Почувствуйте разницу - Михаил Мишин

А у мамы на его месте теперь дети живут, но не его, а Жорины. Которые отовсюду понаехали, чтоб Жора им помог в жизни. А как он им поможет, когда он тут теперь не живет? Он отсюда переехал, где климат лучше и детей меньше: там от этого какой-то корень растет…

А перед отъездом меня встретил, говорит:

— Тебе как-то надо определяться, а то ни с чем останешься!

Господи, думаю, какая я везучая, что со мной всегда рядом умные люди были! Вот и сейчас. У Жориных детей уже внуки пошли. Один уже творить начал. Я его купаю, а он мне говорит:

— Тебе, бабушка, пора найти свое место в жизни! Время идет!

Господи, думаю. Какой мальчик смышленый! Мне б до этого вовек не додуматься! А он прав. Смышленый мальчик!

Полным-полно рыжих

В конце концов, все — в твоих руках.

Или ты смело толкаешь дверь и попадаешь в этот мир, где у тебя появляется шанс стать первым, только первым, самым первым, или остаешься там, на улице, одним из тех, кто не решается рискнуть…

Я был не из тех, кто остается за дверью.

Рыжий был тоже не из тех.

— Будешь играть против меня? — спросил он с усмешкой. — Ну-ну! Попробуй!

Я тоже усмехнулся. Я был не из тех, кто п р о б у е т. Я был из тех, кто побеждает.

Брошен мяч. Белый, прыгучий шарик… Впрочем, нет, это был оранжевый мяч, "адидас". Стадион ревет. Сперва игра у меня не клеится. Рыжий смеется мне в лицо. Ему кажется, что игра уже сделана. Но я беру себя в руки. Я — Большой Майк, Суперзвезда Баскетбольной Площадки, Король Финта и Гений Дриблинга — показываю рыжему, что такое настоящая работа. Я сравниваю счет и на последней секунде в неповторимом прыжке вонзаю в корзину победный мяч.

Стадион неистовствует. Рыжий плачет в раздевалке. У меня нет для него утешений. Побеждает сильнейший — таков закон.

— Ничего, — бормочет рыжий. — Мы поквитаемся.

Я не удостаиваю его ответом.

…Моя рука лежит на ручке управления. Самолет идет на базу. Горючего в баках — на два плевка. И рыжие словно знают об этом. Трое рыжих истребителей против одного.

"Ладно, ребята. Посмотрим. Таких асов, как Коршун Майк, не так уж много в этом небе…"

Одного я убрал сразу — рыжая вспышка, и он исчез. Остались двое.

Они, видно, еще не понимают, с кем их столкнула судьба. Я бросаю машину в вираж, взмываю вверх, "бочка", "горка", "мертвая петля"… Вторая вспышка — и остается один рыжий. Он делает попытку уйти в облака, но я достаю его. Дымный след прочерчивает небо. Как всегда, победа за мной Коршуном Майком, Грозой Воздушном Океана!..

— Все равно, — криво улыбается рыжий, — все равно я тебя сделаю!..

И вот снова рев моторов. Но это не воздух — это земля содрогается от грохота гоночных машин. Автодром. Большие гонки. "Гран-при".

На старте я всегда спокоен. Спокойней всех. Недаром меня зовут Железный Майк — Гонщик Без Нервов.

Ревут моторы. Я иду вторым — рыжий сумел выскочить вперед. Но я спокоен и уверен в себе. Каждую микросекунду ощущаю я своим телом. Последний круг — пора! Я выжимаю из машины все, что можно, и еще столько же. Я поравнялся с рыжим. Я обхожу его! Я иду первым. Теперь все — теперь достать меня сможет только сам дьявол. Пусть теперь бесится рыжий, пусть бе…

Страшный грохот — и все гаснет. Это рыжий, не сумев обойти меня, таранил мою машину.

Теперь уже я говорю:

— Мы сквитаемся, рыжий, мы сведем счеты.

…Это очень просто. Два кольта и две мишени. Каждый служит мишенью для другого. Вот и все. Так выясняют отношения настоящие ковбои, когда дорога слишком узка для двоих.

— Мне кажется, — медленно говорю я, — на свете можно отыскать место, где твое присутствие было бы более желательным.

— Возможно, — цедит рыжий сквозь зубы. — Но это только мое дело!

Взлетают кольты!

Он довольно проворен, этот рыжий. То есть б ы л проворен. Я оказался слишком быстр для него. И слишком точен. Меткий Майк — так меня звали. Меткий Майк — Благородное Сердце Прерий.

— Ну, ребята, — обвожу я взглядом собравшихся зевак. — Кто следующий?

Но желающих нет. И, надвинув шляпу на самый лоб, я выхожу из салуна. Я ухожу, оставляя за собой поверженных врагов, раздавленных конкурентов, уничтоженных соперников.

…Дверь закрывается за мной. В поток прохожих попадаю я, в поток дождя, в поток повседневности. Я поднимаю воротник, твердой рукой достаю сигарету и закуриваю, прищурив верный глаз.

И медленно шагаю по улице, мышцы налиты сталью, взгляд холоден, пульс спокоен и четок. По улице идет Смелый-Быстрый-Меткий-Самый-Первый-В-Мире-Майк.

Он идет, уверенно глядя сквозь дождь, сквозь лица, сквозь витрины…

Вдруг — толчок в грудь.

— Ну куда лезешь-то? — слышу я. — Ну прям нелюди, ей-Богу, прут, не видют! С магазина не вытти!

— Извините, — говорю я.

— Нахал! — извиняет меня тетка. — Глаза разуй!

Я вхожу в магазин. Пельмени, кефир, батон…

Самообслуживание — это очень удобно. Вообще, после того как Нина окончательно ушла к этому своему рыжему, у меня появились новые привязанности — домовая кухня, кафе "Минутка", универсам. И салон игральных автоматов. Мир, полный рыжих. Мир, где неизменно первенствует Великолепный Майк…

— Здравствуйте, Миша, — говорит знакомая кассирша. — Два сорок.

— Здравствуйте, — говорю я, беру сдачу и выхожу на улицу.

Дубов

Дубов живет в двухкомнатной квартире. Окна выходят во двор. Двор правильный квадрат, стороны которого образованы пятиэтажными домами. Посередине двора под навесом стоят мусорные баки. Каждое утро приезжает мусоровоз, баки с отходами увозят, на их место с грохотом ставят пустые. Дубов встает рано и, пока жена готовит завтрак, наблюдает за сменой баков. "Вот грохочут!" — думает он. Потом Дубов идет на кухню, включает репродуктор.

"…скошены на 27 миллионах гектар. По-хозяйски готовятся к зиме в колхозах и совхозах Башкирии…"

Дубов слушает и ест жареную картошку с мясом и пьет чай. Позавтракав, отправляется на службу. Работает Дубов в научном институте в должности старшего инженера, хотя высшего образования у него нет.

Придя в отдел, Дубов говорит "Здравствуйте, Алексей Алексеевич" — начальнику и общее "Здрасте" — сослуживцам.

Дубов усаживается за свой стол, проверяет, не запачкалась ли зеленая бумага, приколотая к крышке стола. Потом достает из стола нарукавники, надевает их, вынимает деловые бумаги, карандаши, бритву, резинки — чернильную и простую — и начинает работать.

Работает Дубов размеренно, методично. Начальство хвалит его, правда, редко, но зато никогда не ругает. Однажды Дубова сфотографировали в галстуке и повесили фотографию на Доску почета. Фотография висела год, а потом ее вместе с большинством других сняли и повесили новые.

Сослуживцы относятся к Дубову по-разному, но в целом неплохо.

Сам Дубов делит сотрудников на две категории. Первые — это люди в возрасте, давно тут работают, они никогда не опаздывают, не выпрашивают в долг карандашик или бритву. Другие — в основном молодежь. Любят покурить в коридоре, стоят да анекдоты травят.

В обеденный перерыв Дубов идет в котлетную, что напротив института, съедает котлету и выпивает стакан жидкости под названием кофе с молоком. Потом, если солнышко, стоит на улице с кем-нибудь, например с Петром Петровичем или с Солодовниковым, разговаривает про что-нибудь. А если холодно, то возвращается в отдел, садится за свой стол и до конца обеденного перерыва читает газету. Читает Дубов, начиная с первой страницы. Потом читает вторую, третью и четвертую. Прочитанное запоминает надолго. Наиболее важные международные события обсуждает с сослуживцами. Например, ураган в Японии.

Иногда по отделу проходит сбор денег на подарок кому-нибудь по случаю свадьбы или рождения ребенка. Дубов долго расспрашивает подробности, изучает список сотрудников, которые уже внесли, вносит тоже и при этом как-нибудь шутит. Потом эту шутку несколько раз повторяет с удовольствием.

Изредка Дубова выбирают — страхделегатом, или профоргом, или ответственным за ДНД. Тогда Дубов становится беспокойнее, говорит громче, острее реагирует на безалаберность молодежи. Потом срок его полномочий кончается, и все входит в норму.

Перед концом рабочего дня Дубов снимает нарукавники, идет в туалет, моет руки с мылом, возвращается в отдел, убирает бумаги в стол, говорит начальнику: "До свиданья, Алексей Алексеевич", — и сотрудникам: "Будьте здоровы", — и выходит на улицу. Если утром жена велела, то заходит в магазин, а если нет — садится в автобус, едет прямо домой.

Дома Дубов обедает — уже по-настоящему: первое, второе, третье. Пообедав, ложится на кушетку и часок спит. Проснувшись, разговаривает с женой. Обсуждает с ней события на своей работе и на ее работе. Потом обсуждает прочитанные в газете международные новости. В кино Дубов ходит нечасто. Попадает обыкновенно на индийские двухсерийные фильмы. Зато смотрит много телевизионных передач. Особенно нравится ему развлекательная программа "А ну-ка, девушки!" Дубов выбирает себе какую-нибудь девушку и за нее болеет.