Нордическая мифология - Бенджамин Торп

Тем временем жена Хёгни Костбера прочла посланные Гудрун руны и обнаружила, что они были подделаны. Она попыталась отговорить мужа от путешествия, пересказывая ему свои зловещие сны, которые он истолковывал в противоположном смысле. Глаумвёр, жене Гуннара, также снились предвещавшие предательство сны, но Гуннар сказал, что никому не под силу изменить свою судьбу. Невзирая на все уговоры, они тем не менее поднялись вместе с Винги на борт его корабля, в обществе горстки своих людей. Гребцы гребли с таким рвением, что киль корабля лопнул наполовину, а весла переломились. Потом они какое-то время ехали сквозь мрачный лес, в котором заметили могучее войско, но тем не менее въехали в ворота твердыни. Винги сразу же дал Гьюкингам понять, что они обмануты, после чего они забили его булавами.

Конунг Атли приказал своим людям схватить братьев в чертоге. Услышав звон оружия, Гудрун отбросила плащ, вошла в чертог и, обняв братьев, попыталась сыграть роль посредницы, но без успеха. Тогда она надела кольчугу, взяла меч и вступила в сражение как могучий воин. Битва затянулась надолго, и Атли потерял многих своих воинов. Наконец, из всех прибывших в живых остались только оба брата: их одолели и связали. Атли приказал вырезать сердце Хёгни, хотя советники предпочли бы воспользоваться сердцем трэда Хьялли; однако, когда на того наложили руки, Хёгни сказал, что чем слушать вопли его, проще самому сыграть в эту игру, и трэд ненадолго избежал опасности. Гуннара и Хёгни заковали в цепи. Атли предложил Гуннару сохранить жизнь, открыв, где спрятано золото; но тот ответил: «Скорее я увижу окровавленное сердце моего брата Хёгни». Тогда вновь схватили того трэда, вырезали его сердце и положили перед Гуннаром. «Это, — сказал он, — сердце труса, не похожее на сердце отважного Хёгни, ибо оно трепещет даже сейчас, хотя и дважды слабее, чем дрожало в груди своего владельца». Тогда вырезали сердце Хёгни, смеявшегося при этом. Увидев, что сердце это не дрожит, Гуннар признал в нем сердце Хёгни, и сказал, что теперь он один знает, где спрятано золото, и что оно скорее достанется Рейну, чем будет сверкать на пальцах врагов. Тогда Гуннара со связанными руками бросили в полный змей дворик. Гудрун прислала ему арфу, на которой он играл ногами так, что убаюкал всех змей, кроме одной гадюки, впившейся ему прямо в сердце[165].

Возбужденный своей победой, Атли посмеялся было над Гудрун, однако, заметив ее волнение, попробовал умягчить ее. Она прогнала его сомнения и подозрения, прикинувшись ласковой, и была устроена великолепная тризна[166] в память павших. Гудрун взяла своих маленьких сыновей, занятых игрой, и перерезала им обоим горло. Когда Атли позвал своих детей, она ответила, что их черепа были превращены в пиршественные чаши, оправленные в золото и серебро, и что в вине он пил их кровь, а в пище ел их сердца. Сын Хёгни, которого звали Нифлунг, горел желанием отомстить за отца и обратился за помощью к Гудрун, и когда Атли после трапезы лег отдохнуть, они убили его[167]. После этого Гудрун со всех сторон подожгла палаты, и все люди Атли погибли в огне.

После этого Гудрун бросилась в море, но волны вынесли ее на берег, и она пришла к городу великого конунга Йонакура, который женился на ней и имел от нее троих сыновей: Хамдира (Hamtbir), Сорли и Эрпа (Егрг). Там же воспитали и Сванхильд, дочь Гудрун от Сигурда. Услышав о красоте Сванхильд, могущественный конунг Йормунрек послал своего сына Рандве вместе с советником Бики просватать ее за себя. Девушку выдали за конунга против воли Гудрун. Когда они плыли домой, Бики подучил Рандве с нежностью подойти к Сванхильд, сказав, что обладать столь прекрасной девой скорее подобает молодому человеку, чем старому конунгу. После прибытия домой Бики сообщил старому конунгу о том, что Сванхильд стала любовницей Рандве, в результате чего тот приказал повесить Рандве. По пути на виселицу тот вырвал у ястреба несколько перьев и послал их отцу, который понял, что послание это означает, что он лишился чести, и приказал вынуть сына из петли, однако Бики устроил так, что тот был уже мертв. По наущению Бики Сванхильд также осудили на позорную смерть. Ее бросили перед городскими воротами, чтобы ее затоптали кони. Но когда девушка посмотрела на них, животные не стали наступать на нее; тогда Бики набросил мешок на ее голову, тем самым оборвав ее жизнь[168].

Гудрун послала своих сыновей Сорли и Хамдира мстить за сестру, изливая громкие жалобы на свою несчастную судьбу. Сыновья отправились в поход в доспехах, которые не могла пробить сталь, однако мать велела им опасаться камня, на пути они встретили своего брата Эрпа, которого спросили о том. какую помощь может он им предоставить. Тот ответил, что поможет им как рука помогает руке, а нога ноге. Это им не понравилось, и они убили его. Вскоре после этого Хамдир споткнулся и опершись рукой промолвил: «Правду сказал Эрп; я упал бы, если бы не поддержал себя рукой». Он последовали далее но через несколько шагов споткнулся Сорли; «Я упал бы», сказал он, «если бы не оперся на вторую ногу». Придя к Йормунреку, они немедленно напали на него. Хамдир отсек ему руки, а Сорли ноги. Хамдир тогда промолвил: «Отрубили бы и голову, будь с нами Эрп». Они мужественно сопротивлялись появившимся людям Йормунрека, тем более, что панцири их были непроницаемы для стали, пока не появился одноглазый старик и посоветовал забить их камнями, таким образом послужив их погибели[169].

На всем севере широкое распространение имела повесть о юной дочери готландского ярла Херауда (Heraud) Торе, чаще известной под прозвищем Домашняя Лань (.Borgarhjort), данном ей, потому что, в отличие от отважных амазонок того времени, она скорее напоминала нежную и пугливую лань; учитывая исключительную красоту и доброту девушки, отец поместил ее в укрепленный замок, а не в девичьи покои. Некоторые рассказывают, что замок охранял воин по имени Орм, однако в соответствии с Сагой: «Однажды Херауд подарил дочери дракона в маленькой шкатулке, в которой тот размещался, свернувшись клубком на золоте. Змей рос, вместе с ним умножалось и золото, наконец, стало необходимо удалить дракона из замка. Наконец он превратился в истинное чудовище, охватившее кольцом весь замок, так что в него никто не мог войти, кроме приносивших ему пищу». Посему ярл собрал совет, и было решено, что тот, кто убьет чудовище, получит его дочь в жены. Узнав об этом, Рагнар Лодброк, сын шведского конунга Сигурда, победившего в знаменитой битве при Бравалле, приказал сделать пять шерстяных плащей и рейтуз и проварить их в смоле[171]. После этого он вступил в бой с драконом, или, как иногда сказывают, с медведем, охранявшим жилье прекрасной Домашней Лани, которого победил после многих трудов и опасностей. Лодброк оставил наконечник копья в спине дракона, а с древком явился к прекрасной Торе, к которой обратился со следующими словами:

Своей юной жизнью рискнул я;Лет мне пятнадцать;Ненавистного червя убил яРади тебя у о, прекрасная дева.

Далее он отправился к ярлу и потребовал выполнения обещания, доказав то, что именно он является освободителем его дочери с помощью древка и наконечника, оставшегося в теле дракона. Наконец, выяснилось и то, что молодой человек является конунгом, сыном Сигурда. Брак был совершен со всей подобающей рангу торжественностью. От жены Торы у Рагнара было двое сыновей, Эрик и Агнар; однако счастье их продлилось недолго: Тора умерла, и Рагнар оставил свой край под правлением сыновей и мудрых советников, вновь стал вести жизнь морского скитальца, чтобы в обществе викингов утопить или хотя бы смягчить боль утраты.

Когда Хеймир из Хлиндаля получил известие о смерти Сигурда и Брюнхильд и о том, что их дочь и его воспитанницу собираются погубить, он приказал сделать огромную арфу, в которой укрыл ребенка вместе со множеством драгоценных камней, и отправился на север. Он дал ей отведать лука, который способен значительное время поддержать в теле жизнь. Хеймир описывается как гигантская и величественная фигура; хотя одежда попрошайки и нищего мало соответствовали внешности, манеры и мелодичное пение арфы свидетельствовали совсем о другом. Оказываясь в уединенном месте, в лесу или на поле, он выпускал девочку погулять, однако, если она начинала плакать, находясь внутри арфы, когда он находился среди людей или в чьем-нибудь доме, он играл и пел до тех пор, пока ребенок не успокаивался и не замолкал.

Наконец, поздним вечером Хеймир явился к одному маленькому и уединенному жилищу в Норвегии, носящему имя Спангархеде[172], в котором жили старик по имени Айд и его жена Грима. Старуха сидела одна, и Хеймир едва уговорил ее развести огонь в очаге, чтобы он мог согреться. Она не отводила глаз от арфы, из которой торчал краешек дорогого платья; однако ее подозрения вспыхнули с еще большей силой, когда под рукавами одеяния бродячего арфиста, когда он протянул руки к огню, блеснул яркий золотой браслет. Она провела Хеймира в комнатушку, где, утомленный путешествием, он скоро крепко заснул. Ночью возвратился крестьянин. Утомленный дневными трудами, он был недоволен тем, что ужин еще не готов, и принялся горестно жаловаться на участь бедняка. Тогда старуха сказала мужу, что он может поправить свое состояние до конца дней своих, если убьет незнакомца, у которого, как она видела, в арфе спрятано много золота и драгоценностей. Сперва старик не хотел совершать столь низменный поступок, однако жена в итоге все-таки заставила его убить спящего Хеймира. Когда старики открыли арфу и из нее вышла маленькая Аслауг, оба они пришли в ужас и вне сомнения убили бы и ее, если бы трогательное личико не пробудило в них совесть. Чтобы избавиться от подозрений, они переодели ее как собственного ребенка в грубую одежду и назвали Кракой. Шли годы, Крака выросла и прославилась своим разумением и красотой. В основном время свое она проводила в лесу, где пасла скот своего приемного отца. Она прекрасно знала о своем происхождении, о котором помнила по многократным рассказам Хеймира; но со своими приемным родителями держалась, словно немая, и не произносила ни слова.