Цель поэзии. Статьи, рецензии, заметки, выступления - Алексей Давидович Алёхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тут, конечно, не обойти «самую масштабную» (как аттестуют свой конкурс молодых литераторов ее устроители) и самую чудовищную спекуляцию на проблемах молодой литературы, каковой, несомненно, является премия «Дебют».
Начать с того, чем она всего больше гордится, – с «массовости». Как с гордостью рапортуют организаторы, за семь лет существования «Дебюта» на конкурс было прислано в общей сложности около трехсот тысяч рукописей. В том числе, думаю, тысяч двести пятьдесят – поэтических. Больше всего это похоже на поголовный прием в пионеры. И смысл имеет ровно тот же: отрапортовать.
О том, что это лукавство, догадываются многие. А вот о мере лукавства далеко не все. Если вы думаете, что девяносто девять из ста всей этой массы исписанной бумаги – макулатура, то сильно ошибетесь в цифре: насколько мне известно, из десятков тысяч присланных рукописей на суд поэтического жюри представляется всего… 25–30! Это и есть действительный «урожай» «Дебюта».
Не подумайте, что он мал. Поэтический дар – весьма редкая штука. Вот только разыскать эти несколько десятков способных юношей и девушек можно было куда скорее, и притом не вводя в соблазн тысячи начинающих и не плодя из них юных графоманов, – если, конечно, искать целенаправленно. Потому что нет такого хоть сколь-нибудь наделенного даром творчества начинающего стихотворца, который сам, и без всяких приглашений, рано или поздно не добрался бы до старшего коллеги по цеху, или до заинтересованного редактора, или до руководителя лито, наконец, который бы его приметил. Просто искать надо – с умом. Правда, тогда пришлось бы отказаться от широковещательных призывов и рекламы по телевизору.
Честно сказать, оскорбляет еще и сам подход. Слишком индивидуальное, штучное дело поэтический дар, чтобы зазывать всех желающих попытать счастья – наподобие всероссийской викторины. Ну да, спишем эту инвективу на возраст и желчь.
Но главный порок «дебютского» конвейера совсем в ином.
Искусство именно потому так хорошо, что оно внутренне крайне недемократично. Не только не предоставляет всем, кто взялся за перо, «равных прав», но и вообще не обещает каждой новой вступающей в жизнь генерации, что от нее хоть одно имя останется. В отличие от, скажем, того же хоккея, где как бы плохо нынче ни играли, а все равно каждый год окажется чемпион. Стихотворцу приходится «играть» сразу со всеми – от Гомера включительно.
«Дебют» же строится по чисто спортивной модели – и именно потому его ежегодными чемпионами, обладателями призрачной славы, чека на 2000 долларов и изданной книги так часто становятся достойные в лучшем случае скромной подборки под рубрикой «новое имя» в каком-нибудь добродушном журнале.
Нет, конечно, устроители так не считают. В преамбуле к последнему по времени, прошлогоднему сборнику лауреатов и финалистов премии «Дебют» (соответственно – по итогам конкурса 2005 года) нас уверяют, что под обложкой этой отслежены «яркие явления в различных поэтических областях».
Насколько яркие, еще вопрос, но понятно, что самые яркие из попавшихся в сети «Дебюта». Вот такие, например:
москва сжимает кольца эта сырость – жмых
коришь зеркальцем мертвых кормишь живых
открываешься вовнутрь промозгло все снаружи умрет
слишком горячие глотки и будто прорезиненный рот
кафельные вафли начинающая их мигрень
ира где ира эмигрентка моя сука ирэн –
ну и так далее. Или такие:
немой у меня из глаз сыпется пыль
немая я предельно осторожен
меня покой ничейный потревожит
запутанный поспешностью стекла
немой выходит на перрон многоязыкий
его поспешный взгляд не видит снега
немая на балконе ждет винты
подводных лодок тронутся и земли
закружатся славянской каруселью –
и тому подобное. Чтоб не было путаницы: это уже другой автор, хотя я согласен, что столь же яркий. Как и вот этот:
стадии похоти ctrl d, упьешься ручьем абсента, враки,
что я боюсь причуд мировой серости, спрашивают имя,
отвечаю, – изверги, попросите мою жизнь отдаться, она, конечно,
не сахарный эстамп райского быта, но вряд ли бесстыдно
побалует вас как партизан промежность железной дороги,
я не кормил твоего мопса с детства, он вырос важным мао…
Если читатель подумал, что я нарочно выбираю примеры с неудачными формальными экспериментами, то вот, пожалуйста, целиком стихотворение безо всяких фокусов:
Рамки подсознанья узки
Опасаюсь трясогузки
Я в грехах своих покаюсь
Трясогузки опасаюсь –
оно называется «Исповедь». Я знаю, что по условиям «Дебюта» возраст участников ограничен сверху двадцатью пятью годами, но не знал, что он вовсе не ограничен снизу – поскольку этот стишок, похоже, сочинил детсадовец.
Впрочем, меня могут упрекнуть, что это хоть и финалисты, но не самые-самые лауреаты. Лауреатом в тот год стала Алла Горбунова, о которой составитель победительного альманаха пишет, что она, «подчеркивая сакральность слова, оперируя не профанной, но метафизической реальностью, карнавализирует ее, вскрывая все, в том числе “низкие”, уровни мифологической картины мира».
И вот как выглядит эта «картина мира», запечатленная в «сакральных словах»:
…Отрежьте мне мою Камчатку,
там тканей явственный некроз,
и одуряющею ваткой
умело сделайте наркоз.
Пинок под чашечку колена,
поставь меня на общий путь!
Я стану вам не сувереном,
и вы меня ударьте в грудь…
Или:
Когда б я не был так нетрезв,
пошел бы я гулять на май,
когда б я не был так упит,
пошел бы на парад.
Но гроб мой – гроб, и пушек треск,
салютный бум, летящий грай,
а я оглохший и немой,
и взяли фраера…
Или еще:
…Он Змей Горыныч, бог Троян, я юный жрец, он мой отец.
Дракон один – и он недуг, он мой надлом, и поделом.
Ведь ту, которую ищу, я сам привел к нему, подлец,
на его ящерное ложе,
его смертельное стекло.
Дракон один – и он недуг, он лучший друг, он господин,
а та, которую ищу, – из всех начал моя печаль.
Я есть герой, ты есть дракон, и пусть останется
