XX век как жизнь. Воспоминания - Александр Бовин

Обстановка резко обострилась как раз в те дни, когда Косыгин находился в Ханое. В ответ на активизацию вьетнамцев президент США Джонсон приказал подвергнуть бомбардировке город Донг-Хой, расположенный на территории ДРВ. Хорошо помню ночные улицы Ханоя, заполненные протестующими вьетнамцами.

Помню и переговоры. Косыгин стремился как-то остудить вьетнамских руководителей, подчеркивал желательность мирных средств борьбы за объединение Вьетнама. Один из главных аргументов: если война, значит, смерть и разрушение, значит, новые страдания людей, которые и так уж вдосталь настрадались. Вьетнамцы слушали внимательно.

Я сидел где-то у стенки и тоже внимательно слушал. И смотрел. Смотрел на вьетнамскую команду и нашу. Наша – это чиновники, выросшие в коридорах власти, в лабиринтах аппарата. Их команда – бывшие подпольщики, бывшие политкаторжане, выросшие на военных тропах. И они не могут понять друг друга. Не могут, потому что по-разному, очень по-разному оценивают и жизнь человеческую, и боль, и страдания. То, что нам казалось иррациональным, бессмысленным, безнадежным, для них было наполнено смыслом и надеждой. Какое еще нужно ratio, если есть воля к победе?!

Из Ханоя Косыгин полетел в Пекин. Как я понимаю, у премьера (не у Андропова!) была все-таки надежда сгладить острые углы, нарастить взаимопонимание, вернуться в Москву с победой. Не получилось. Китайцы, как и мы в «молодости», были самодостаточны и непробиваемы. Их не смущала полемика. Они ничего не хотели координировать.

На беседе с Мао Цзэдуном я не был. По глупости решил, что Пекин интереснее председателя Мао, и отправился путешествовать по городу. Судя по рассказам, Мао Цзэдун переиграл Косыгина. Он свободнее ориентировался в сложностях мировой политики, его логика была изощренней и весомей. Помню, как в самолете мучились помощники Косыгина, пытаясь «выровнять» стенограмму беседы, уравновесить в ней советский и китайский вклады.

Тут, видимо, следует отметить, что у Косыгина практически не было опыта ведения внешнеполитических дел. В Советском Союзе это была епархия партийного лидера. Через пару лет все вернется на круги своя. Но смутное послепереворотное время вытолкнуло Косыгина на международную арену. И сразу ему пришлось столкнуться с нештатными ситуациями. В разговорах с Хо Ши Мином или Ким Ир Сеном на Косыгина работал весь авторитет КПСС и СССР. Мао Цзэдун мог позволить себе не считаться с этим авторитетом. Это делало положение Косыгина непривычным и сложным.

Потом был Пхеньян. В основном – на холостом ходу. Все корейские яйца давно лежали в китайской корзине. «Сопровождающим лицам» самостоятельно гулять по городу не разрешалось. Оставалось пить в резиденции женьшеневую водку и закусывать ее острой и ароматной капустой кимчи. Прелесть что за капуста!

Последняя остановка перед Москвой – Владивосток. В кабинете командующего Тихоокеанским флотом огромная карта. Тихий океан. Адмирал докладывает обстановку. Везде, куда стоит смотреть, советские корабли и подводные лодки. А рядом – американские. Но от этого ни в Америке, ни в Советском Союзе не прибавляется счастья…

Впоследствии мне приходилось много и плотно заниматься Вьетнамом. Исходный пункт моего подхода, который я настойчиво втолковывал начальству, состоял в том, чтобы не рассматривать мировую обстановку сквозь призму вьетнамских событий. Наоборот. Важно было конфликт во Вьетнаме видеть на фоне общего течения мировых дел. А на таком фоне развитие советско-американских отношений, несомненно, приоритетнее отношений с Вьетнамом. Не всегда и не все со мной соглашались.

Experimentum erutis история поставила в мае 1972 года. Визит президента США Никсона должен был начаться 22 мая. Однако 8 мая Никсон приказал заминировать подходы к вьетнамским портам. Усилились бомбежки Хайфона. В общей неразберихе погибли несколько советских моряков. Политбюро колебалось. И все-таки президент США появился в Москве в назначенный срок.

Интересам Советского Союза, доказывал я, «категорически противопоказаны всякие внешнеполитические эксцессы. Главное для нас (и для мирового революционного движения) – проблемы экономики. Надо соразмерять политические решения с реальными экономическими и политическими возможностями и отказаться от мысли, будто мы должны всюду активно вмешиваться в ход событий. Если Советский Союз будет проигрывать экономическое соревнование с Соединенными Штатами, падение нашего авторитета и влияния не смогут предотвратить никакие воинственные и революционные заявления».

И, возвращаясь во Вьетнам. «Не нужно гипнотизировать себя рассуждениями о том, что американцы-де ждут не дождутся, чтобы сбросить на нас атомную бомбу. Точно так же не нужно создавать иллюзию, что мы будем воевать из-за Вьетнама. Государственные интересы СССР требуют поисков не военного (именно на это толкают нас китайцы), а политического решения международных проблем. Это касается и Вьетнама, и других аналогичных проблем, которые неизбежно будут возникать в будущем».

К середине 1966 года внутри советского руководства стало вызревать намерение топнуть ногой, припугнуть американцев, поставить их на место. Уж больно они активизировались во Вьетнаме. Предлагалось учинить разговор по «красному телефону», отозвать посла из Вашингтона, организовать военные учения на Дальнем Востоке и т. п. Пишу бумагу Андропову для возможной дискуссии на политбюро.

«Совокупность предлагаемых мероприятий могла бы иметь смысл только в двух случаях:

а) если мы готовы начать войну с Соединенными Штатами Америки и

б) если хоть мы и не готовы воевать, но американцы верят в нашу готовность начать военные действия против США.

Однако ни одно из этих условий не имеет места. Мы не готовы (точнее – не должны) воевать с американцами из-за вьетнамских событий. И американцы прекрасно это понимают.

В таком случае намечаемые мероприятия, если подходить к ним не с сиюминутной точки зрения, а с точки зрения хотя бы ближайшей перспективы, и если рассматривать их не только как пропагандистскую кампанию, а как элемент советской политики, действуют не в нашу пользу.

На фоне многочисленных заявлений, протестов, митингов, да еще и с участием членов политбюро, все отчетливее будет выступать неспособность СССР оказать реальное воздействие на ход событий во Вьетнаме.

На фоне таких мероприятий, как разговор по «красному телефону», отзыв посла из Вашингтона, военные учения на Дальнем Востоке и т. д., представляющих по существу политический блеф (а американцы понимают это даже лучше, чем мы сами), более контрастным станет отсутствие реальных шагов для сдерживания американской агрессии.

Таким образом, ни эскалация пропаганды, ни эскалация политических блефов не могут оказать сдерживающее влияние на эскалацию войны во Вьетнаме.

Я уже не говорю о том, что предлагаемая программа полностью соответствует намерениям Пекина, делающего ставку на резкое ухудшение советско-американских отношений, рост международной напряженности и появление в связи с этим внутренних трудностей в Советском Союзе.

Наша политика во вьетнамском вопросе должна определяться не пропагандистскими соображениями, не стремлением доказать нашу «революционность», а реальной оценкой сложившейся ситуации и государственными интересами Советского Союза.

Еще в самом начале активных военных действий во Вьетнаме было понятно, что вьетнамский кризис невозможно разрешить военным путем и что втягивание Советского Союза в это дело ни к чему хорошему не приведет. Нынешние события еще и еще раз подтверждают этот вывод. Поэтому главные наши усилия (вплоть до прямого политического давления на Ханой) должны быть направлены на то, чтобы посадить вьетнамцев за стол переговоров.

Разумеется, это трудно сделать. Вьетнамцы будут упираться. Но если мы будем тверды и последовательны, если мы не будем поддерживать иллюзии о возможности «победоносного» отражения агрессии, дело можно сдвинуть с мертвой точки. Важно начать двигаться по этому пути и еще важнее понять, что любой другой путь в конечном счете ведет к ухудшению внешнеполитического положения СССР, к падению авторитета КПСС.

Теперь о военной стороне вопроса. То, что сейчас происходит, дискредитирует нашу военную помощь. Американские летчики называют советские ракеты «летающими телеграфными столбами». Весь мир является свидетелем того, что Советский Союз бессилен помешать систематическим бомбежкам территории ДРВ. Поэтому активные действия, направленные на политическое урегулирование вьетнамского кризиса, должны сопровождаться растущей военной помощью социалистических стран и прежде всего Советского Союза, помощью, локализованной только и исключительно пределами Северного Вьетнама.

Опасности возникновения широкой войны с американцами здесь нет, так как Вашингтон прекрасно понимает наше положение и, видимо, отнесется к нашим акциям военного характера как к вынужденной необходимости. В связи с этим было бы целесообразно прямо поставить перед вьетнамцами вопрос о необходимости ввода в действие советских зенитно-ракетных подразделений. Кроме того, следует не менее решительно поставить вопрос о коренном улучшении всей системы ПВО и, в частности, о том, чтобы советским (а не китайским) советникам принадлежало решающее слово в центральных органах ПВО.