Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем - Дуглас Мюррей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Самым поразительным было то, что там, похоже, образовалась некоторая путаница вокруг проблемы «власти». Каждая из предшествующих дискуссий была основана на предположении о том, что практически все отношения на рабочем месте и где-либо еще выстроены вокруг некой власти. Осознанно или нет, эти женщины впитали присущий Мишелю Фуко взгляд на мир, согласно которому власть – это самая значительная призма, сквозь которую можно смотреть на человеческие отношения. Что поражает, так это даже не то, что все на словах поддержали эту идею, но то, что эти женщины сосредоточены только на одном виде власти. Эта та власть, которая, как считается, исторически принадлежала только главным образом старым, главным образом богатым, всегда белым мужчинам. Поэтому всем так нравится шутки и ругань по поводу поведения «альфа-самцов». Считается, что если «альфовость» и мужественность могли бы быть выдавлены из этих людей при помощи какого-нибудь чудесного социально-справедливого блендера, то власть, полученная из них таким образом, могла бы быть выпита собравшимися в тот день женщинами. Что она напитает их и поспособствует их росту – тех, кто больше заслуживает иметь эту власть.
Здесь начинается территория бурных вод. Но, как я предполагаю, мой вклад в нашу дискуссию в тот день был ограничен этим недопониманием. Даже если мы допустим – чего не следует делать – что власть (а не любовь, например) – это самая значимая сила, направляющая человеческие отношения, то почему мы сосредоточиваемся только на одном виде власти? Безусловно, есть виды власти – такие, например, как изнасилование – которые есть у мужчин над женщинами. И есть виды власти, которые есть у пожилых, по большей части белых, мужчин над менее успешными людьми, включая менее успешных женщин. Но в мире есть и другие виды власти. Историческая власть пожилого белого мужчины – не единственная разновидность. Разве нет такой власти, в конце концов, которой обладают женщины? «Например, какой?» – спросит кто-то. Раз уж мы уже забрались в своих рассуждениях так далеко, имеет смысл продолжить.
Среди тех видов власти, которыми женщины безраздельно обладают, самый очевидный заключается в том, что многие женщины – не все, но многие – имеют способность делать то, что мужчинам не дано. Это способность сводить с ума представителей противоположного пола. Лишать их разума. Не просто разрушать их, а сделать так, чтобы они разрушили себя сами. Это такой вид власти, который позволяет молодой женщине в позднем подростковом возрасте или в свои двадцать с чем-то взять мужчину, обладающего всем на свете, на пике его расцвета, измучить его, заставить его вести себя как идиот и полностью развалить его жизнь за считанные секунды.
Ранее на конференции мы слышали от привлекательной молодой женщины, возглавляющей стартап, что, пока она находилась в поисках денег на свой проект, бывали случаи, когда ей поступали неприемлемые предложения от потенциальных спонсоров. Слушатели предсказуемым образом выразили свое неодобрение. Поскольку то, о чем идет речь, безусловно, является злоупотреблением властью. Но есть некое знание, о котором не говорят вслух – и лицемерие, о котором не говорят вслух – за всем этим неодобрением. Были ли все присутствующие, включая тех, кто возмущался, уверены в том, что выступавшая в тот момент женщина не обладала какой-нибудь властью? Уверены ли они в том, что она могла бы нарастить точно такой же капитал, выглядя при этом не как сногсшибательная топ-модель (оставаясь при этом умной и здравомыслящей), но скорее как Джабба Хатт? Или как неухоженный белый старик? Я не умалю способностей этой женщины (и не дам спуску мужчинам, ведущим себя неприемлемо), если скажу, что даже перспектива оказаться в будущем рядом с такой, как она, работает ей на пользу. Исследования вновь и вновь показывают, что – с учетом равноправия – привлекательные люди все же поднимаются выше по карьерной лестнице, чем их непривлекательные коллеги. Разве внешняя привлекательность в сочетании с молодостью и женственностью – это несущественный набор? Разве не мог один (или несколько) из мужчин, входящих в число ее инвесторов, подумать в какой-то момент, что даже если у него с ней ничего не могло, не будет и не должно быть, то хотя бы их деловые встречи он будет ожидать с бо́льшим нетерпением, чем деловые встречи с пожилыми белыми мужчинами? Разве это – как бы это ни было неприятно признавать – не своего рода власть? Такая власть, которая либо отрицается, либо используется за скобками современного дискурса, но тем не менее существует?
Эти слова не были тепло приняты слушателями. Это было определенно не тем, что присутствующие хотели услышать. Прежде чем я смог перейти к своему следующему непопулярному высказыванию, глава отдела кадров из «The Daily Telegraph» взяла разговор в свои руки. Недопустимое поведение на рабочем месте – это проблема, требовавшая особого внимания. У многих женщин были ужасные истории об этом. Многие из присутствовавших женщин, несомненно, тоже проходили через это. Но предполагалось, что весь вопрос отношений между полами имеет однозначный ответ. Особенно все стало ясно на заре движения «MeToo». Мужчина должны были осознать, что существует допустимое и недопустимое поведение. И, допуская, что определение и первого, и второго совсем недавно изменилось вновь, предполагалось также, что нравы были в некотором смысле безвременны и всегда очевидны.
Я подозреваю, что каждый, кому доводилось работать в офисе, знает, что все обстоит отнюдь не столь однозначно. «Позволительно ли пригласить коллегу выпить вместе чашку кофе?» – спросил я вслух. Похоже, это был пограничный случай. Если человек приглашал выпить кофе более одного раза, то это становилось очевидной проблемой. «Мужчины должны усвоить, что „нет“ значит „нет“», – прозвучало там. Фраза «не делайте ничего, чего бы не стали делать на глазах у своей матери» предлагалась как основа для выстраивания нравственной нормы, а тот факт, что для взрослых существует еще множество совершенно легальных, приемлемых и очень приятных способов провести время, которые они, однако, не стали бы практиковать на глазах у своей матери, игнорировался. Это уже звучало как придирки. «Это не так сложно», – повторяла глава отдела кадров.
Однако это сложно, разве нет? И каждая присутствовавшая там женщина – как и большинство вне этой аудитории – знала, что это так.
