ДЕЛЛА-УЭЛЛА - Ольга Ларионова

– Украден?

– По-видимому.

– Кто-нибудь из живущих в этом летающем доме?

Принцесса помедлила, чтобы ответ не прозвучал двусмысленно:

– Половина обитателей была на виду, половина – заперта. Но кто-то мог способствовать.

И джасперяне, и Таира сразу же отметили, что она не упоминает о крэгах. Действительно, сейчас это потребовало бы долгих экскурсов в прошлое и заставило бы потерять уйму времени.

– Кстати, где Кукушонок? – как о чем-то незначительном, бросила вскользь принцесса.

– С Гуен, прогуливается. – Эрм тоже сумел обойти скользкую тему.

– Вот и пусть посторожат снаружи. Слышал, Кукушонок?

Ответа не прозвучало – крэги ведь не умеют посылать свой голос на расстояние, но мона Сэниа не сомневалась, что ее верный поводырь понял ее. Сибилло же не обратил на эти реплики ни малейшего внимания.

– Скажи, увенчанная фиалковой росой, а ты уверена, что твой сын еще жив?

Со щек принцессы сошел последний румянец:

– Иначе я не смогла бы жить!

– Значит, уверена не вполне… Роди другого сына. Вон сколько желающих!

По сверкающим глазам мона Сэниа поняла, что еще одно слово в том же топе – и ее дружинники просто размажут его по полу, как мокрицу.

– Здесь только послушные и почтительные подданные, – проговорила она ледяным тоном. – Сибилло, ты можешь хотя бы сказать, где мой сын и что с ним?

– Твой маленький ребенок, похищенный в Гиблом овраге. Сибилло не видело твоего маленького ребенка, похищенного в Гиблом овраге. То, чего сибилло не видело внешним зрением, оно не увидит внутренним.

На лицо принцессы словно упала тень. На кого же еще надеяться, если и этот ведьмак бессилен?

– Может быть, ты знаешь, кто обитает в этом ущелье… то есть Гиблом овраге? – упавшим голосом предположила она.

– Да никто там не обитает. Сейчас это мороженая кишка, и только. Ледяным локкам там жарко, джаяхуулдлам – голодно, анделисам и в своих чертогах хорошо. Но кто-то похитителей позвал. Странно, что он больше не подал голоса.

– Он – или они – обещали вернуть…

– Так что ты беспокоишь себя и меня? Вернут. Если твой сын белокож, как ты, он годится только как диковинка, живое сокровище. Сокровища продают. Но тот, кто побывал сейчас в Гиблом овраге, ничего не делает для денег.

Он словно нарочно каждый раз обрубал все концы!

– Но он же маленький, он погибнет в нечеловечьих руках… Может, он уже умирает от холода и жажды!

– Если он умирает, надо искать его в Травяном Приюте. Сибилло видело четыре анделахаллы. Если хочешь, сибилло проведет тебя по ним.

– А если он в этой… анделахалле, там за ним кто-нибудь присмотрит?

– Там никто ни за кем не присматривает. Там смиренно ожидают анделисов, духов блаженного успокоения.

– Слушай, кончай нам нервы трепать! – закричала, вскакивая, Таира. Обещал проводить – так двигайся.

– Если ты хочешь за это какую-то плату… – начала мона Сэниа, стараясь сгладить неловкость, которая должна была возникнуть вследствие этого несдержанного вопля.

Но старый шаман, казалось, все поступки «огненнокудрой» воспринимал с одинаковым умилением.

– Сибилло уже взяло себе плату, – проговорил он, похлопывая по мешочку с хрустальной цепью. – Мы как, полетим?

Принцесса замялась. Поднимать корабль, спрятанный так удачно сразу за городской чертой, не хотелось, но нельзя было и расписываться в собственном бессилии.

– Волшебный полет не может совершиться туда, куда не падал еще внешний взгляд, – проговорила она, старательно придерживаясь сибилловой лексики.

Шаманский слух это объяснение в полной мере удовлетворило,

– Тогда пойдем. Сибилло возьмет тебя и еще одного.

Таира наклонилась, подбирая с пола отвергнутую сибилло меховую пелерину.

– Нет, – сказала принцесса, – на этот раз пойдет Сорк. Он самый осмотрительный. А тебе нельзя – если это приют умирающих, то ты можешь заразиться.

– А ты что, заговоренная?

– Нам не страшны ни болезни, ни яды других миров.

– Везет же некоторым…

Мона Сэниа обернулась к остающимся воинам:

– Всем быть наготове. Сторожевые посты как всегда. – Она задержала свой взгляд на Скюзе – он опустил ресницы в знак того, что понял: ему сопровождать принцессу незаметно.

Шаман подобрал полы балахона и, покрякивая, полез через распахнувшийся по приказу Эрма люк. Принцесса спрыгнула на землю следом за ним. Старик обернулся – люк в это время как раз закрывался.

– Именем Хатта и Гихатта, духов ног, ведущих к двери, повелеваю тебе, откройся! – Результата не последовало. – Сибилло тебе велит, откройся!

– Идем, идем, уважаемый, – поторопил его Сорк. – Найдем молодого принца мы тебя еще не тому обучим.

Мона Сэниа взглянула на него с благодарностью. Старец повернулся и зашагал вдоль развалин башни, с неожиданной легкостью перепрыгивая через замшелые камни. «Хатта-гихатта, хатта-гихатта», – приговаривал он в такт ходьбе, вероятно, заглушая ропот уязвленного самолюбия. Сейчас, когда он двигался, было заметно, что пропорции его тела несколько отличаются от туземного стандарта: руки были длиннее, что делало его похожим на местную обезьяну – впрочем, вряд ли существующую; ноги, напротив, были короче, а ступни шире и как-то корявее. Обуви эти ноги никогда не знали, но то ли к подошве была приклеена черная толстая подметка, то ли сама кожа на ней превратилась в естественные зароговевшие котурны. Не исключено, что он прибыл сюда из каких-то других земель, а это было скверно – вряд ли он тогда мог полностью ориентироваться в местной обстановке.

– Прости, сибилло, если я обижу тебя своим вопросом, – проговорила мона Сэниа ему в спину, с трудом поспевая за его цепкой, как у индейцев, походкой. – Ты родом из этой земли?

– Если бы сибилло было из другой земли, его давным-давно скормили бы шурушетрам. Сибиллин шурушетр бежал сегодня быстрее ветра, и сибилло заплатило за два кокона еды для него. А почему ты спрашиваешь?

Мона Сэниа снова мысленно обратилась к его лексике:

– Твои ноги восхитили меня своей соразмерностью, в отличие от…

– Не ври, вишневоокая. Сибилло уродливо. А отличается оно тем, что родилось не в другой земле, а в иное время.

– А как называется эта земля?

– Эта? Дорога Оцмара.

– Нет, не дорога, а вся земля, от края и до края?

– Ты, мудрая, спрашиваешь как ребенок. У земли нет краев. Вся земля – это как бесконечно толстая колода, на которую намотаны веревки дорог. Она зовется делла-уэлла Тихри.

– А что значит «делла-уэлла»?

– Все. Жизнь, любовь, свет, небеса, надежда, упоение… Незакатное солнце. Все это – делла-уэлла.

Мона Сэниа проглотила комок, мгновенно вспухший в горле, – никогда, никогда больше ей не скажут: «Сэнни, делла-уэлла…»