Деньги большого города с доктором Курпатовым - Андрей Курпатов

— Если приходится так много работать, то очень важно удовольствие получать от своей деятельности.

Курпатов кивает.

— Мне еще результат очень важен. В частности, я хочу, чтобы людей, которые здраво мыслят о жизни и о человеке, стало больше.

Ну, это мы сделаем. Не зря же книжку пишем. Однако доктору этих слов не говорю — из скромности. Вообще я какая-то чрезвычайно скромная. Вот денег стесняюсь. Хоть и не миллионы, и заработаны абсолютно честно.

— В России заработать интеллектуальным трудом — дело величайшей сложности, — говорит Курпатов в ответ на мои признания. — Если не считать работы, которая непосредственно связана с финансами в крупном бизнесе, где интеллект направлен на эффективное управление денежными потоками и прочими ценными бумагами, то в целом интеллектом заработать в России — дело архисложное.

Причина этого, прямо скажу, странная… Это потому что у нас «все умные», а потому интеллектуальный труд и не ценится. У нас не умеют восхищаться талантливыми, умными, одаренными людьми. В головах у многих присутствует странная конструкция: «все умные, просто кому-то повезло». И как результат — нет готовности платить за то, что связано с интеллектом.

Книги «висят» в Интернете, и считается, что это правильно. Но ведь это воровство. Общество не осуждает аудио— и видеопиратство, хотя и это воровство. «Ну что там… — говорят. — Я просто скачал книгу (или песню). Что я украл?» В голову человеку не приходит, что для того, чтобы написать эту книгу или создать эту песню, необходимы время, силы и талант. И это кое-чего стоит. А когда ты «просто скачал», ты за это не заплатил.

Вот другой пример — человек приходит к психотерапевту… Труд этого врача неимоверно тяжел, сложен, да и вообще — это большой труд. И он должен быть дорог. Но ведь он «просто поговорил», и чего за это, деньги брать? Просто, чтобы так «поговорить», как это сделал врач, нужно было 10 лет учиться! Более того, в каждом конкретном случае он занимается сложнейшим процессом диагностики, проводит терапевтические мероприятия…

Помнится, однажды к нам в клинику приехал президент Американской Ассоциации Гештальттерапии. Мы с ним мило общались два часа кряду. Он интересовался как мы лечим, какие научные исследования проводим, какие технологии созданы — в общем, то, другое, третье. Я рассказывал, он слушал, расспрашивал. А потом и говорит: «Блестяще! Это один из лучших мировых психотерапевтических центров, — сказал, помолчал и добавляет: — Только профессия у вас вымирающая».

Я ошалел. Не понял. Давай переспрашивать. А он повторяет себе и повторяет — вымирающая профессия, и хоть ты тресни! С чего вымирающая? Почему вымирающая?! Такой рост психической патологии во всем мире! Самоубийств — ужас-ужас! Депрессия, тревога, психосоматика… Я стал выпытывать с пристрастием, и он удивленно так объясняет (мол, это и дураку понятно) — дорогая очень профессия, мы конкуренции с психологами не выдержим. Понятно?

Теперь перевожу на совершенно русский язык. Чтобы подготовить специалиста такого уровня, как у меня в клинике работают, — а это и медицина, и психиатрия, и психотерапия, и психология, и психофармакотерапия, — нужно банально очень много денег. И труд такого специалиста получается — золотой. Кроме того, мозги нужны соответствующие, а такие мозги в принципе могут быть использованы и с большей экономической выгодой — зачем мучаться с больным за сто долларов, если можно не мучаясь заработать тысячу? В общем, психотерапевты с таким высоким классом работы, по расчетам западного эксперта, не выдержат конкуренции. Люди будут экономить свои денежки и пойдут к психологам. Уровень помощи и ее качество там заведомо ниже, но такая помощь выиграет, потому что она более доступна по цене, соответственно…

Уж я не стал объяснять этому товарищу, что у нас труд психотерапевта в стране в ряде случаев дешевле, чем у психолога. Не стал. Он бы не понял. Тоже бы шалел по-тихому, а потом бы решил, что мы тут все душевнобольные. Интеллект, знания, опыт, а также активность — все это стоит денег. Но у нас об этом пока не знают, поэтому мозгами заработать ух как непросто.

— Да, да, и когда психотерапевт все объяснит доступным языком, раскроет глаза пациенту, тот говорит: так ведь все просто и очевидно, за что деньги-то платить?! Ненавижу такое отношение! — искренне поддерживаю я Андрея.

Меня как-то бывшая одноклассница спрашивает: «А ты что, устаешь на своей работе? А чего там уставать: поговорила с человеком, а потом написала, что он тебе рассказал?…» Ну и что, объяснять ей, что люди бывают разные, и с некоторыми общаться совсем не легко, и какое это напряжение — вести интервью, как потом непросто сидеть много часов за компьютером и писать, переписывать, начинать снова…

Или другой пример. Пригласил меня руководитель одной компании поработать у них копирайтером: надо было написать несколько рекламных текстов о деятельности и продукции фирмы. «Я попробовал сам, но у меня что-то не пошло, — объяснил мой потенциальный клиент. И добавил: — Оказывается, статьи писать не так уж легко». Меня его «открытие» прямо возмутило. Почему он не пробует сам лечить зубы своим детям? С чего он взял, что написать статью — это «просто»? Только потому, что в школе писал сочинения на «четверки»?

— Ну да, у нас же все на кухне можно решить — и как политику выстроить, и какие решения в экономике принять. Все в курсе — и как бюджет «пилить», и у кого отнять, и как поделить. Я, зная многое о бюджетировании, не берусь судить. Я лишь завороженно наблюдаю за этим процессом. Но любой пассажир в трамвае тебе объяснит, как и что надо делать в государстве российском. Понятно, что в подобных условиях ценность интеллектуального труда представляется карикатурной.

И поэтому я всегда рассказываю, как делалась моя телевизионная программа, сколько усилий она требовала, какие проблемы приходилось решать. Потому что внешне казалось, что все легко, и уже поэтому мой разговор в студии с человеком вызывал у публики недоверие. Мне, правда, говорят все время разные советчики: «Не надо об этом рассказывать! Людям не нужно знать „кухню“! Пусть думают, что все легко, воздушно!»

Я с удивлением смотрю на таких товарищей и, признаюсь, даже не нахожусь с ответом. Ведь если все так будут думать, то откуда же люди поймут, что успех приходит с работой, а не по случаю необыкновенного везения? И потом — если они не будут знать «кухню» (не собственную, а производственную), они же никогда ничего в жизни не добьются! «Кухня-то» — это ведь процесс производства, его надо знать, если есть желание что-то сделать ценное.

И вообще, когда ты понимаешь внутреннюю механику производства, ты и политически более грамотным становишься, и экономически. Потому что у всякого процесса есть своя «кухня» — у политики, у экономики. Пенсии же, например, они с неба не берутся, они делаются. А как — кто знает? Открою секрет, есть «кухня» — пенсионные отчисления, Пенсионный фонд, число работающих, число пенсионеров, заработок работающих, количество денег в Пенсионном фонде… И так далее. Тут сложная цепочка. И просто так поднять пенсию невозможно. И если ты знаешь «кухню» «изготовления» пенсии, то понимаешь, что серьезные изменения в пенсионном обеспечении малоимущих возможны только с увеличением отчислений из зарплат работающих.

Так что ситуация в твоем личном кошельке и вообще в стране — это результат работы «большой кухни». А тебе потом идти голосовать, причем не за дядю Васю, а за повара… Имеет смысл подумать, раскинуть своим гигантским интеллектом. Но прежде чем заняться интел-лектометанием, надо вникнуть в детали, понять «кухню».

Поэтому я рассказываю о «кухне» своей передачи…

— А об успешной журналистке скажут, что она продалась властям или пишет «джинсу», — жалуюсь я.

«Джинса» — это на журналистском сленге «скрытая реклама». Причем скрытая не только от читателей, но и от родной редакции. Некоторые фирмы, желая сэкономить, предпочитают платить журналистам. Явление позорное, ничего не скажешь.

— С подобной проблемой сталкиваются представители всех интеллектуальных профессий. Здесь две стороны дела…

Во-первых, есть такое дело, как отсутствие уважения к интеллектуальной собственности, ее просто не считают ценностью. «А чего в этом особенного? — такой обычно текст. — Это и обезьяна может». Это абсолютно люмпеновская позиция. И у меня сразу возникает вопрос: «Хорошо, согласились. Где продукт?»

Все «могут» писать, как Дарья Донцова, но почему-то не пишут. И если она решится сейчас сменить своего издателя, поверь мне, у нее перед домом будет очередь из издателей стоять, и они ее озолотят. Потому что не могут другие писать, как Донцова, не могут! Пробовали! Знаешь сколько раз?… И не сосчитаешь!