Молчара (СИ) - Володина Таня

— Я привёл к тебе медсестру, — сказал Шерман, пропуская к больничной койке блондинку с лукавым взглядом. — Ты не первый пациент, который хочет проверить свои способности, едва выйдя из наркоза. Это Луиза. Трахать девочку нельзя, но потрогать можно. Дерзай!

Пряча улыбку в бороде, Шерман вышел в коридор. Блондинка села на край кровати, сказала по-английски:

— Привет, Георг! Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — ответил Егор, трогая пластырь на голове.

— Дай мне руку, — попросила она.

Затаив дыхание, Егор исполнил просьбу. Луиза положила его руку на свою коленку и приподняла белый халатик, разрешая погладить бедро. Егор медленно скользил пальцами по гладкой женской коже и прислушивался к ощущениям. Луиза слегка раздвинула ноги. Когда пальцы коснулись трусиков в промежности, у Егора что-то щёлкнуло в мозгу, а член встал. Егор неосознанно обхватил Луизу за талию и потащил к себе, как голодный неандерталец.

— Найн, найн, — засмеялась она. — У меня есть муж! Но я рада, что у вас всё в порядке.

Тот же эффект на Егора произвела и другая медсестра — немолодая афронемка, а также ночная сиделка, совсем уж некрасивая тётушка. Шерман сказал, что гиперсексуальность скоро поутихнет, нужно время, чтобы в мозгу образовались новые нейронные связи. А пока что Шерман рекомендовал найти в интернете симпатичных девчонок и заняться онанизмом. Егор последовал совету доктора. Оказалось, что в интернете нет несимпатичных девчонок, — каждая была совершенством! Грудки, попки и влажные киски туманили разум и пробуждали желание. Егор всецело понял Сашу.

Они задержались в Берлине ещё на неделю после выписки из больницы. Обоим хотелось отдохнуть. Гуляли по сырому городу, пили пиво, обедали в ресторанах. Егор затащил Шермана на концерт любимой рок-группы.

— Ты счастлив? — спросил Шерман перед отъездом.

— Не знаю, — ответил Егор. — Я теперь как Боря Остроухов — постоянно хочу трахаться, а все девушки вокруг кажутся красотками. Надо научиться приёмам соблазнения, а то я ничего не умею. Чувствую себя дикарём. Может, дашь пару советов?

— Завтра ты увидишь свою жену, — напомнил Шерман, —  пусть она будет первой. Я восхищаюсь этой женщиной. Тебе очень повезло.

Егор смутился. Он думал про Кэт все эти дни — хотя какие дни? Месяцы, годы! — и пришёл к однозначному и закономерному выводу: они не могут быть вместе.

34. Хочу быть первой

Кэт встретила их в аэропорту. Они завезли Шермана домой — не в загородный дом на берегу залива, а в городскую квартиру, — и поехали к себе. Егор физически ощущал нервозность Кэт, и не стал тянуть время.

Усадил её за стол и сказал:

— Прости меня, но мы должны расстаться.

Она переплела пальцы и молча потрясла головой. Видимо, не находила слов, чтобы ответить. Боялась заплакать. Серьги с чёрными жемчужинками качнулись и ударили по тонкой белой шее. Он подарил их десять лет назад — накануне свадьбы. Тогда он верил, что между ними возможно что-то большее, чем дружба. Верил, что её горячая любовь разбудит его холодное тело.

— Операция не помогла? — тихо спросила Кэт.

Её всегда интересовали подробности. Она хотела знать, почему её брак разрушился.

— Это неважно, Кэт. Нам не стоило жениться. Мы были лучшими друзьями, проводили вместе всё время, заботились друг о друге, но этого мало для счастливого брака. Должно быть что-то ещё — какая-то искра, что ли… Не знаю, что-то божественное. Когда бог создал человека из праха земного, он вдохнул в него жизнь, а без этого человек — всего лишь кусок мяса. Отношения без искры обречены.

Её глаза медленно наполнились слезами.

— Не цитируй мне «Живучку», я её читала. Я знаю, что материя без бога мертва.

Он взял в ладони маленькую руку с алыми ноготками:

— Кэт, ты для меня — драгоценность, которую я украл у мира, но не смог правильно распорядиться. Я ничего тебе не дал, но забрал у тебя всё. Поверь, развод для меня — это не попытка избежать ответственности, а желание дать тебе свободу. Я знаю, ты будешь счастлива без меня — пусть не сразу, но обязательно будешь.

Она встала и одёрнула платье.

— Может быть, ты и прав… Мне жаль, что операция не помогла.

Это прозвучало мягко, с сочувствием и бесконечно искренне. Егор не мог обманывать Кэт.

— Дело не в операции. Она прошла успешно.

Кэт застыла, глядя на него блестящими глазами:

— Значит, всё-таки дело во мне…

— Да нет же! Ты самая потрясающая женщина, которую я встречал! Все, кто тебя знают, восхищаются тобой, Шерман от тебя без ума.

— Но ты меня не хочешь, — сказала Кэт. — Даже сейчас, после операции.

Егор посмотрел на миниатюрную фигурку, затянутую в строгое платье-футляр. Ткань эффектно обрисовывала аккуратную грудь, талия казалась гибкой и невероятно соблазнительной. Обхватить бы её ладонями, ощутить упругость женского тела. Егор не удержался, облизнул пересохший рот и перевёл взгляд на лицо. Усилием воли подавил желание уставиться на пухлые губы — такие нежные, такие умелые. Он помнил, на что они способны. Кэт догадалась, о чём он думает, и вспыхнула. Шагнула навстречу, задрав голову. Как котёнок напротив зубастого пса.

О, теперь-то у него были зубы!

— Я согласна на развод, — сказала она. — Я не дура и всё понимаю, просто мне хотелось дойти до конца. Знаешь, всегда кажется, что можно сделать что-то ещё, и если не сделаешь это, то будешь жалеть. Так вот, я ни о чём не жалею. Мы дошли до конца.

Егор кивнул. Он мог бы что-то сказать, но боялся, что голос его выдаст.

— Но перед тем, как уйти, я хотела бы…

Она шагнула ещё ближе, Егор попятился. Кэт удержала его за руку:

— Я хочу…

Она замолчала, но её намерения были очевидны.

— Это ничего не изменит, — выдавил Егор.

— Я знаю. Мне плевать. Я просто хочу переспать с тобой после того, как ты стал другим. Ты уже пробовал с кем-то?

— Нет.

— Я хочу быть первой, — сказала она.

— Ты и так у меня первая, — возразил он.

Кэт с улыбкой покачала головой и завела руки за спину. Расстегнула молнию и спустила платье с плеч. Белую кожу без единой родинки перечёркивали красные бретельки бюстгальтера. Грациозным движением Кэт сняла платье и отбросила в сторону. На ней остались чулки телесного цвета и красное кружевное бельё — настолько вызывающее, что у Егора потемнело в глазах.

— Не надо… — выдохнул он. — Это всё только усложнит.

Кэт запустила руки ему под свитер и провела по торсу. Егор содрогнулся от нахлынувшего возбуждения. Волосы на предплечьях встали дыбом. Застонав, он схватил жену за талию и посадил на стол. Резким движением развёл ноги, положил ладонь на копчик и толкнул к себе. Вжался ноющим, болезненно эрегированным членом в красное кружево:

— Кэт, я хочу тебя. Это какое-то безумие… Впервые в жизни я хочу тебя так сильно, что у меня круги перед глазами…

Красные, как её трусики, ногти, губы. Она содрала с него свитер, расстегнула пуговицу на джинсах.

— Я тоже тебя хочу, Молчара…

Он опомнился, когда приставил багровую головку к влажному манящему входу.

— Чёрт! В доме есть резинки?

Она нетерпеливо направила его член в себя и откинулась на стол. Сладкая, зовущая, желанная.

— Не нужно никаких резинок, иди ко мне…

35. Живучка. Эпилог

Последнее, что увидел Чоно, — стремительный прыжок Лекетоя через ограждение люка. «Дурацкий робот», — подумал Чоно, врезаясь спиной в плотную маслянистую поверхность. Она спружинила под ним, как дорогой матрас, и разверзлась. Пропустила в жадную ненасытную утробу. Рядом упал Лекетой — сотрясение от его падения всколыхнуло море.

Чоно зажмурился, ощутив первое прикосновение, — липкое и по-хозяйски требовательное. По телу пробежал парализующий электрический разряд, а после нахлынуло спасительное онемение. Слава богу, боли не будет! Неистовый вихрь сжал его в смертельных объятиях. Тысячи голодных существ рвали его на куски, молниеносно нападая и отступая, чтобы освободить место собратьям. Море бурлило и вскипало от безумного танца живучек.