Френдзона. Она под запретом - Мила Реброва

прилетим и будем наслаждаться пирогами бабушки Маржи, – вздохнул я, жалея, что этот момент близости не может продлиться вечно. Было так хорошо держать в объятиях мою Булочку, быть ей нужным. Я бы всё отдал, чтобы перемотать время и стереть тот поцелуй, который отдалил меня от нее.

Тая

«Лёв, почему мы ссоримся?» – хотелось мне сказать, но в объятиях лучшего друга было так хорошо и надежно, что мне совершенно не хотелось портить этот миг блаженства. Хотелось остаться в его руках навсегда. Правильно говорят, чтобы понять ценность чего-то, надо этого лишиться. Сколько раз за свою жизнь я лежала вот так вот в его объятиях, окруженная им? Наверное, и не сосчитаешь. Только вот ценить это я начала только сейчас. Меня ужасала мысль о том, что мы приземлимся и Лёва снова станет холодным незнакомцем. Разорвет объятия и наденет маску безразличия.

А может, и не маску… Может, ему действительно надоело возиться с проблемной Таей. Он ведь не нанимался ко мне нянькой. В конце концов, у молодого парня были дела и поинтереснее, чем ходить за мной и убирать мой беспорядок. Или пасти меня и следить за тем, чтобы я не вляпалась в неприятности. Ничего удивительного, что я ему надоела со своими проблемами.

– Тай, ты чего? – шепнул он обеспокоенно мне в макушку, когда я, не сдержавшись, всхлипнула. – Не бойся, я же с тобой…

Со мной. Только вот надолго ли, Лёва?

– Правда? – подняла я голову, глядя другу прямо в глаза.

– Ты сомневаешься? – удивился он, судя по всему. – Почему?

– Ты держишься так холодно, – разоткровенничалась я, дергая его за шнурки на капюшоне серой толстовки, моей любимой, кстати. Я обожала утаскивать ее из сушилки и носить, когда было холодно. – Мы как чужие. Постоянно ругаемся.

– Ты же сама просила об этом, – по-доброму усмехнулся Лёва, поглаживая меня по пальцам. Приятное тепло бежало по всему телу, а на сердце становилось легче. Тугой комок в горле растворился. На губах заиграла улыбка от удовольствия, которое я ощущала в объятиях самого дорогого человека.

– А теперь не хочу, – пискнула я тихонько и неуверенно, – нам надо помириться до прилета, чтобы родители ничего не заметили. Я не хочу играть на публику, тем более у нас вряд ли получится, родители отлично знают нас и сразу догадаются, что что-то между нами неладно.

– Ты права, – кивнул он, сжимая губы, – давай так и сделаем.

– Только, Лёв, давай не будем разбирать по косточкам наши проблемы и недомолвки, не люблю это, – пробормотала я, зажмуриваясь от перспективы разбираться с тем, что случилось.

– Тайка, это чисто в твоем духе, – улыбнулся он, – сделать вид, что ничего не было.

– Ничего и не было, – пожала я плечами, – ну, просто не поняли друг друга, да?

Лёва неожиданно напрягся, отстраняя меня от себя.

– Если ты так считаешь, – как-то странно сказал он, опуская взгляд, я же обрадовалась, что он готов мириться, быстро обняла его и позвала стюардессу, которая шла мимо нас.

– Вы можете принести нам напитки? И орешки?

– Да, конечно, – вежливо улыбнулась девушка, уходя в свой закуток.

– Ну вот, давай теперь выбирать кино? – предложила я Лёве, не отпуская его руку и прижимаясь ближе. – Ужастик или комедию?

Выбрав фильм сама, так как Лёве, как обычно, было всё равно, я удобно устроилась на его плече и провела на нем весь полет, наслаждаясь фильмом и его близостью.

Наверное, мне показалось, но Лёва будто не вникал в суть того, что происходило на экране. Возможно, он думал о чем-то своем, что меня покоробило, но я не хотела снова ссориться, поэтому не лезла и не расспрашивала. Самое главное, что мы помирились и сделали это, как обычно, быстро. Никаких разборок и долгих препирательств.

Понимали друг друга с полуслова. Ни один человек в мире не знал меня так, как Лёва. Думаю, мне просто показалось, что Лёва не совсем простил меня и затаил что-то против меня. Скорее всего, он сильно переживал из-за встречи с родителями.

Они встретили нас громкими радостными возгласами и обнимали, наверное, не меньше часа, причитая, как мы выросли и повзрослели. Да, конечно, всего-то два месяца прошло, ничего не изменилось. Думая так, я всё же обманывала себя.

Изменились мы с Лёвой, наши отношения. Он стал мне еще дороже, но не как друг, а как… Кто же он мне теперь?

Лев

Я вроде бы должен был радоваться, что Тая простила мне тот поцелуй, но испытывал лишь странную злость на нее. Мне хотелось взять ее за плечи и трясти, требуя ответа, а какого именно, я и сам не знал. Наверное, я хотел, чтобы она испытывала те же чувства, что и я. Только вот помешался на лучшем друге один лишь я. Для Таи всё оставалось по-прежнему, и было глупо злиться на нее из-за этого.

– Ну что такое, Лёв? Почему ты такой хмурый? Я даже вещи наши сама разложила, чтобы ты не ворчал… – поникла Тая, смотря на меня.

Мы уже успели пообедать бабушкиными пирогами и даже наведаться в конюшню дедушки, когда Булочка стала наводить порядок в «нашей» комнате.

– Я не хмурый, – попытался я растянуть губы в улыбке. – Просто устал после перелета.

– Так ложись и поспи. Можешь занять мою кровать, я всё равно сейчас иду на кухню помогать бабушке Марже. Она там развела бурную деятельность! – закрывая двери шкафа, сказала она. – Только до вечера, уверена, Мишка прибежит спать со мной, так что кровать моя. Боже, как я соскучилась! Быстрее бы они уже приехали! – вздохнула Тая, выглядя при этом такой красивой, что я с трудом боролся с желанием притянуть ее к себе. Странно, но раньше я мог обнять ее в любой момент. Сейчас же приходилось сдерживать себя, одергивая и напоминая, что ей это не нужно. Она восприняла мой поцелуй как личное оскорбление и говорила о нем с такой брезгливостью, явно желая забыть как страшный сон…

– Всё, я побежала! А ты давай спи, чтобы к приезду родителей был как огурчик! – строго велела она, вылетая из комнаты и оставляя меня наедине с моими