Бремя удачи - Оксана Демченко

День вызрел, теперь и листва узора пронизана светом, значит, легенда в очередной раз рассказана от начала и до конца слушателям, готовым внимать и наблюдать…

Гюнтер улыбнулся. Нечасто удается выкроить время и полюбоваться рельефами. Вполне символично, что ректор решил встречать гостей именно на главной лестнице центральной университетской площади и выбрал интересное время. Тень шпиля башни с часами ползет по двору и вот-вот дотянется до нижней ступени лестницы перед парадными дверями главного здания университета. Идеальная позиция, никакой засветки оптики, никаких бликов. Зато с башни, из тени, просматривается весь двор: внизу еще кипит суета приготовлений к приему; окна двух корпусов, стоящих правее и левее главного здания, уже пусты, дежурные проверили запоры на дверях и убедились в должной пустоте помещений; на крышах замерли скульптурами фигуры снайперов охраны и магов-защитников… Суета во дворе постепенно стихает, натягивается незримая нить нервного, опасливого ожидания. Распахиваются высокие двери, по парадной лестнице спускается дежурный, проверяет укладку ковров, размещение встречающих. Все, кому полагается, заполняют трибуну, студенты встают у колонн. Дежурный покидает парадный ковер и бегом возвращается в холл, двери снова смыкаются. Церемония подготовлена, теперь осталось недолго ждать.

На башне, двумя ярусами ниже занятой Гюнтером площадки, зашуршал отлаженный механизм, распахивая воротца в циферблате старинных часов и выпуская в очередной полет сперва одну белую птицу на тонком стержне-невидимке, затем другую, третью… Если бы не важные гости, сейчас дама с лошадиным лицом повторно привела бы свою группу во двор и рассказала бессмысленные глупости о часах. Мол, башне семь веков, и сперва на ее стенах имелись лишь солнечные часы, но три века назад на восточном фасаде установили циферблат, а пустое нутро башни обрело начинку – механизм, чудо инженерной мысли своего времени, он не содержит ни единого заклинания и обеспечивает исключительную точность хода. Сама же башня олицетворяет немагическую науку, высота ее равна высоте главного здания, а вечером тень башни словно перечеркивает фасад университета, напоминая: далеко не все в мире решают заклинания.

Колокол загудел, обозначая: теперь ровно три часа, послеобеденная благодать, время немного отдохнуть после лекций.

Гюнтер с часами не согласился. Для него ожидание завершено. Внизу, во дворе, маги из службы безопасности во второй раз проверили общий фон местности: на беспокойство и сомнение, на страх и азарт, на предвкушение и неуравновешенность – это работа пси. Стихийщики тоже не теряли времени, заклиная на контроль наличия оружия, опознаваемого по высверку острых металлических кромок, которые ярко и охотно отзываются на запрос, колют обостренные даром шестого чувства глаза. Последняя серия контрольных процедур завершена общими усилиями: проверка на взрывоопасность, спрессованную в невзрачном порохе и выглядящую для магов как темный тяжелый туман.

Двое учеников фон Нардлиха – любимчики с талантом наблюдения удачи – осмотрели окна зданий, двор и небо над ним. Все, что зависело от везения, им откликнулось.

Гюнтер сплел пальцы, сделал несколько движений, массируя кисти руки, словно бы обмывая их. Прикрыл глаза, восстанавливая наилучшую цветность и контрастность зрения. Он готов. Пора убедиться в том, верны ли предварительные расчеты. Сложно работать против магов, не имея даже самой малой толики дара. Но нужно именно так и только так. Даже средней силы стихийщик уже на учете, у него взят слепок личности. Число толковых пси столь ограниченно, что уследить за каждым в стране очень просто. Маги удачи исключительно редки, их знают в лицо даже дети. Нет, нельзя надеяться обрести шестое и тем более седьмое чувство и не утратить незаметность – грозное оружие, забытое и магами и нацией. Для того, кто лишен дара магии, именно незаметность и есть его главное, самое сильное качество, если оставить в стороне логику и информацию, которые – не оружие, а слаженная пара «наводчик – корректор огня». А кто отдает приказы? Так это совсем иной вопрос…

Теперь внешние перчатки, их важно надеть поверх нижних, тончайших. Верхние добыты давно, в другом городе, прежде они принадлежали больному старику, даже не жителю Арьи. Надо быть безумцем, чтобы оставить след личности или отпечаток пота на опасных предметах. Флакон с кислотой выставить и приготовить. Сумка уже открыта, содержимое так уютно, так знакомо чуть поблескивает стеклом.

Вдали зашумели моторы «хорьгов», отчетливо застучали короткими кашляющими толчками мотоциклы сопровождения. Первые два с ходу влетели во двор. Это, само собой, маги личной охраны. Еще пара: стрелки. И еще. Вице-канцлер, по общему убеждению прессы и обывателей, – человек до крайности скромный. Он не требует особой охраны своей персоны и не любит шума. Но каким-то чудом скромник постоянно оказывается на первых полосах газет, отдавая силы на благо страны без отдыха, самозабвенно. Вице-канцлер олицетворяет «партию социалистов и саму нацию». Так теперь пишут все, словно указанные понятия уже слились. Так в точности и пишут, «самозабвенно» – очень модное определение усилий вице-канцлера. Любых. Он – важнейший символ нового времени, точно так же, как оружие нации или маги удачи, готовые оказать помощь армии. Патриотизм некогда, в спокойные времена, был делом личным, идущим от души и почти интимным. Разве можно не любить родину, не ценить отчий дом и не осознавать себя, с гордостью и даже трепетом, частью большого сообщества людей единой культуры, истории? Нельзя. Пока на каждом углу не начнут кричать о долге патриота, вызывая совсем обратную реакцию, – отторжение.

Впрочем, не у всех. Большинство ведь воспринимает крики и шум как развлечение, праздник. И социалисты умеют превратить патриотизм в красивое зрелище. Обывателям кажется, что они зрители, глядящие из окон на парад дураков, которые с ужимками и гримасами шагают по улице. Все молчат и наблюдают, хотя сами уже давно вовлечены и сделались частью действа, бессловесной и серой массой согласившихся. Гюнтер чуть приподнял уголки губ, обозначив улыбку: бравурный праздник и показная скромность – то и другое удобно для его нынешней работы. Легко не выделяться из массы, надо всего лишь молчать и смотреть из окна… Или шагать в общей стройной колонне.

Гюнтер бережно, двумя пальцами, извлек колбу из малого отделения сумки. Плавным движением совместил со стволом и дослал вперед, установил активатор. Герметизировал трубу, вдвинул до упора вторую колбу, проследил, как фиксируется контрольное кольцо. Покосился на трос у стены. Убираться из помещения надо очень быстро. Расчетно – шестнадцать секунд. Дважды в первой серии тренировок он не укладывался. Это единственная слабина в плане.