и белых перчатках. Очевидно, она меня не видела; у таких, как Джанин, плохое зрение. Они слепы к «лишним» людям, — и я восхищаюсь этим талантом. Зачем тратить время на кого-то, кто не представляет никакой ценности? Коридор был пуст, поэтому я дошла до широкой винтовой лестницы, ведущей в их личные комнаты, и задумалась, что произойдет, если меня поймают, пока я буду рыться в супружеской спальне. Меня вышвырнут из дома и уволят? Будут ли они проверять мое прошлое? Вероятно, не стоило рисковать, каким бы сильным ни был соблазн.

Вместо этого я непроизвольно толкнула дверь справа от лестницы и вошла в комнату, которая явно была кабинетом. Вдоль стен тянулись книжные полки, заставленные томами в кожаных переплетах, купленными для подчеркивания статуса. Сомневаюсь, что кто-нибудь в этой семье читал Диккенса, не говоря уже о Деррида. О боже, они были в алфавитном порядке. На столе из красного дерева лежала авторучка, стопка плотной кремовой бумаги и большое серебряное украшение в виде сердца, в котором я узнала классику «Тиффани». Там были две позолоченные рамки с фотографиями: на одной — Бриони на ее крестинах; вторая, поновее, с Букингемским дворцом и Артемисами на вечеринке в королевском саду. Огромная шляпа Джанин почти полностью заслоняла здание позади них. Они, должно быть, выжали все из того момента по максимуму, как будто это была частная встреча друзей, а не собрание из тысячи человек, которых королевская семья сочла бы отвратительными, если б они могли говорить откровенно и пренебрегать своими обязанностями. Я взяла фотографию в рамке и бросила на пол. Толстый кремовый ковер, конечно, смягчил падение. Поэтому я наступила на нее каблуком, пока не услышала тихий треск, а затем положила ее обратно на стол. Фрагмент разбитого стекла отлетел, и я воспользовалась им, чтобы слегка поцарапать лицо Саймона. Затем осторожно прокралась обратно в коридор.

Мне не хотелось спешить на улицу, поэтому я осталась в гостиной с бокалом в руке. Джанин вернулась из кухни, и я почувствовала, что готова посмотреть ей в глаза. Ее выражение лица было таким кислым — постоянное недовольство богатой леди, застывшее на коже. Но она явно терзалась сомнениями, стоит ли подойти, или, возможно, просто хотела убедиться, что я не пытаюсь стащить серебро. Когда она приблизилась ко мне, меня на мгновение охватила паника. Софи часто говорила, будто мое лицо не выдает никаких эмоций. Она выглядела почти оскорбленной моим нежеланием демонстрировать личные переживания. Но в ту долю секунды я представила, что Джанин может понять мои намерения по моему выражению лица. Поэтому начала говорить о ее доме, используя прилагательные для описания стиля, при этом не давая понять, что мне он нравится. У нас был короткий разговор о ее каминной полке — единственное, на чем я смогла сосредоточиться. Она немного расслабилась, когда я задавала вопросы о многообразии мрамора в гостиной, но ее улыбка все еще была натянутой. Джанин рассказала, как непросто обустроить дом такого размера, и упомянула, что большая часть ее коллекции хранилась в Монако, как будто я могу понять, каково это — потерять след того, где находятся мои лучшие позолоченные подсвечники.

— Вы всегда здесь жили? — я провела пальцами по каминной полке, намеренно оставляя нечеткие отпечатки. Ее рука дернулась. Джанин потребовалась вся сила воли и выдержка, чтобы не оттолкнуть меня.

— Да, мы переехали сюда незадолго до рождения Бриони, так как знали, что нам понадобится больше места для детей.

Было странно слышать, как она говорит о детях во множественном числе. Она не имела в виду незаконнорожденных отпрысков Саймона, которых могло быть очень много.