Почему я? - Владимир Германович Корешков

невозможно, отвечать своим подчиненным на поставленные тебе, казалось бы, естественные и простые как три копейки вопросы, а все потому что ты сам не знаешь на них ответа. Я так был занят подбором кандидатур и формированием экипажа, что совсем забыл поинтересоваться о таких «незначительных» мелочах у Геллы. Вот осел, а еще командиром считаюсь!

«Где ты, Гелла, когда так нужна? Согласен на телепатическую помощь. Пожалуйста!!!» – исступленно вопил я у себя в мозгу. В ответ тишина. Молчание становилось тягостным. Пауза затянулась до невозможности. Народ ждал. Тянуть резину больше нельзя – не поймут, да и лицо терять не хотелось. Надо было что-то срочно отвечать.

– Завтра в десять встречаемся здесь, в зале. – Увидев, что ребята хотят спросить еще что-то, и понимая, что еще хоть сколько-нибудь внятное и разумное, пусть даже отдаленно напоминающие правду, сейчас я вряд ли им смогу поведать, живенько пораскинув мозгами, решил не отдавать инициативу в их руки. Продолжил веско, сухо, отрывисто рубя фразы, корча вовсю из себя деловую колбасу, чтобы у всех создалось впечатление, что я знаю на самом деле больше, чем говорю:

– Остальные инструкции получите позже, и еще просьба завтра не опаздывать. А сейчас расходитесь. Мне надо побыть одному. У меня до отлета еще дел по самое не балуйся, – самозабвенно врал я.

По-моему, у меня получилось. По тому, как ребята, недоуменно пожимая плечами, переглядывались между собой, я понял, что они вроде бы уже готовы идти разбредаться.

– Юра, Андрей, у меня к вам убедительная просьба, – вошел я во вкус. – Присмотрите за новеньким, объясните что и как.

Парни утвердительно мотнули головами и взяли курс на Витю. Уводили его из зала, о чем-то расспрашивая того по дороге. Дашка нехотя поднялась с пола и потрусила за своим хозяином, цокая когтями на лапах. Девушки, продолжая вопросительно поглядывать на меня, тоже группой потянулись из зала. Конечно, одного человека провести я не смог. Аня, подталкивая девушек к выходу, оглянулась на меня:

– Сейчас, девчонки, я вас догоню.

После чего, уж как-то слишком уверенно развернувшись, решительно направилась ко мне, вколачивая каждый шаг в пол высокими каблуками. Ее волосы, собранные в тугой конский хвост, развевались на ходу из стороны в сторону как боевое знамя. В эту минуту она была похожа на древнюю воительницу амазонку. Аня как в прицел поймала мои глаза и не отпускала их, гипнотизируя своими карими очами, наверняка это было сделано умышленно, чтобы я не сбежал. Подойдя ко мне вплотную и прижав меня к стене своим убойным оружием – тугими мячиками грудей, ну теперь я точно никуда не сбегу, глядя на меня в упор, как удав на кролика, прекрасно осознавая, что в данный момент имеет приличную власть надо мной, учинила допрос с пристрастием.

– Олег, тебе помощь не нужна?

– Нет. Справлюсь.

– Точно?

– Конечно, не впервой.

– Хорошо. Тогда будь добр, объясни, что ты здесь за концерт устроил?

– Ты это о чем?

– О том самом… Не держи меня за дуру. Я хочу знать все. Думаю, я имею на это право. – Она еще плотнее прижалась ко мне, спровоцированный чертовски соблазнительной амазонкой, находящейся в непосредственной близости и притулившейся ко мне всеми выступающими частями своего прекрасного тела, обозначающими первичные половые признаки, мой организм, подчиняясь врожденным низменным инстинктам, будь они не ладны, сделал стойку, что, естественно, не укрылось от искусной воительницы.

Аня победно ухмыльнулась.

– Ну, Олежек, дорогой, я слушаю, – поощрительно зашептала она, уверенная на все сто в том, что я полностью обезоружен, сломлен и сдался под напором ее прелестей. – Можешь сказать мне на ушко, не бойся я – могила, никому.

Она подставила свое восхитительное ушко к моим губам, обдав тонким ароматом терпких духов, смешанным с запахом своего сексапильного тела. Меня пробила испарина и легкий трясун.

– Почему ты решила, что какая-то особенная? Все узнаешь, как и все остальные – завтра в десять, а сейчас свободна, – ответил я командирским голосом, как можно уверенней, собрав всю волю в кулак, сам же изо всех сил борясь с жутким возбуждением, охватившим меня, рискуя от этого тяжелого недуга в любую секунду упасть в глубокий голодный сексуальный обморок, из последних сил держа оборону. Во-первых, хотелось доказать этой прекрасной стервочке, что меня так просто голыми сиськами, пардон, руками, не взять, а во-вторых, потому что сказать было нечего, поскольку сам ничего не знал, но этого ей знать не обязательно – должна же быть в мужчине какая-то загадка.

Аня с такой пронзительностью глянула на меня, как холодным душем обдала, покачала головой:

– Ну-ну, товарищ командир, мы это вам еще припомним, – похлопала она меня по груди. – Вон там мятный чаек остывает. – Ткнула она в сторону стакана, стоявшего на полу, своим длинным пальцем с идеально наманикюренным ногтем. – Витя не допил, так что налегай, тебе, конечно, этого маловато будет, ну ничего, ты еще заваришь. На мяту только не скупись.

Резко развернулась на каблуках, от этого движения ее тугой хвост из каштановых волос дерзко щелкнул меня по носу, и не спеша потопала к выходу, при этом все аппетитные части ее тела пришли в движение одновременно, заставив мое сердце ухнуть вниз. Она шла как плыла – слегка виляя бедрами, никакой пошлой вульгарщины, но как чертовски соблазнительно она это делала. Сочные ягодицы, втиснутые в рваные короткие джинсовые шортики, игриво перекатывались, дразня: «А ну-ка, догони».

Это была явная провокация с ее стороны. Она прекрасно знала, что делала. Мне оставалось лишь констатировать, что сзади она была не менее соблазнительна, чем спереди. Не знаю, где и как милые дамы впитывают науку соблазнения, когда мы, здоровые крепкие мужики, становимся совсем беспомощными перед их чарами, так же как бедная безмозглая овца, встретившая на свою погибель тигрицу. Нам, как и той, овце остается только жалобно блеять и покорно ждать, когда тебя скушают. Возможно, этот дар дается им при рождении, а возможно, их обучают этому в школе на уроках домоводства – мы же не знаем, чему их там в действительности учат, пока мы, мальчики, с превеликим старанием и усердием гвозди в доски заколачиваем на занятиях по труду.

Уже на выходе это «чудовище», победно обернувшись, с глубоким для себя удовлетворением отметила, какими алчущими глазами изголодавшегося волка я смотрю на нее, елейным, ангельским голоском поинтересовалась:

– Так ты точно не хочешь мне ничего рассказать?

Она решила проверить меня на прочность еще раз, и хоть в горле у меня пересохло, а артериальное давление, зашкалив, наверняка подскочило аж за триста, я был кремень.

– Нет, – сказал