Тайна Вселенской Реликвии. Книга вторая - Владимир Маталасов

– Ну и Ши-ишка! Каков наглец, а? – возмутился Остапенко.

– Сейчас этот мордухан будет, наверное, бросать капсулу, – высказал своё предположение Сапожков и тут же добавил: «Так что Кузя, приготовься! Устанавливай прибор на самый малый ход времени, и – вперёд!»

– Много вас тут, советчиков!.. И без вас знаю, – огрызнулся Малышев, однако незамедлительно последовал совету друга.

Движения на экране возобновились. Правда, теперь они были уже медленными, какими-то чересчур вялыми. Вот Гришкины пальцы лениво разжались и камень отделился от них. Приблизившись к окну вплотную, ребята с огромной душевной тревогой стали наблюдать на экране «Дешифратора» траекторию полёта, брошенной злой рукой, капсулы в многократно растянутом времени. И когда прибор, наконец-то, ясно и чётко указал место финиша Реликвии, ребята с открытыми от удивления ртами, в полном смятении и растерянности, уставились друг на друга; Сапожков даже икнул от неожиданности.

– Вот так дела-а-а, – протянул он, вытаращив глаза, и снова: – …ик… к!

– Бриллиантовые вы мои! – слегка придя в себя, торжественно вымолвил Остапенко. – Да что же это такое получается, я вас спрашиваю?.. Ирония судьбы?..

– Э…э! – многозначительно отреагировал окончательно опомнившийся Малышев. – Закономерность!.. Закономерность, которая в одно мгновение расставила всё по своим местам.

– Братцы! – вдруг испуганно воскликнул Сапожков. – Смотрите, смотрите!.. Видите? – Он стал медленно задирать голову вверх, словно что-то провожая своим взглядом. Его примеру последовали и остальные.

– Что случилось? – чуть ли не шёпотом, с нескрываемой тревогой в дрогнувшем голосе, осведомился кто-то из ребят.

– Видите, как душа моя плавно отделяется от планеты и медленно возносится к стратосфере? – Митька заключил друзей в свои медвежьи объятия и закружил по комнате.

– Ну ты сунду-у-ук, Сапожков! – Малышев повертел пальцем возле своего виска. – Сначала до смерти перепугал, а сейчас пытаешься сломать наш «Дешифратор». Воскрылись и сгинь!

– Правильно Митька говорит, – поддержал Саня. – Пусть души наши возносятся к самой стратосфере!.. Ура!..

– Ура-а-а! – разнеслось негромко.

Кузя освободился от «Дешифратора», поставил его на письменный стол, и… друзья закружили по комнате в бешеном хороводе под ритм танца какого-то дикого племени «того-того». Лишнего шума они старались не производить; всё было в рамках норм и приличия.

– Что будем делать? – спросил Малышев, когда все трое в изнеможении плюхнулись на старинный, кожаный диван.

– Только без паники! Надо подумать, – рассудительно произнёс Остапенко. – Может случится так, что его там уже и в помине нет: ведь с тех пор прошло не менее шести лет. В этом случае мы только обнадёжим и огорчим и Елену Владимировну, и себя, и всех остальных.

– Что ты предлагаешь в этом случае? – спросил Сапожков.

– Не особо-то радоваться преждевременно, – последовал ответ. – При этом, один из нас должен быть в срочном порядке откомандирован к предполагаемому местонахождению капсулы. Для этого, не вызывая излишних подозрений, надо миновать кордон пребывающей в гостиной публики и, под любым пустячным предлогом, очутиться во дворе. Независимо от результатов поиска, возвращение откомандированного не особо-то должно бросаться в глаза собравшихся в гостиной: вышел человек, ну и пусть себе вышел; вернулся назад – что ж тут особенного? В случае положительного исхода мероприятия, капсулу необходимо пронести незаметно для представителей женского пола, а Степана Павловича, под каким-либо предлогом, попросить на пару минут пройти в кабинет Льва Савельевича.

– На роль «командировочного» предлагаю Сапожкова, – поднял руку вверх Малышев. – Ну, во-первых, он – великий артист, а во-вторых, его одна рука, в длину, что наши две вместе сложенные.

– Предложение дельное. Принято! – поддержал Остапенко. – Сапожков, на выход! Ни пуха тебе, ни пера!

– К чёрту!

3. «Обалдеть можно!..»

– Степан Павлович! Вы не смогли бы минут на пять заглянуть в кабинет Льва Савельевича? – заранее извинившись перед женщинами, попросил только что вернувшийся со двора Сапожков. Лицо его было несколько бледнее обычного. Елена Владимировна даже встревожилась, но волнения её тут же улеглись, как только Митькина физиономия озарилась неподдельной детской, наивной улыбкой…

– Ну что? – неясно кому из вошедших, был адресован нетерпеливый, полный тревожного ожидания, вопрос, прозвучавший одновременно из двух уст.

– Погодите, погодите. Это я вас должен спросить: «Ну что?», – не понял Ремез, в недоумении разводя руками.

– Да это, Степан Павлович, Сапожкову наш вопрос предназначен, – пояснил Саня.

Хитрый Митька всё устроил так, что даже друзья, наблюдавшие за его действиями из окна, не смогли уразуметь: нашлась всё-таки Реликвия, или нет.

– В чём дело, ребята?

– А вот в чём! – Сапожков, словно магистр оккультных наук, произвёл какие-то торжественные манипуляции руками, и в его ладонях очутилось то, что за последние годы стало неотъемлемой частью их жизни и смыслом существования.

В рабочем кабинете Льва Савельевича нависла напряжённая тишина. Сапожков молча протянул находку Ремезу. Взяв её осторожно в руки, тот не спеша подошёл к окну и стал внимательно разглядывать со всех сторон. Потом её, поочерёдно, держали в руках и разглядывали Саня с Кузей. Каждый осознавал торжественность наступившего момента, так как чисто психологически заранее был подготовлен к нему.

Ремез снял с одной из полок книжного стеллажа хрустальную пепельницу, оставшуюся от своего прежнего хозяина, бережно установил в неё драгоценную находку и всё это поставил на середину подоконника.

– Итак, первая часть завещания Льва Савельевича вами выполнена с честью! – чуть сдавленным от волнения голосом вымолвил Степан Павлович. – Теперь наша очередная задача будет заключаться в том, чтобы сохранить капсулу в целости и невредимости до оговоренного срока, во что бы то ни стало, покуда за ней не явится посланец, вернее – её хозяин…

– Айвисто! – не утерпел и поспешил уточнить Остапенко.

– Да, Айвисто! И должно это произойти тридцатого июня 1995 года, если этому, разумеется, ничто не помешает… Ох!.. – вдруг вспомнил о чём-то Ремез, шлёпнув себя по лбу. – Нехорошо-то как получилось: меня ведь там женщины наши, наверное, заждались… Одну секундочку. Пойду извинюсь – думаю простят, – да и отпрошусь ещё минут на пяток…

– Всё! – улыбаясь, произнёс воротившийся вскоре Ремез. – Простили и отпустили. Женская снисходительность не знает пределов, – пошутил он. – А теперь давайте присядем, – последовало предложение, и все вновь опустились на просторный, старинный диван. – Не спрашиваю о том, как и с помощью чего вам удалось отыскать пропажу: об этом я, примерно, догадываюсь, и уверен, что здесь дело чистой техники. Скажите только мне, где именно пряталась она от нас?

– И не поверите, Степан Павлович! – нетерпеливо отозвался Сапожков. – В дупле!..

– Как? В каком дупле? – не понял тот, удивлённо возведя брови.

– В дупле вот этого самого дуба, – Митька указал в сторону окна, за которым хорошо просматривался мощный ствол лесного гиганта. – То есть, «придуплилась» капсула наша…

– Кто бы мог подумать! – после недолгой, шоковой паузы, с некоторой долей сожаления в голосе, и в то же время – торжества, негромко вымолвил Ремез. – Поразительно!.. Как всё, оказывается, просто!..

– По правде говоря, Реликвия не очень-то похожа на камень, – в шутку заметил Малышев.

– А она и действительно была похожа на камень – до поры до времени, – пока Гришка не выбросил её, – уж больно чересчур уверенно пояснил Сапожков. – Просто до этого капсула была покрыта тонкой, каменистой оболочкой из космической пыли. Видимо, после многократных ударов по скорлупе грецких орехов, в оболочке этой образовались микротрещины и создались местные напряжения. Завершающий удар о ствол дерева и о дно дупла довершили своё неприглядное дело: оболочка раскололась, оголив тело капсулы…

– Откуда у тебя такая уверенность? – не дал договорить Малышев.

– Тебе нужны вещественные доказательства? Пожалуйста! – Сапожков снова жестом факира извлёк откуда-то чечевицеобразные обломки, похожие на глиняные черепки. – Я их прихватил заодно с капсулой из дупла, так, на всякий случай.

– Молоде-ец! Ты, как всегда – практичен и предусмотрителен, – не сдавался Малышев. – Голыми руками тебя не возьмёшь…

– Страшно даже и подумать, что внутри вот этой, сравнительно небольшой сферы, заключена целая галактика, в сотни раз больше нашей, и что там бушуют немыслимой силы природные процессы, – высказался Остапенко после того, как был произведён тщательный осмотр остатков разрушившейся каменисто-пылевой, космической оболочки.