Трудный переход - Мулдаш Уналбаевич Ерназаров

обычаю, пригласил их в аул на чай. Один из них зло усмехнулся и сказал: «Если поедем в твой аул, зарежешь по барану на каждого. А сейчас мы в твой аул не поедем. Очень торопимся. Берем из твоей отары четырех баранов, считай, что ты нас угостил». Он только взмахнул рукой, и его люди тут же поймали самых лучших баранов, бросили их поперек седел и ускакали. А вожак на скаку обернулся и крикнул: «Не жалей баранов! Скоро они все будут нашими!» Я стою, руки-ноги онемели, язык будто прилип к гортани. И ничего, друзья, я не мог сделать… — голос Суранши дрожал.

— Успокойся, Суранши. Ты не виноват. Сейчас, видно, без серьезных столкновений не обойтись. Договоримся с соседними фермами держаться вместе: в одиночку нам с ними не справиться.

У Карамана не осталось сомнений, что те четверо — люди, о которых говорил председатель райисполкома.

Он предупредил все соседние фермы, договорился о сигналах тревоги и помощи. Вечером собрал своих чабанов и еще раз наказал им, как вести себя в случае нападения. Все разошлись по своим отарам. Семьи расположились внутри стад, детям строго-настрого приказали не вставать во весь рост, а вещи, чтобы обмануть нападающих, расположили как обычно, вокруг отары. Опутали лошадей, верблюдов положили и связали им ноги, чтобы в панике они не смогли разбежаться.

Наступила тревожная ночь. Никто не спал. Караман поднялся на холм, с которого была видна вся округа Тенгиза. Утихли сторожевые собаки. Свежий ветер гулял по степи, принося уставшим за день людям запахи цветов и трав. Прошел час, другой. Вдруг тишину нарушил лай собак. Все насторожились. Вдалеке послышался топот лошадей. Чабаны приготовили ружья, топоры, кетмени и палки. Караман невольно усмехнулся: дети постарше готовили к бою рогатки. Прошло еще немного времени, и группа всадников подскакала к аулу. Голос из темноты скомандовал:

— Быстро собрать вещи. Навьючить на верблюдов. Наденьте оголовья лошадям. Что-то никого не видно. Ержигит, быстрее! Потом найдем Карамана и Жарлыбая, они от нас не уйдут!

Бибигуль вздрогнула, когда услышала имя человека, поклявшегося отомстить за несостоявшуюся женитьбу. Она заметила, как Караман и Жарлыбай, стоявшие рядом, прижавшись плечом к плечу, переглянулись и приготовили ружья.

Бандиты спешились, бросились к вещам. Как только они приблизились, раздались выстрелы чабанов. Несколько бандитов были убиты сразу. Другие, ошеломленные такой встречей, в панике бросились к лошадям и ускакали в степь. Караман, Зауре, Жарлыбай, Бибигуль и Суранши поскакали за ними в погоню.

В это время подоспели джигиты с соседних ферм и быстро разоружили раненых, связали их.

Бибигуль и Суранши попались хорошие скакуны. Суранши почти догнал бандита, который отстал от других. Еще бы один рывок… Но преступник, обернувшись на скаку, выстрелил. Суранши, покачнувшись в седле, упал.

Бибигуль настигла бандита и метким выстрелом сразила его. Остальные скрылись из виду.

Караман приказал остановиться: можно было нарваться на засаду.

Чабаны подъехали к бандиту, выбитому из седла пулей Бибигуль. Это был Ержигит. Увидев своего злейшего врага Жарлыбая, а рядом с ним Бибигуль, он с ненавистью прохрипел:

— Жаль, что я не расправился с вами еще тогда… Жаль, что я сел не на своего коня. Вы бы не настигли меня. Но ничего, скоро вам придет конец, — глаза его остекленели.

Бибигуль и Жарлыбай переглянулись. Они поняли, что бы ожидало их, если бы Ермеков не предупредил все фермы о возможном нападении бандитов.

Караман, бесстрастно глядя на остывающее тело бандита, проговорил:

— Байский выкормыш нашел могилу там, где хотел опять быть хозяином. Найдут себе могилу и все его сообщники.

Светало. Чабаны подняли труп Ержигита, бросили в ров и засыпали землей.

— Кайнага, зачем вы укрыли тело Ержигита землей? Не лучше ли было оставить его на растерзание хищникам? — спросила Бибигуль.

— Нет, — ответил ей Караман, — издревле по нашему обычаю положено укрыть тело побежденного.

Тело Суранши повезли в его аул и похоронили с почестями.

II

Да, это был тот самый Ержигит, который за большой калым хотел купить Бибигуль. Казалось, давно минуло то время… Баи, невыносимый труд, унижения…

После конфискации скота Молдабаю удалось доказать, что организатором злодейского убийства Казамбая и Тышканбая был Алдажар, а Барлыбай, Сайлыбай, Еркебай и другие баи были лишь исполнителями его воли.

Гуманный приговор сохранил Алдажару жизнь. В местах заключения он, как человек пожилой, к тяжелому труду не привлекался, выполняя лишь посильную работу.

Прошло более десяти лет. Он одряхлел, врачи определили, что главный недуг Алдажара — старость, и совсем освободили его от работы.

Алдажар медленно бродил по зоне, опираясь на посох, подолгу сиживал на лавочке возле барака, К нему часто подсаживались заключенные, которым он рассказывал о своей байской жизни, приукрашивая свою речь казахскими сказаниями и притчами.

Его почтенный возраст, умение вести неторопливые, увлекательные беседы постепенно создали ему среди заключенных авторитет и некоторую популярность. Заключенные знали, за что отбывает столь долгий срок седобородый аксакал, но многое в его натуре оставалось загадкой. Им казалось странным сближение правоверного бая с прибывшим в колонию два года назад Альфредом Кожуховским.

Альфред был осужден на четыре года за квартирную кражу. С первых же дней он строго соблюдал требования лагерного режима, и вскоре администрация назначила его бригадиром овощеводческой бригады.

Кожуховский заводил близкие знакомства лишь с осужденными по политическим мотивам, что с удивлением было подмечено воровской средой. Сошелся он и с аксакалом Алдажаром. Алдажар доверял Альфреду. Когда тот стал бригадиром овощеводческой бригады, Алдажар обратился к нему: «Нельзя ли перевести в его бригаду Сайлыбая, Еркебая и Ерсаина». Через администрацию Альфред добился этого. Алдажар совсем оттаял, радуясь, что рядом близкие ему люди, и чувствовал себя обязанным.

Как-то, выбрав удобный момент, Альфред рассказал Алдажару, что он сын раскулаченного и только обстоятельства сделали его вором.

Наступил сорок первый год. Фашисты стояли у стен Москвы. Кожуховский уже мысленно видел скорый конец войны, поражение Советского Союза и создание самостийной Украины. На очередной встрече он обратился к Алдажару:

— Аксакал, наступил момент для решительных действий.

Алдажар медленно поднял голову, вытащил из кармана платочек и, искажая русские слова, ответил:

— Сынок, я тоже вижу, что сейчас время играет на нас. Но я совсем больной. Мне недолго осталось жить…

— Аксакал, мы с вами сошлись во взглядах. Жить надо, чтобы осуществить наши планы, — Кожуховский подбадривающе похлопал Алдажара по плечу: — Вам надо найти преданных людей, способных продолжить ваше дело. Вон Сайлыбай, Еркебай, Ерсаин — добрые мужики. Ими только надо уметь руководить.

— Не знаю, сынок. Они сидят здесь под охраной. Что они могут сделать?

— Благословите Сайлыбая, Еркебая и Ерсаина