Повелители теней - Майкл Кобли

— Какие славные ботинки, леди-воин! Мне хватило бы их до конца моих дней.

— Нет, мамаша, у меня ничего нет, кроме них. — Керен присела на корточки и, понизив голос, спросила: — Скажи-ка лучше, когда ты последний раз ела сыр?

Лицо старухи вспыхнуло от волнения.

— С самого… — Она помрачнела. — Ты смеешься надо мной!

Керен покачала головой, вытащила из кармана небольшой сверток и протянула ей. Женщина взяла его, развернула и увидела кусочек грязно-желтого сыра, не больше пальца ее руки, и впилась в него беззубыми деснами. Наслаждение волной разлилось по ее морщинистому личику, она закачалась из стороны в сторону:

— Ах да, да, да! Кабринский, из… северо-западных сыроварен, я полагаю.

Керен улыбнулась:

— Ты, похоже, разбираешься в этом?

— Когда-то у меня была таверна на Верхней Юларской Дороге, деточка. — Она сощурилась. — Задолго до того, как напали эти могонцы. О, у нас останавливались все: высокородные господа, богатые купцы…

— У тебя тут есть еще и кусочек сот. — Старуха протянула руку, но Керен мягко отстранила ее:

— Нет, мамаша, сначала я должна узнать, где стоят палатки лекарей.

— Ах это. Вон та дорога, которая уходит под гору, западная. По восточной не ходи, иди мимо этих жрецов, чтоб им было пусто. — Она снова сунула в рот сыр. — Большинство лекарей и травников превратились теперь в низших, а купцы и продавцы оружия стали знатью.

Керен согласно кивнула и отдала ей кусочек меда, который та немедленно принялась сосать.

— Мм, сладко, очень сладко. Это мы тоже продавали в таверне, и еще мятные конфетки из Яфрена, и свежевыпеченные булочки, и хоньирские сладкие яблочки, и… — Она замолчала, глядя неподвижным взором на обмусоленный кусочек сот. Через секунду он выпал из ее руки, она уронила голову на ладони и зарыдала. — Все, все пропало. И вкусная еда, и мои мужья, и дети. Будь прокляты эти могонцы и их Кровавое Сидение! И ты вместе с ними, что заставила меня вспоминать. Уходи, убирайся!..

Керен вскочила, полная жалости и чувства вины, и пошла по западной дороге, обернувшись напоследок и бросив взгляд на пожилую женщину, горько плачущую под телегой по утраченным прелестям жизни. В какой-то миг Керен захотелось ударить кого-нибудь или что-нибудь разбить, заставить судьбу расплачиваться за горе старухи, искупить то, что сама содеяла. Но потом это чувство прошло, она просто брела по дорожке между остатками стены высотой по колено и рядом тесно прижатых друг к другу шатров и навесов. Дорожка вскоре свернула направо, Керен секунду помедлила, потом завернула за угол и увидела перед собой зубчатую стену, прикрывающую лагерь беженцев. Тысячи костров горели среди руин, под верхним рядом развалин начинался нижний, там тоже были беженцы. Огни тянулись широкими лентами по всей поверхности гор. Это был Олвергост, самая большая цитадель давным-давно исчезнувших Брузартанских королей, последней значительной династии Лиги Яфрена.

Керен вспомнила то утро, когда они с Сувьель и Джилли въехали на вершину горы и увидели открывающийся с нее вид на развалины чудовищно огромной цитадели. Олвергост был возведен в южной части Катризской равнины, там, где хребет Хоньирских гор встречался с Рукангскими горами. Три уровня укреплений были врезаны в скалы, каждая линия включала в себя стены, башни, ворота и мосты. Самой мощной была нижняя линия с тремя рядами зубчатых стен укреплений, упирающихся в горы на севере и востоке.

Но Брузартанские короли, как и многие династии до них, прошли свой путь от славы к забвению. Могучие вдохновенные полководцы оставили после себя слабых потомков, чьи наследники, в свою очередь, были либо ничтожествами, либо полными безумцами. Под конец их столетнего правления Лига развязала гражданскую войну, и легендарный Олвергост оказался разрушен. Теперь древние руины, за долгие века окончательно вросшие в землю, стали пристанищем для неимущих и отчаявшихся людей. Керен видела на рассвете, как к тысячам уже сидящих здесь присоединялись новые сотни людей: горожане и фермеры Тоброзы. Дней пять назад они что-то не поделили с могонцами, о чем до сих пор напоминали стоящие на горизонте колонны дыма. Днем от вида Олвергоста щемило сердце, но ночью он зачаровывал наблюдателя тремя огромными полосами огней с поднимающимися от них струйками дыма.

Сувьель была где-то там, внизу, ухаживала за больными и ранеными…

Когда они еще спускались с горы, их заметила пожилая женщина. Она узнала в Сувьель травницу и попросила ее помощи. Сувьель сразу же согласилась, велела Керен и Джилли разбить лагерь где-нибудь рядом с мирными людьми и ждать ее возвращения. Но день прошел, наступил вечер. Потом спустилась ночь, а Сувьель все не было. Керен волновалась за нее и решила отправиться посмотреть, что происходит. Она просто поднялась, заявила о том, что уходит, и ушла, прежде чем Джилли успел произнести одно из своих замечательных ругательств.

Керен пробиралась все дальше и дальше на запад вдоль разрушенных фортификаций и вскоре дошла до лестницы, которую безжалостное время превратило в неровный ряд каменных выступов у подножия горы. Лестница спускалась к площадке, на которой сохранились круги от стоявших там некогда колонн. Теперь вся поверхность этой площадки была покрыта трещинами и канавками, промытыми дождевой водой. Повсюду были люди. Они неподвижно сидели возле костров, ссорились, спали под навесами, о чем-то умоляли, протягивая руки. Керен не обращала на них внимания и двигалась дальше.

Через некоторое время ее остановила преграда из булыжников и земли, и Керен уже собиралась перелезть через нее, когда из темноты кто-то вышел.

— Дальше ходу нет! Положи оружие!

Человек поднял руку с лампой, и Керен сделала шаг назад, как можно спокойнее вынимая меч из ножен.

— Я не собираюсь причинять беспокойства или неприятностей, — пояснила она. — Я ищу друга…

— Это женщина, — произнес чей-то голос сбоку. Человек, стоявший перед ней, засмеялся, переложил копье в другую руку и пошел к ней.

— Женщине опасно одной разгуливать по лагерю, не важно, днем или ночью. Почему бы тебе не пойти со мной? Я прослежу, чтобы тебя никто не обидел.

— Подойди поближе, и ты узнаешь, что прогулки небезопасны и для мужчин. Если ты, конечно, из них. — Керен усмехнулась.

— Э, а кошечка-то царапается!

— Что с того, Барью? Заставь ее убрать когти!

Человек с копьем оказался в пятне света: узкое лицо, лысина, глаза, полные ненависти, хотя рот и кривится в усмешке.

— Сначала, — доверительно сообщил он ей, — разрежу, а уж потом выпущу кишки.

Послышались возгласы одобрения, пока он вставал в позицию, прижимая копье к груди обеими руками. «Скверно», — подумала Керен. Человек, похоже, был опытным воином. Барью ударил ее древком по ногам, заставив отскочить, и собирался стукнуть еще раз, по голове, но тут откуда-то раздался голос: