Исцеление Вечностью - Санин Евгений
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Александр понимающе кивнул.
- Рукопись-то хоть вернете? – с горечью усмехнулся он. - А то мой экземпляр кот испортил!
- Конечно же, принесу! – не зная, как теперь и смотреть на него, пообещал благочинный. – Если хочешь, немедленно пошлю за ней своего водителя!
- Да ладно! – отмахнулся Александр. – Куда мне теперь с ней спешить? Подожду и до завтра…
- Ну вот и поговорили, - с облегчением – видно было, как тяготил его все это время вопрос с книгой – выдохнул отец Игорь и попросил: - А сейчас, с вашего позволения, я очень хотел бы поучаствовать в макетировании первого номера нашей новой газеты!
- Да-да, конечно! – вяло согласился Александр.
И принялся за когда-то горячо любимую, потом привычную и, наконец, как уже думал, навсегда оставленную из-за писательского труда работу.
Как во сне он что-то делал. Придумывал. Изобретал. Писал. Рисовал. Набросал вчерне все 16 страниц макета, который, изумляясь его умению и опыту, на все лады хвалил отец Игорь. И уже под вечер пришел домой.
Здесь он наотрез отказался от ужина. Не удержавшись, рассказал не на шутку встревожившейся этим обстоятельством Вере обо всем, что произошло. А затем сам, в свою очередь, попросил ограничиться одним Серафимовским правилом, быстро прочитал его и ушел к себе, крепко-накрепко забаррикадировав креслом дверь.
6
То, что было дальше, можно назвать лишь кошмарным сном, от которого порою всю жизнь приходишь в себя.
…Александр бежал от кого-то, такого леденяще-ужасного и смертельно-опасного, что на него было страшно даже оглянуться…
Сердце бешено колотилось, так и рвалось из груди…
Он уже не помнил, сколько времени продолжалась эта погоня, как вдруг споткнулся о камень на краю зияющей черной пропасти и… с разгону полетел в нее.
Далеко внизу, на дне этой пропасти, стремительно приближаясь, виднелись острые глыбы, от предчувствия неминуемой встречи с которыми сильно заболело сердце.
Он так и проснулся – от этой боли в груди.
Попытался встать, но, застонав, бессильно откинулся на подушку…
«Что это?» - не понял он.
А боль усиливалась, разливаясь по всему телу и делая его неподъемно-свинцовым, и, наконец, стала такой, что трудно было даже вздохнуть.
К счастью, за стенкой послышался кашель Веры.
«Не спит! - понял Александр – Стыдно, конечно, крепкому, молодому мужчине звать безнадежно больного человека. Но если я так и помру – разве потом ей будет легче?»
И он решился-таки побеспокоить ее. Однако, вместо того, чтобы крикнуть, зовя на помощь, лишь слабо прохрипел:
- Вера…
Кашель в комнате Веры затих, а затем, приближаясь, послышалось шарканье комнатных тапочек. Наконец, Вера, судя по звукам, дошла до его двери.
- Александр? Ты меня звал? – полувопросительно-полуутвердительно чуть слышно окликнула она.
- Да-да… - прошептал Александр. – У меня что-то с сердцем! Вызывай скорую…
Вера сделала попытку войти к нему в комнату, но кресло не позволило ей сделать это.
- Я не могу открыть дверь! – пожаловалась она.
- Это я закрыл ее…
- Зачем?
- От кота…
- Как же я теперь открою ее?
- Да тебе и не надо этого делать. Врачи сами отодвинут кресло. Ты только, пожалуйста, поскорей вызывай их…
- Хорошо! Сейчас-сейчас...
Не в силах по-прежнему двигаться, Александр слышал, как Вера, захлебываясь в кашле, взволнованно называет его имя и свой адрес. Как потом, спустя несколько минут – надо же, слабо удивился он, как иногда умеет оправдывать свое название скорая помощь, дверь в квартиру открылась. И, судя по мужскому голосу, появился врач.
Он без труда отодвинул кресло и вошел в комнату.
Александр сразу узнал в нем того самого врача, которого уже видел около подъезда.
- Я же просила, чтобы прислали кардиолога! Причем, обязательно с аппаратом для снятия ЭКГ! – кутаясь в халат, слабо возмущалась следовавшая за ним Вера.
- А я тут при чем? – огрызался тот. – В регистратуре увидели ваш адрес, он нам давно знаком. Вот и решили что это опять к вам!
- Но вы же ему все равно поможете?.. – перешла на умоляющий тон Вера.
- А я что – не врач, что ли?
Доктор подсел к Александру, послушал пульс, затем стал прикладывать к груди холодящий черный диск стетоскопа. Наконец, померил давление и спросил:
- И давно это у вас, молодой человек?
- Да минут двадцать, не больше…
- Нет, я имел в виду, как часто это у вас бывает?
- Первый раз…
- А ну-ка, пошевелитесь!
Александр с трудом выполнил указание врача.
- Так больнее? – спросил тот.
- Нет… - прислушавшись к себе, уверенно ответило Александр.
- Отлично! - похвалил врач. – А вы сегодня днем случайно не нервничали?
- Нервничал! – ответила за Александра Вера.
- Да, - прошептал тот. – И, наверное, как никогда в жизни.
Врач отнял от груди Александра диск стетоскопа, повесил его себе на шею и уверенно заявил:
- Все ясно! Я и без ЭКГ могу сказать, что никакого инфаркта тут нет.
- А что же тогда? – в один голос спросили Александр и Вера.
- Последствия того самого нервного срыва! Беречь себя надо! А то ведь может как получиться – у Веры вон рак, а вы, совершенно здоровый, умрете раньше нее!
Вера рванулась было к врачу, чтобы остановить его. Но было уже поздно. Одна надежда оставалась у нее – что Александр в таком состоянии не понял или не расслышал его.
Врач тоже сообразил, что сказал лишнее, больше того, выдал врачебную тайну.
Он покопался в своем чемоданчике и, сказав, что у него есть такое лекарство, после которого Александр наутро забудет, в какой стороне груди находится сердце, и, покосившись на Веру, добавил, вообще забудет обо всем, что было этой ночью, сделал укол в вену.
Молча проводив врача, Вера принесла из своей комнаты икону преподобного Варнавы, положила ее на грудь Александра и, тихонько закрыв за собой дверь, вышла в коридор.
Там она, несмотря на ночной час, снова кому-то позвонила и, все сильнее кашляя, и с куда большим возмущением, принялась выяснять с кем-то отношения.
«Неужели она решила отчитать бедную дежурную, которая прислала не кардиолога, а другого врача? Зря! Он ведь все равно смог помочь мне…»
Александр хотел остановить Веру.
Но у него уже не было сил ни на это, ни на то, чтобы прислушиваться к тому, с кем и о чем так возбужденно говорила Вера.
К тому же, укол, судя по всему, был действительно очень сильным. Или он просто не привык к лекарствам такого рода?.. Во всяком случае, вскоре ему показалось, что он снова летит в ту же самую пропасть, из которой его вытащила боль, только на этот раз у нее не было дна.
Он летел… летел…
И в тот самый момент, когда падение уже казалось невыносимым, вдруг увидел Алешу. В светло-голубых джинсах и белой, в крупный красный горошек, рубашке, в которых его еще никогда не было в храме, он поздоровался с ним, взял его за руку - причем, как успел заметить Александр, под ногтями на этот раз у него не было грязи, а сам он был какой-то чистый и праздничный - и потащил за собою куда-то наверх.
И все.
Дальше уже он не помнил ничего…
7
Как ни ярился шторм, стараясь погубить несколько раз уже готовый было пойти на дно корабль, «Золотая стрела» выдержала эту неравную схватку. Хотя и основательно потрепанная, не потеряв, благодаря умению капитана даже мачту, она на третьи сутки вырвалась из его смертельных объятий, оказавшись где-то неподалеку от берегов Африки.
Все это время Клодий почти не выпускал из рук свой сундучок.
Альбин тоже старался держаться ближе в кожаному мешку со свитками, чтобы в случае гибели корабля, успеть выскочить с ним из каюты и на лодке ли, на досках – спасать Священные Книги.
Как только стихия начала успокаиваться, Клодий вышел на палубу и, блаженно щурясь на все еще бугрящуюся волнами, но уже не опасную морскую даль, подмигнул последовавшему за ним Альбину:
- Хорошо все-таки жить! Просто дышать, ходить, а? И при всем том быть человеком, который благодаря богатству может в этой жизни - все! Я ведь и натерпелся страху не столько из-за себя, сколько из-за него! – глядя на свои задеревеневшие от долгого держания ручки сундучка пальцы, признался он.
